тариями на тему непрофессионализма штатных ищеек и моей гениальности.
Как же ее стащить? — задумалась я. Разве что подойти пофлиртовать со старичком? Я легонько взбила и без того упругие кудри. В своих чарах я была уверена. Особенно с этим нарядным павлином на своей шикарной груди. Отвлеку сморчка легкой светской болтовней, позволю себя немного приобнять, а сама — цап эту книжечку — и в оранжевую сумочку ее!
Так, а что же дальше? Ни в каких вступительных испытаниях и уж тем более обрядах посвящения я участвовать не собиралась. Как только заберу книжку — бочком-бочком подберусь к тоннелю, и бегом по нему! Только не в ресторан, где меня тут же схватят. Сверну в боковой подземный ход, спрячусь на ночь в Эрмитаже. А там главное — сказать пароль: «Я подруга Якова Матвеевича Вальтера, вашего любимого консультанта». И весь этот кошмар окончится.
Тем временем, старичок с видимым облегчением опустил свою ношу, сунул ее под мышку, по-крабьи сполз со стула и подошел к пюпитру, стоявшему на постаменте рядом с троном. Неловко придерживая антикварный том правым локтем, Главный Магистр снял с пюпитра стеклянную крышку и бережно водрузил на него дряхлый сборник рецептов, после чего тут же опустил крышку обратно.
Я ужасно рассердилась. Иди теперь попробуй незаметно стащить книженцию, если все на нее уставились! Устроили тут себе выставку одного экспоната! Зануды.
Пришлось сидеть дальше и слушать всякую бредятину.
— Этот пьедестал пустовал двести двадцать лет! — дребезжащим голосом провозгласил старичок, стоя рядом со своей добычей. — И вот судьба смилостивилась над нами! Как раз накануне нашего решающего, исторического Смертельного Броска. Нет, это не совпадение. Это знак свыше, который послал нам Великий Магистр Фридрих. Рахе, Кобры! Да свершится месть!
— Рахе! Да свершится месть! — согласился зал.
Мне было любопытно, о каком это решающем броске талдычит этот сморчок, и я повернулась к своему спутнику, чтобы уточнить у него детали, — однако Черный Пес погрузился в некое подобие молитвенного транса: глаза стеклянные, ладонь прижата к татуировке на шее. Я бы не удивилась, если бы он сейчас завыл, оправдывая собственное прозвище.
Тем не менее, я только-только принялась его тормошить и дергать за его кожаный рукав, как Главный Магистр объявил:
— Кобры, склонитесь перед лучшим нашим рыцарем! Черный Пес — вот кто вернул нам нашу святыню! Его долгая охота увенчалась успехом. Приветствуйте героя, разыскавшего «Книгу Пряностей» и вырвавшего ее из неумелых рук дилетантов от кулинарии, не подозревавших о ее истинном предназначении. Он спас священную книгу от вечного заточения! Черный Пес! Ко мне!
Кобры восторженно заголосили и стали на нас оборачиваться.
Мой приятель байкер медленно поднялся и, не моргая, направился к своему руководителю и вдохновителю — старичку в балахоне. Тот, видно, утомившись стоять столбом, уселся обратно на свой стул и, немного отдышавшись и пригладив бородку, обратился к мотоциклисту:
— Ты заслужил награду, о мужественный рыцарь! Ты восстановил историческую справедливость, ты многократно умножил силу Ордена перед Смертельным Броском. Ты достоин звания Старшего Магистра Ордена Королевской Кобры!
После чего лесовичок достал из складок своего одеяния баночку со специями и величаво осыпал байкера приправами с ног до головы.
Черный Пес, похоже, едва не лишился чувств от свалившейся на него благости.
Он чихнул, покачнулся и, чтобы не грохнуться с постамента, ухватился за подол стариковского балахона, едва не стянув его хозяина с трона.
Я прыснула. На мой взгляд, торжественность момента была несколько скомкана, однако рыцари Ордена вряд ли со мной согласились бы — все сидели с ужасно серьезным видом, словно не замечая смешной возни старичка на стуле.
— Благодарю, о Главный Магистр! — еле вымолвил Черный Пес, кое-как восстановив равновесие. — Клянусь вечно служить Ордену и «Книге Пряностей», не жалея живота своего…
Про живот — это верно подмечено, подумала я, учитывая, что речь идет о кулинарных рецептах.
— Клянусь чтить память Великого Магистра и выполнять указания Главного Магистра, — ритмично продолжал Черный Пес, будто читал какой-то новомодной рэп. Вот сразу видно — одного поля ягода с бездарной Пантерой! — Клянусь посвятить себя мести, и пусть я погибну в Смертельном Броске!
Старичок, теперь уже по своей воле, слез с трона и вновь подошел к пюпитру с книжкой под стеклом. Они с Черным Псом встали по обе стороны пьедестала, представляя из себя довольно комичную картину: могучий байкер в кожаном комбинезоне и хиленький лесовичок в мятом балахоне, который не мешало бы простирнуть и отпарить горячим утюгом (я про балахон, хотя и старичку пошли бы эти процедуры на пользу).
— Кобры! — задребезжал сморчок. — Мы готовы к Смертельному Броску?
— Мы готовы к Смертельному Броску, Магистр!
— Рахе, Кобры! Да свершится месть!
— Рахе, Магистр! Да свершится месть! — воодушевленно зашелестел зал.
Снова он твердит про этот Смертельный Бросок.
Нет, надо разобраться, в чем тут дело.
Мой проводник Черный Пес был недоступен — изображал памятник небритому мотоциклисту, вывалявшемуся в специях, рядом с застекленной «Книгой Пряностей», — а потому я потыкала пальцем пухлую спину своей соседки спереди:
— Женщина! — зашептала я. — Женщина! Можно вас?
— В чем дело? — недовольно обернулась дамочка. Голос у нее был на редкость противный. А лицо, честно признаться, и того хуже. Кожа какая-то нездоровая, зеленоватая, вся в рытвинах; подбородок обвисший, брыли так и болтаются, как у бассет-хаунда. Судя по маленьким злым глазкам, прячущимся в широких щеках, толстуха была лет на десять меня моложе; однако из-за своей нескладности и неухоженности выглядела лет на пятнадцать старше. Могу сказать вам только одно: если к моему виску приставят пистолет и потребуют, чтобы я так же коротко постриглась и оделась в такие же, как у этой дамочки, блеклые тряпки, я без всяких раздумий отвечу: «Стреляйте»!
И даже золотой медальон, болтавшийся у нее на груди — точно такой же, как нашли у моего Степочки, — не спасал ситуацию.
Я незаметно поморщилась и вполголоса спросила:
— Послушайте, женщина, а вы тоже Кобра?
— Еще какая, — надменно заявила дамочка. — Одна из самых заслуженных. У меня с Екатериной Второй личные счеты.
— Да ну? — поразилась я.
— Я прапрапрапрапрапраправнучка самой Елизаветы Воронцовой! — на одном дыхании выпалила толстуха и аж раскашлялась от осознания собственного величия. — Постойте. Я восемь раз сказала «пра»?
— Кажется, семь, — с сомнением отозвалась я.
— Тогда еще раз: я прапрапрапрапрапрапрапраправнучка самой Елизаветы Воронцовой! — повторила с небольшой корректировкой толстуха. — Ну, теперь восемь?
— Неа. Девять, — с удовлетворением констатировала я.
Главный Магистр тем временем надтреснуто бубнил какие-то заклинания на латинском языке. Черный Пес ему басом аккомпанировал.
— Какого лешего! Ладно, заново: я прапрапрапрапрапрапраправнучка самой Елизаветы Воронцовой, — выдавила дамочка. — Теперь, кажется, восемь.
Я хотела было пошутить над ней и сказать, что нет, снова семь, но вместо этого спросила:
— А кто такая Елизавета Воронцова?
— Что? — не поверила ушам толстуха и возмущенно затрясла своими брылями. — Да это же фаворитка Петра Третьего, несчастного мужа Екатерины! Фрейлина Воронцова была его судьбой, он потерял из-за нее голову, она тайно родила ему дочь, а его жена, самозваная императрица Катька — ух, ненавижу — встала на пути истинной любви! Разлучила влюбленных, гадюка коронованная! И заставила всех современников написать в своих мемуарах, что Елизавета Воронцова, видите ли, «безобразная», «толстая и нескладная», и даже «широкорожая», представьте себе только! А ведь на деле Елизавета была намного красивее Екатерины, да что Екатерины, она была прекрасней Афродиты — в нее без памяти влюбился сам император, избалованный вниманием женщин! Ух, Катька, ревнивая выскочка!
Дамочка так разошлась, что на нее уже стали шикать соседи, лепетавшие всякую бессмыслицу вслед за своим Магистром. Особенно недовольным выглядел молодой человек с аристократическим профилем, чем-то неуловимо напоминавший юного и лихого Юрия Яковлева.
— Нельзя ли потише, уважаемые дамы? — проронил он. — И вообще — чем это так отвратительно пахнет?
— И вовсе не отвратительно, — обиделась я. — Это духи «Персидская гурия». Я знаете сколько на рынке за них отдала?
— На рынке? Могу себе представить, — закатил глаза молодой человек и отвернулся.
Тем временем, толстуха перешла на шепот:
— Первой вступила в Орден Королевской Кобры дочь государя и Елизаветы Воронцовой, дочь, о которой не знала ни единая живая душа! Она должна была отомстить Екатерине Великой за разрушенную великую любовь своих родителей… Ну и пошло-поехало. Верность Ордену передавалась в нашей семье из поколения в поколение… А вы здесь по какой линии?
— Я? — смешалась я. — Да я так, собственно, по личным убеждениям… — И тут же перевела тему: — Какой медальончик у вас симпатичный… Где достали?
— О, их выдают избранным Кобрам за особые заслуги, — задрав короткий нос, сообщила Воронцова. — Лучший столичный ювелир, старинный друг нашего Главного Магистра, делает эти медальоны. Только самые яростные рыцари могут их получить. Я вот оказалась достойна, что неудивительно!
Видимо, преданный Черный Пес тоже заслужил подарочек, которым он тут же не преминул воспользоваться во вред моему сыночку.
— Кстати о Главном Магистре, — сказала я. — Скажите, женщина, что он там бормочет?
Толстуха с подозрением меня оглядела:
— Вопросы у вас какие-то странные… Это же наш орденский шифр, тайный код к «Книге Пряностей». Мы читаем его каждый раз в начале заседания. Проговариваем название приправы и следом — ее ядовитый аналог… Вы что, не в курсе? Что вы тогда вообще здесь делаете, а?
Я заторопилась:
— Нет-нет, я в курсе, просто так спросила, для поддержания беседы… Вот только напомните — про какой такой решающий бросок говорил сейчас этот сморчок-лесовичок?