— Это поразительно, господин полковник! — не удержался Яков Матвеевич. Он заметно взбодрился. Лучшее средство от несчастной любви и сожалений о несбывшемся — любимая работа. — Я как будто читаю последние страницы захватывающего детектива — потерянные двести лет назад… Как вам удалось все это узнать?
Похоже, полковнику было приятно слышать искреннее восхищение в голосе уважаемого ученого. Ревность отошла на второй план. Он улыбнулся.
— Не так уж это было и сложно, Яков Матвеевич… Самым трудным оказалось оторвать себя от брауншвейгской колбасы — которая, кстати, совершенно не похожа на ее советский вариант…
Ага, так я знала, что он там прохлаждался, в этой Германии, закусывая всякими колбасками, пока мой Степочка в застенках томился!
— Мне повезло — почти сразу на той самой барахолке в Кёльне я наткнулся на подростка, который и продал директору «Туфельки Екатерины» пресловутую «Книгу Пряностей». Пришлось немного нажать — немецкий я немного знаю — и выяснилось, что паренек потихоньку таскал книжки из папиного кабинета в местном университете…
— Ай-яй-яй, как нечестно, — покачала я головой.
— Папа, университетский профессор, сразу понял, о какой книжке идет речь и для начала посоветовал мне встретиться с потомком ее автора, чтобы получить сведения из первых рук… Так что больше всего времени я потерял на ожидание аудиенции у потомка брауншвейгских герцогов, его высочества принца Ганноверского Эрнста Августа, — сообщил полковник. — Парень пашет как вол в лондонском банке, мотается между Германией и Англией, будто и не наследник королевского дома, а простой клерк — правда, не каждый офисный клерк располагает собственными замками в разных частях Европы… В общем, если бы не его жена, которая уговорила высочайшего супруга встретиться со мной на минутку — скучал бы я до сих пор в том крошечном немецком отельчике, выбираясь разве что в соседний бирхаус, чтобы попробовать очередной сорт свежесваренного местного пива…
— А жена его — тоже небось принцесса? — с любопытством спросила я, прожевав наконец весь шоколад.
— Теперь уже — да, но до свадьбы она была обычной русской девушкой Катей из Мурманской области, — усмехнулся полковник. — Я немного знаком с ее отцом, позвонил ему, попросил содействия по старой дружбе…
— Ой, ну прямо современная версия Золушки! — умилилась я. — История как из моего сериала.
— Не совсем, Любовь Васильевна, — не согласился со мной полковник. — Катя познакомилась с принцем, когда уже сама стала именитым дизайнером одежды. Так что замарашкой ее никак не назовешь. Скорее уж феей-крестной — платье на свою свадьбу она создавала сама.
— Так что рассказал вам принц про Великого Магистра? — вмешался в беседу Черный Пес. Лицо у него было страдальческое. Очевидно, полковник не просто так тянул время, отвлекаясь на разные малозначительные подробности своей командировки — клиент как раз дошел до нужной кондиции.
Если вам интересно, как реагировал на всю эту историю Главный Магистр, то могу вас озадачить: почти сразу он привел свое лицо в нормальное состояние, а потом помалкивал и потихоньку смаковал кофе. Старичка, в отличие от Черного Пса, откровения полковника, похоже, нисколько не шокировали.
— Эрнст поделился со мной фамильной легендой про дядю Фридриха — хотя мне кажется, что Яков Матвеевич располагает более подробной ее версией…
— Господин полковник, как обидно, что вы сразу не обратились ко мне! — сокрушенно воскликнул Яков Матвеевич. — С вами в паре мы бы горы свернули. Мои знания, ваша энергия — мы бы играючи раскололи это дело, и нашей несравненной даме не пришлось бы рисковать своей жизнью…
— Ваши знания еще очень пригодятся для суда, Яков Матвеевич, — прищурился Орлов. — Я обращусь к вам за научной консультацией, если вы не против…
Черный Пес взорвался:
— Черт вас всех разбери, любезники чертовы! В конце-то концов! Сколько можно ходить вокруг да около! Что там с Великим Магистром?!
— Что-что — после встречи с принцем я вернулся в Кёльнский университет и порылся как следует в их архивах, — невозмутимо продолжил полковник. — Профессор помог отыскать мемуары Фридриха. Ну и оказалось: в конце жизни ваш так называемый Великий Магистр полностью разочаровался в идее мести. Решил помогать людям, сочиняя фармацевтические рецепты.
— Это еще Парацельс говорил: «Всё — яд, всё — лекарство; то и другое определяет доза»… — задумчиво вставил Яков Матвеевич.
— Короче, ваш Великий Магистр сам предал идеи своего Ордена — прости, приятель, — заключил полковник. — А ты все цепляешься за его тухлые заветы… Ну, теперь не надумал признаться?
Черный Пес повел больными глазами по сторонам. Посмотрел на Пантеру. Та сочувственно кивнула. Посмотрел на своего руководителя и вдохновителя. Главный Магистр увлеченно разглядывал пустую чашку, словно именно там, на дне, крылась разгадка основных тайн вселенной и ответы на нескольких мелких вопросов, вроде «кто убил Кеннеди?» и «зачем к джинсам пришивают этот маленький карманчик?».
— Значит, Великий Магистр не вернется? — В голосе его звучало глубочайшее разочарование ребенка, узнавшего, что деда Мороза не существует.
— Прости, приятель, — повторил полковник, поглаживая свою родинку на щеке и при этом внимательно, не отрываясь, глядя байкеру в глаза.
— Что же мне теперь делать? — растерянно спросил он. — А?
— Рассказать про все свои выходки, — быстро ответил полковник. — Мне нужны показания одного из главных участников событий. Потом посмотрим, что мы сможем для тебя сделать. Вижу, психика у тебя слабенькая. Легко поддаешься чужому влиянию. Попробуем списать твои действия на гипноз. От тюрьмы не спасу, уж слишком далеко ты, приятель, зашел; но от пожизненного, может, и отболтаемся.
— Пожизненного? — совсем расклеился Черный Пес.
— А ты как думал, дружище? — удивился полковник, наклоняясь вперед. — Ты же хотел отравить восемнадцать президентов и шестерых премьер-министров, в том числе четырех женщин, одновременно! И вообще, я не понимаю, почему ты так напуган — совсем недавно ты вообще собирался красиво покончить с собой при помощи змеиного яда!
— Так это ради идеи, — потухшим голосом сказал байкер. — А так-то чего?
Мне его даже немного стало жалко. Сперва. А потом я вспомнила, что из-за него мой Степочка попал в «Кресты» и мог никогда оттуда не выйти; жалость тут же улетучилась.
После того, как полковник мастерски сломал дух Черного Пса, допрос пошел как по маслу. Я слушала вполуха — мне и так все это было известно. Слишком хорошо известно.
Потом байкера увели. Напоследок он в отчаянии крикнул Пантере: «Будешь меня навещать в тюрьме?», она промолчала, и мне это не понравилось. Надеюсь, она не рассчитывает, что ей удастся завязать романтические отношения с моим зайчонком?
Затем наступила очередь Главного Магистра. Старичку пришлось выдержать целую серию вопросов — причем не только от полковника, но и от Якова Матвеевича, который просто не мог не воспользоваться редким шансом узнать историческую информацию не из книг, а напрямую от носителя страшной древней традиции.
Лесовичок, поглаживая бороду закованными в кандалы руками, отвечал охотно и многословно, выказывая полную готовность сотрудничать со следствием и наукой.
Но в какой-то момент он обронил:
— Кстати, при свидетелях хочу вам сообщить, товарищ полковник, что у меня сильно кружится голова, перед глазами звездочки, а в ушах звенит… Я совершенно не отдаю себе отчет в своих действиях и словах. Учтите это, пожалуйста. Я сейчас пребываю отнюдь не в здравом уме и твердой памяти. Полагаю, это следует учесть при приобщении моих показаний к делу. — И он довольно-таки гнусно ухмыльнулся.
Полковник, очевидно, несколько смешался, перестал делать пометки в своем блокноте, однако храбро заявил:
— Окей, я сейчас вызову врача, он разберется, в здравом вы уме или не в здравом.
— Не забудьте сообщить вашему врачу, что мне восемьдесят три года, — довольным голосом предложил Главный Магистр. И обернулся к Якову Матвеевичу: — И на вашем месте, дорогой мой, я бы тоже не слишком рассчитывал на признание коллег. Грош цена всей вашей научной работе без «Книги Пряностей». А ее Черный Пес сжег. Хоть какой-то от него прок… Так что — увы, господа, напрасно вы потратили сейчас мое и свое время…
Старичок, этот гадкий лесовичок, торжествовал! Но ведь его уже совсем зажали в угол! Неужели ему удалось выскользнуть?
Полковник явно не знал, что делать. Яков Матвеевич грустно склонил голову. Серебристые виски блеснули в мягком свете, падавшем из мансардных окон. Судя по всем, наш корабль напоролся на рифы.
Грядущий судебный процесс разваливался на глазах. Неужели главный виновник всех моих бед останется безнаказанным?
— Ну что, Любовь Васильевна, — неожиданно Магистр повернулся ко мне, — теперь вы видите, кто здесь умнее всех? Теперь-то, моя дорогая, вы осознаете, что потеряли? Главное — правильно составить инструкцию для подчиненных! Благодаря тому, что мой послушный помощник бросил в огонь «Книгу Пряностей» — я навсегда останусь неуязвимым. Главного доказательства у многоуважаемого товарища полковника нет и не будет!
— Ёлки, просто уши вянут. — К нам ленивой походкой подошла Пантера. — Вы бы так не горячились, папаша. Не сжег Пес вашу книженцию, и не мечтайте.
— Что? — нахмурил белые брови лесовичок.
— Что слышали, папаша, — хмыкнула Пантера. — Вот эта мерзкая книжка. — И она с ловкостью Дэвида Копперфильда вытащила из своего грязного рюкзака — я не могла поверить своим глазам — «Книгу Пряностей»! Ту самую! В бордовой обложке, со змеей в короне!
— Но… Но… Но я же видел, как Книга горела в очаге! — залепетал Главный Магистр.
— А, то была другая, — махнула рукой Пантера. — «Руководство усердной хозяйки».
— Мое «Руководство»? — возмутилась я. — Я же тебе его подарила, чтобы ты уму-разуму набиралась!
— Вот и набралась. Когда обнималась с Псом, подменила «Книгу Пряностей» на ваше бездарное «Руководство», гори оно синим пламенем!