Сабина
7 августа
Шок! Мамка Клозе вовсе не мамка! Она – а сейчас держитесь – ухаживает за стариками в доме престарелых "Лесной покой". Увидев её в белом кителе и в ортопедических туфлях, я так поразилась, что даже с ней поздоровалась – в состоянии шока, конечно. Сегодня утром мы отвезли мою свекровь в дом престарелых, и это было очень нервно. Можете себе представить, какой театр устроила эта женщина. Она не хочет понимать, что стала для нас обузой. Она торжественно пообещала, что больше не будет выходить в бигуди, надоедать пациентам и включать плиту, но здесь, в конце концов, речь идёт о жизни моих детей, и я не могу положиться на её старческие обещания! На её предложение перейти в меньшую по площади комнату я тоже не согласилась. Никто не может гарантировать, что она оставит плиту в покое! Я достаточно занята с Тимми, а потом и с малышом, и я не могу целый день следить за моей сумасшедшей свекровью. Я не могу выносить запах её духов! Слава Богу, мой муж одного со мной мнения, и он не собирается слушать её хныканье. Но нам пришлось буквально выволакивать её из дома, она так рыдала и умоляла, как будто "Лесной покой" - это тюрьма, куда мы её запрём против её воли. При этом у неё там будет своя комната и хороший уход 24 часа в сутки. Раз в месяц приходит даже парикмахер и обеспечивает постояльцев новой причёской. За те деньги, которые моему мужу стоила вся эта роскошь, он мог спокойно купить мерседес! Но благодарность – незнакомое слово для этой женщины. Я сунула мамаше Клозе двадцатку, чтобы она в ближайшие три-четыре дня не подпускала её к телефону. Нам очень нужен отдых после всего этого театра, в конце концов, я беременна, и мне нельзя волноваться!
Мама Эллен – круглый животик.
P.S. Я считаю, что это неправильно, что ты так далеко заходишь в своей ревности и поощряешь то, что твоя дочь мучит животных, Сабина. Сбросить кошку с балкона – это супер-жестоко и бессердечно! Меня это просто убивает. Бедная кошка.
Неллин абсолютно тайный дневник
Менорка, 10 августа
Тут так абсолютно супермегаклассно, что я каждые десять минут шлю с телефона фото Ларе в Шварцвальд. Дом, бассейн, море, пальмы, семья Пэрис – всё просто потрясающее! Лара прислала мне в ответ фото коровы под ёлкой и при этом написала, что она именно так представляет себе ад. А я на седьмом небе! Семья Пэрис тоже крутая. Её сестре Венис уже больше сорока, но она выглядит прекрасно, как Мадонна, только лучше. Дети все очень красивые. Венис, дети, муж и даже пёс участвуют всей семьёй в рекламе, например, рекламе автомобилей, и Венис говорит, что это доставляет чертовское удовольствие. Я спросила у папы, почему ему не пришла в голову идея всей семьёй участвовать в рекламе, на что он ответил: потому что у нас нет собаки. Типично. Родители Пэрис тоже очень приятные, но круче всех племянник Пэрис Приамос. Какое крутое имя! Приамосу восемнадцать, он выглядит прекрасно и почти всё время говорит по-английски, потому что он такой интернациональный. Он работает моделью для шампуней и душ-гелей, это тоже очень круто! Наверное, я видела его голым раз сто по телевизору, только не знала, что это он. Today я попытаюсь, a little bit поговорить с Приамосом. До сих пор у него в ушах были наушники, когда я к нему приближалась. Может быть, он немного робок, несмотря на весь свой опыт. Может быть, мы вместе снимемся в рекламе. Не душ-геля, а шоколада или мороженого или чего-то в этом роде. Я думаю, что я бы неплохо подошла.
7
Мне неловко в этом признаваться, но когда самолёт с моими детьми поднялся в воздух в направлении Менорки, я ревела так, как я реву на финале фильма «Из Африки» – я никак не могла перестать плакать. Таксист, который доставил меня из аэропорта прямо на похороны Анниного отца, думал, что со мной случилась какая-то ужасная катастрофа. Но к похоронам это как-то подходило.
– Я тоже чувствую себя совершенно ужасно, – сказала Анна, когда я, абсолютно зарёванная, подошла к ней и пожала ей руку. В своём слишком узком чёрном костюме она выглядела бледной и больной. Этот костюм она в последний раз надевала на похороны матери, ей тогда было 22 года. – Я тоже всё время плачу.
– Да, но у тебя это как-то по-другому, – засопела я. – В конце концов, ты хоронишь сегодня твоего отца. – Я огляделась на пришедших на похороны. Большинству было за восемьдесят, парочка родственников, друзей и знакомых из дома престарелых, где он жил в последнее время из-за своей болезни (Анна потом сказала, никто из дома престарелых не знал, кого они, собственно, провожают в последний путь).
– Кто из них Хансъюрген без дефиса? – прошептала я.
– Он не пришёл, – ответила Анна, понизив голос. – Должен работать.
– Но сегодня суббота, – шепнула я.
– Да, – шепнула мне в ответ Анна. – Важный проект.
– Тиффани, – прошептал Макс. Он тоже был в чёрном. Пиджак был ему слишком велик, и я предположила, что это пиджак его отца.
– Тиффани? – повторила я, подумав, что я никогда не спрашивала о профессии Хансъюргена. Может быть, он ювелир?
– Практикантку зовут Тиффани, – объяснил Макс. – Я узнавал. Она дочь его партнёра по бизнесу. Мне кажется, папа не может так просто от неё отделаться, как от других. У неё гораздо больше запросов. Я сказал маме, чтобы она его оставила, пока он этого не сделал, но она и слышать об этом не хочет.
– Хансъюрген каждый раз приходил в чувство, – прошипела Анна. – И в этот раз будет то же самое. Дни Тиффани сочтены.
– А твоё достоинство окончательно смыто, – прошипел в ответ Макс. – Я просто сказал бы папе, что против учителя математики он ничто.
– Ты не имеешь понятия, какую лавину я этим вызову, мой дорогой мальчик, – сказала Анна. – Это дело с Джо было однократной, непростительной… ошибкой! Если папа когда-нибудь об этом узнает, нам придётся покинуть дом и переехать в маленькую квартирку. Без сада! Ты это, возможно, поймёшь, но Яспер!
– И вот так всё время, – сказал Макс и наклонился ко мне. – Я лучше не поеду в летний лагерь, иначе она доведёт дело до знаменитого большого примирения с папой, после чего он две недели будет изображать примерного мужа, готовить по воскресеньям завтраки и водить нас в зоопарк. Пока не появится следующая секретарша.
– Брак – это обещание, которое нельзя легко давать и легко нарушать, – прошептала Анна.
– Видишь, Констанца, – тихо проговорил Макс. – Пожалуйста, присмотри за ней, когда я уеду. В конце концов, ты крёстная мать.
– Это большой секрет, – сказала я. И это вообще ничего не значило.
– Пообещай мне это, или мне отказаться от летнего лагеря?
– Обещаю, – ответила я. Бедному мальчику был крайне необходим отдых.
Но было не очень просто выполнить это обещание. Когда Макс после обеда отправился в летний лагерь, а я занялась подготовкой к ужину у Антоновых родителей – я наложила маску от морщин и листала альбом Микеланджело, который дала мне Мими, –перед моей дверью появились Анна с Яспером.
– Мне нужен автомобиль, – сказала она.
– Но дорогая, ты же знаешь, что у меня нет автомобиля, – ответила я.
– Я имела ввиду мой автомобиль! Я должна его забрать, пока Хансъюрген ничего не заподозрил. – Анна оглянулась, как будто её преследовали. – Но я одна туда не пойду. Я боюсь, что это опять случится.
– Ты имеешь ввиду, что стоит ему только открыть дверь, как вы сразу упадёте друг другу в объятья?
Анна кивнула.
– И это не должно ни в коем случае произойти.
Мне бы тоже хотелось иметь такое либидо, которое так трудно контролировать.
– Мы позвоним, я ему быстро скажу, что мне нужен мой ключ от авто, он мне его даст, и мы тут же уйдём. Очень просто, – сказала Анна.
– А если ты всё-таки ослабеешь и на моих глазах начнёшь срывать с себя одежду, что мне тогда делать?
– Ах, не будь глупой. – фыркнула Анна. – Ты идёшь со мной или нет?
Конечно, я пошла с ней. Я, в конце концов, обещала. Яспера мы оставили под присмотром Мими.
Аннин старенький опель корса криво стоял за маленьким смартом, передние колёса на тротуаре, задние на проезжей части.
– Ну, его не парковала мистическая волшебная рука, – заметила я. – Я бы сказала, что там даже не было мистического парковочного места.
– Это объясняет и квитанцию, – сказал Анна и раздражённо скомкала бумажку, всунутую за дворники.
Я позвонила Джо. Анна нервно переминалась с ноги на ногу.
– Как я выгляжу? – спросила я.
Вот это да! Какое это сейчас имеет значение?
Посреди улицы прямо у Анниного опеля затормозил красный порше каррера. Из него вылез маленький, крепкий мужчина в кожаном пиджаке. Я только хотела ему сказать, что здесь можно получить квитанцию, как я увидела, что это никто иной, как Бернард. Бьянкин Бернард, Тигр с «е», который собирался меня запомнить. Его кожаный пиджак был надет на голое тело.
У меня по спине поползли мурашки.
– Кто так дерьмово запарковал эту колымагу? – пробурчал Бернард и стукнул ногой по колесу опеля. Эту секунду я использовала для того, чтобы убрать своё лицо от него подальше, схватить Анну за руку и притащить её к ближайшей витрине. «Фрёлих отопление и сантехника» выставили в ней парочку симпатичных труб и унитазов.
– Посмотри, как насчёт этого? – спросила я, насильно поворачивая голову Анны в сторону унитазов.
– Но это же… – сказала Анна.
– Отличный унитаз, – громко ответила я и шёпотом добавила: – Молчи! – В витрине, как в зеркале, было видно, как из порше вышел ещё один мужчина, тоже маленький и необычайно сильный, а за ним – пёс с огромной головой. Эта же голова была вытатуирована у Бернарда на заднице.
– Мастино, – прошептала я. Громко же я сказала: – Посмотри на эту классную раковину.
Бернард, его сопровождающий и пёс исчезли в подъезде Джо. Наверное, он тем временем нажал кнопку на домофоне.
– Что им тут надо? – спросила Анна. – И почему ты так резко прижала мой нос к витрине?
– Не знаю. Это, наверное, мой инстинкт самосохранения, – ответила я. – Бернард сегодня смотрел особенно злобно. Но если ты хочешь, давай поднимемся к Джо. Я думаю, что сейчас подходящий момент забрать у него ключ, потому что нет опасности, что вы упадёте в объятья друг друга.