– Но это всего только обувь. Не бриллианты.
– Не важно. И в гольф ты ещё научишься играть. Я могу с тобой позаниматься.
– Правда?
– Конечно. Когда ты сдашь правила, я возьму тебя с собой на площадку.
– Чёртовы правила – в этом-то и состоит моя проблема.
– Чушь, – ответила Мими. – Их сдавали намного менее способные люди, чем ты. Например, Ронни. А посмотри на него сегодня, у него уже восемнадцатый гандикап.
На этой неделе мы с Антоном вообще не виделись. Дни были наполнены встречами и событиями, и по вечерам тоже было много дел. По понедельникам Антон играл в сквош с Ронни, во вторник я ходила к Нелли в школу на родительское собрание, в среду Антон присутствовал на деловом ужине, а в четверг Эмили была занята на генеральной репетиции балетного представления, которое должно было состояться в пятницу вечером. Но мы ежедневно созванивались вечером после десяти, когда дети были уже в постели.
– Что ты сейчас делаешь?
– Я лежу в постели голая и думаю о тебе, – сказала я. Это не было ложью, если отбросить ночнушку. Было пол-одиннадцатого вечера четверга. – А ты?
– Я пытаюсь закрепить эти чёртовы пчелиные усики на шапке, – ответил Антон. После короткой паузы он добавил: – И я голый и думаю о тебе.
Я захихикала.
– Как прошёл день? – спросил Антон.
– О, супер. Я четыре раза попала в шток, одиннадцать раз в газон, 134 раза в воздух, два раза в мяч и один в вахтёра.
Антон засмеялся.
Это не была шутка, глупый!
– И что было в банке?
– О, они очень стремились одолжить нам деньги, – ответила я. Что было правдой: банковский работник назвал калькуляцию Мими «немного оптимистичной, но в целом убедительной», и поскольку мы предоставили достаточно гарантий, наш кредит был без промедления одобрен. – Хотя я не очень понимаю, зачем нам одалживать деньги, если у нас в банке есть накопления, но, видимо, так положено. – И в самом деле: я получала 4,5% за деньги на моём счету и должна была платить 6,8% за то, что я одолжила ещё – преимущества такой процедуры я никак не могла понять.
Антон ещё раз попытался мне объяснить, что мы можем причислить кредит к деловым расходам и получить лучшее финансирование. Но он объяснял это так сложно, что я через какое-то время его перебила.
– Я тоскую по тебе, – сказала я.
– Видишь, я это и имел ввиду: если мы будем жить вместе, то мы будем вместе хотя бы по ночам, – сказал Антон. – Ой! Чёртов клей! Он прожёг мне дыру в джинсах!
– Я думала, ты голый.
– Слава Богу, нет, иначе я бы сейчас склеил себе неизвестно что, – ответил Антон. – Этот чёртов пенопласт не хочет держаться! Но ему придётся, иначе нас в конце концов обвинят в причинении телесных повреждений. На генеральной репетиции один усик чуть не попал по носу другой пчёлке.
– Ну, завтра будет интересно!
– Да, ужасно интересно, – Антон слегка зевнул. – Я заранее радуюсь субботе.
Да, я тоже радовалась. Примерно так же, как пломбированию каналов без наркоза. Но мне придётся продержаться. Если не случится чуда.
В пятницу утром я почувствовала себя плохо. Я не могла точно сказать, что у меня болит, собственно, везде что-то чувствовалось: болели голова, живот, суставы, горло. Или это вирус, или симптомы страха по поводу приближающегося визита моих родителей.
Я приготовила завтрак кошкам и детям, сделала Нелли бутерброды в школу, почистила яблоки, нашла пропавший ботинок, провела дискуссию на тему «Можно ли при семи градусах входить из дома без пальто» и отвела Юлиуса в детский сад.
Когда я вернулась домой, мне стало ещё хуже.
Я стала прикидывать, поможет ли от воображаемых болей аспирин, но тут зазвонил телефон.
– Бауэр.
– Я говорю с фрау Констанцей Бауэр?
– Да.
– Фрау Бауэр, меня зовут Барбара Леман, и я сегодня ваша фея счастья. Потому что вы выиграли! Разве это не великолепно?
– Нет, спасибо, я ничего не покупаю.
– Хаха, нет, вы и не должны ничего покупать. У нас розыгрыш счастливых путешествий! И знаете что? Вы кандидат на главный выигрыш! – Голос фрау Леман просто перехватывало от радости.
– Но я не участвовала ни в каком розыгрыше.
Фрау Леман пропустила мой аргумент мимо ушей.
– Я надеюсь, что вы сейчас сидите, иначе вы упадёте, когда я вам скажу, что именно вы выиграли. Поездку в Тунис! Неделя полупансиона в четырёхзвёздочном отеле. Стоимостью в две тысячи долларов! Ну, что вы скажете?
– Отпуск мне не помешал бы…
– Вы его заслужили, – сказала фрау Леман, которая, очевидно, знала обо мне больше, чем мне бы хотелось. – Самолёт и отель уже зарезервированы. Вперёд, к солнцу! Оставьте все заботы позади.
– Да, было бы неплохо, – вздохнула я. Я могла бы оставить моим родителям и Антону записку: «К сожалению, улетела в бесплатное путешествие в Тунис».
– Это отлично! – вскричала фрау Леман. – А самое лучшее вот что: вы можете взять с собой ещё кого-нибудь. И он отдохнёт всего за пол-стоимости! Сказочные пятьдесят процентов скидки! Ну? Сегодня счастливый для вас день, фрау Бауэр!
Тут я начала что-то подозревать.
– А если я хочу поехать одна?
– К сожалению, не получится. – Фрау Леман вздохнула. – Поездка на две персоны. Но почему вы не хотите побаловать вашего мужа? За всего 999 евро вы вдвоём сможете прекрасно отдохнуть!
Что? Так это же…
– Вы не думайте, что раз я блондинка, то я не умею считать, – злобно сказала я.
– Ну, посчитать тут несложно, фрау Бауэр, – сказала фрау Леман несколько более агрессивно. – Даже ребёнок поймёт, что вы много выиграете. Поездка за две тысячи евро бесплатно, и ваш спутник получит такую же поездку за полцены. Кто не ухватится за эту возможность, виноват сам.
– В бюро путешествий «Пальмы» две недели в Тунисе в четырёхзвёздочном отеле, полный пансион, стоят 820 евро, – сказала я. – То есть поездка вдвоём выгоднее вашего главного выигрыша на 80 евро вместе с вашей сказочной пятидесятипроцентной скидкой. Кто настолько глуп, чтобы покупаться на ваш псевдовыигрыш?
– Конечно, мы не можем заставить людей пойти навстречу своему счастью, – сказала фрау Леман. – Раз вы хотите закрыть глаза на ваше счастье, это ваше дело.
– Ну, тогда я сейчас крепко закрою глаза, – сказала я и положила трубку.
Едва я это сделала, как телефон зазвонил снова.
– Знаете что! – воскликнула я.
– Это твоя мать. Мы уже проехали Бремен.
– Что? Но вы же собирались приехать только завтра! – Если вообще приехать.
– Да, но так лучше, – сказала мать. – С завтрашнего дня мы платим приличную сумму за нашу комнату, поэтому мы не хотим пропускать ни дня.
Ну, типичная картина. То, что другие люди уже что-то запланировали, совершенно их не волнует. Во всяком случае, в отношении меня.
– Но я ещё не перестелила постели… – начала я. Но тут я сообразила, что сейчас как раз произошло чудо, о котором я просила: если мои родители приедут сегодня, то завтра они будут уже далеко. То есть они вообще не увидят Антона. Который не сможет ни в чём меня упрекнуть: в конце концов, это не моя вина, что мои родители так внезапно поменяли планы.
Я восторженно воскликнула:
– Как здорово, что вы приедете прямо сейчас!
– То есть мы приедем к обеду, – сказала мать. – Пожалуйста, ничего тяжёлого для желудка. Никакой свинины. И ничего запечённого под сыром. И никаких персиков. Олав, на какую кнопку нажимать?
– На красную, – раздался голос моего отца, и разговор был окончен.
– Угадай, кто сейчас придёт, – сказала я Юлиусу, забирая его из детского сада.
– Антон, – ответил Юлиус.
– Нет! – Как раз нет! – Бабушка и дедушка. Они приезжают на день раньше.
– Здорово! – сказал Юлиус. – А Антон придёт?
– Антон идёт вечером на балетное представление Эмили и поэтому прийти не сможет. – Мой Бог, как это прекрасно. Спасибо, что ты услышал мои молитвы. Как ты здорово всё планируешь, до малейшей детали!
– Знаешь что, малыш? Если ты дедушке и бабушке ничего не расскажешь про Антона и обувной магазин, то я подарю тебе что-то красивое!
Юлиус поглядел на меня большими глазами.
– Что же?
Таковы четырёхлетки. Они спрашивают «Что?», а не «Почему?». Очень мило!
– Лавовую лампу!
– Ой, здорово! – сказал Юлиус. – Мне так её хотелось. А что получит Нелли, если она ничего не расскажет бабушке и дедушке про Антона и обувной магазин?
Об этом надо подумать.
Я лежала на диване и не могла заснуть. Зента и Бергер тоже не могли. Они уже несколько часов катали по полу орех.
Полная луна озабоченно заглядывала ко мне в окно.
– Дело не в тебе, – сказала я луне. – Дело в моих родителях. Они просто давят на меня, что бы они ни делали. Я слишком возбуждена, чтобы спать. – Ну, и орех производил много шума.
Луна серьёзно смотрела на меня. Для меня и в полнолуние она была «мужского рода», то есть месяц, и черты её лица были мужскими. Мужскими и добрыми.
Труди не могла этого понять. Она считала, что у луны определённо женское лицо. «Посмотри внимательно. Она выглядит, как принцесса Стефания из Монако».
Но тут она зашла слишком далеко. Не в отношении принцессы Стефании, а в смысле того, что с луной у неё не было ни малейшего сходства.
Кстати, есть люди (как, например, Лоренц), которые вообще не видят никакого лица на луне. Когда мы с Юлиусом и Нелли играли в облака («Я вижу облако, которое выглядит, как дракон с домиком на спине»), то Лоренц сидел рядом, уставившись в небо, и молчал.
«Вы видите там маленькую лягушку?» – спрашивала, к примеру, Нелли. – «Которая высунула язык?».
«Да!» – отвечал Юлиус. – «Она хочет съесть ежа, глупая лягушка! Папа, ты видишь ежа?»
«Я вижу только облака».
«Да, но разве ты не видишь облако, которое выглядит, как ёж? То есть сейчас оно выглядит, как толстый король, видишь?»
«Я вижу только облака, которые выглядят, как облака», – пробурчал Лоренц, гордый собой.