сы, и мне захотелось купить себе сразу десять пар. Закупочная цена оказалась необычайно низкой, то есть было похоже на то, что старые шины можно было задёшево переплавить в сапоги.
– Такие сапоги жалко надевать для работы в саду, – сказала я герру Ву.
– То же самое говорит моя мать, – ответил герр Ву.
Я не могла не расцеловать герра Ву.
– Вы просто сокровище, – сказал я ему. – Сначала футляры для очков и сами очки, а теперь вот эти замечательные сапоги. Как нам вас отблагодарить?
– Я с радостью это делаю, – ответил герр Ву. – И мы к тому же способствуем развитию немецко-тайландских экономических отношений. Кстати, вы уже думали о пакетах?
– О пакетах?
Герр Ву кивнул.
– Немецкие клиенты хотят пакеты с ручками. Они любят складывать любые товары в пакеты с ручками. Наверняка и туфли тоже.
– Ох, вы правы, – сказала я.
Обычному пластиковому пакету нужно пятьдесят тысяч лет для разложения, объяснил мне герр Ву. Пластиковые пакеты душат нашу планету. Но у подруги его старшей внучки есть дядя, который изготавливает очень симпатичные пакеты из бумаги, сказал герр Ву. Из вторичных материалов. Это может меня заинтересовать?
Разумеется, меня это заинтересовало. Герру Ву, собственно говоря, причитался гонорар как консультанту. По крайней мере мы теперь будем покупать овощи только у него в магазине.
Вооружённая тремя парами резиновых сапог, я в воскресенье днём пришла к Ронни и Мими. Я решила лично поговорить с Корали об айподе. По её реакции я сразу пойму, причастна ли она к его исчезновению или нет. Нелли уже потеряла надежду вернуть свой айпод. Кевин считал, что Коралин отец давно толкнул его на eBay.
Ронни открыл дверь, и как только он меня увидел, его глаза сразу же превратились в ледяные кристаллики.
– Я здесь по делу, – сказала я, поднимая сапоги. Ронни провёл меня в кухню. Мими, как и ожидалось, пришла от сапог в такой же восторг, как и я, особенно когда она узнала о закупочной цене и об экологической премии, которую получил за свои бизнес-идеи правнук друзей матери герра Ву.
– Я сразу же отложу одну пару для Корали, – сказала Мими.
– Ах да, а где она, собственно?
– Она немного отдыхает в соседней комнате, – ответил Ронни. – Вообще-то мы хотели в музей, но у неё круги под глазами. Мы беспокоимся.
– Она всю прошлую ночь не спала, потому что её родители громко ругались, – сказала Мими. – Её отец отправил её в полтретьего ночи на заправку, чтобы купить пиво и сигареты.
– Она спит?
– Нет, она слушает музыку.
– Да? – Я посмотрела на Ронни. Он поджал губы.
– Я хотела бы у Корали кое-что спросить, – сказала я, встала и прошла в соседнюю комнату.
Ронни и Мими последовали за мной.
– Неужели это надо делать прямо сейчас? – спросил Ронни.
– Почему нет? – ответила Мими. – Корали, дорогая, ты не спишь?
Корали нас не слышала. Она, закрыв глаза, растянулась на диване, на её коленях лежала одна из кошек Мими и Ронни, рядом на журнальном столике стояло блюдо с нарезанными фруктами. С её шеи свисал розовый айпод, из наушников тихо доносилась грохочущая музыка.
– Это же… – сказала я, но Ронни перебил меня.
– Я знаю, что ты думаешь. Но это её собственный. Я спросил её про Неллин айпод, и она ответила, что она просто с ним играла, потому что у неё есть точно такой же. Но ей, к сожалению, приходится делить его с сестрой и братом. Она может получить его только раз в три недели.
– О чём ты говоришь? – спросила Мими.
– Об айподе, – ответила я. – Я подозреваю, что это Неллин, но Ронни считает это чудовищным с моей стороны.
– Это может быть Неллин айпод? – спросила Мими. – Но как он мог здесь оказаться?
Глаза Корали по-прежнему были закрыты.
– Констанца считает, что Корали могла его украсть, – сказал Ронни. – На дне рождения. Разумеется, это совершенно исключено. Как я уже сказал, у неё такой же…
Мими с отчаянием посмотрела сначала на Ронни, а потом на Корали.
– Давно ты об этом знаешь?
– Ты же не думаешь, что это Неллин айпод, – ответил Ронни.
– Но ведь это не исключено, верно?
– Это очень легко выяснить, – сказала я и сделала шаг к Корали.
Ронни остановил меня.
– Ты ведь не хочешь проверить, какая там записана музыка, да? Я бы не стал обременять её такими подозрениями.
Корали открыла глаза. Она с ужасом посмотрела на меня, но потом улыбнулась и вытащила наушники из ушей.
– Привет, – сказала она своим сладким голосом.
– Привет, Корали, – ответила я. – Это Неллин айпод?
– Пожалуйста, не слушай её, – сказал Ронни.
На щеках Корали появились ямочки.
– Нет, это не Неллин айпод. Это мой. То есть это наш общий. Я хотела зелёный, но цвет выбирала моя сестра.
– Ну вот видишь, – сказал Ронни.
– Можно посмотреть? – Я перевернула айпод. – Ну, какое совпадение. Твою сестру тоже зовут Нелли Вишневски, или почему здесь выгравирано её имя? И день рождения у неё в тот же день.
Корали вырвала у меня вещицу из рук и прижала к груди.
– Э… это какая-то путаница! – пролепетала она.
– О Боже, – сказал Ронни. Мими не сказала ничего.
Корали поняла, что ей надо менять тактику. Она расплакалась.
– Я этого не хотела! Но он очень классный, мне всегда хотелось иметь такой, и в конце концов я забыла его в своём кармане. Я собиралась его вернуть, честно. Я только хотела им немного попользоваться.
– Я могу наконец его забрать? – сказала я, протягивая руку. Корали неохотно положила в неё айпод. Из её больших глаз катились слёзы.
– Спасибо, – сказала я.
Мими и Ронни с поникшими плечами стояли у столика. Мне их было очень жаль.
– Всё в порядке, – сказала я. – Сейчас мы всё выяснили.
– Ничего не в порядке, – всхлипнула Корали, с душераздирающим видом глядя на Мими и Ронни. – Вы теперь не меня захотите…
Ронни и Мими ожили.
– Конечно, мы тебя захотим, – вскричал Ронни, а Мими обняла Корали.
– Но я гадкая в-воровка, – всхлипывала Корали. – Вы больше не можете меня любить. Я вас так разочаровала!
Йес!
– Нет, не говори так, – сказала Мими. А Ронни добавил:
– Все люди совершают ошибки, даже взрослые.
– Ну, я пойду, – сказала я, качая головой.
– Подожди! Мы сейчас вернёмся, хорошо, детка? – Мими погладила Корали по рыжим кудрям. Корали храбро кивнула. Я не могла не восхищаться её актёрским талантом.
– Пожалуйста, извини, Констанца, – крайне смущённо сказал мне Ронни в коридоре. – Мне так жаль насчёт того, что я тебе наговорил.
– Всё в порядке, – ответила я. – Ты просто её защищал.
Мими взяла меня за руку.
– Прости его. Он немного ослеплён, – сказала она. – Но ей нужны такие люди, как он. Которые принимают её такой, какая она есть. Конечно, понадобится время, но когда-нибудь она сможет быть с нами совершенно откровенной.
Да, когда вы составите завещание в её пользу, тогда наверняка.
– Не обижайся на неё, Констанца, – сказал Ронни севшим голосом. – Ей всего одиннадцать. И у неё тяжёлая жизнь.
И у Мими глаза были на мокром месте.
Глубоко тронутая, я обняла их обоих.
– Я вас так люблю, – сказала я. – Разве вы не видите, что вы созданы для детей? Не важно, своих или приёмных.
– Ты имеешь ввиду, что мы такие добросердечные болваны, которых даже маленькая девочка может обвести вокруг пальца? – сказал Ронни.
– Я имею виду, что вы можете без оглядки любить даже такую прожжённую пройдоху, как Корали. Не теряйте больше времени. Пора кончать с тайными жалобами на интернет-форумах и тайным выслеживанием. Где-то в большом мире… – Я замолчала. Это было уж слишком сентиментально.
– …нас ждёт, может быть, ребёнок, – сказала Мими, глядя Ронни в глаза.
– А лучше сделайте это сами, – добавила я.
Ноябрь прошёл в серо-дождливом однообразии с температурой чуть выше нуля. Искусно смастерённые фонарики для детского сада пришлось упаковать в целлофановые мешки, чтобы они не промокли, а Юлиус сильно простудился – он схватил насморк и кашель, которые не проходили целый месяц. Поэтому папины выходные он провёл не у папы, а со мной, поскольку Лоренц не хотел, чтобы кашляющий ребёнок заразил его нерождённых близнецов.
В связи с этим мои выходные с Антоном пропали, но я не очень печалилась по этому поводу, потому что я стала бояться момента, когда Антон дотронется до моей груди. Я не могла себе представить, что у нас опять будет безудержный секс, пока мы не выясним вопрос с узелком. Я пока не рассказала об этом никому, кроме Антона. Да и зачем? Если узелок окажется безобидным, то все будут только напрасно беспокоиться.
Четверги с Эмили и Валентиной стали регулярным мероприятием, и мне очень нравилось, что за обеденным столом сидит так много детей, только Нелли иногда ворчала.
– Куда не ступи, везде дети, – говорила она.
Домашние задания девочки всегда делали самостоятельно и очень быстро, потом они играли в зимнем саду, где собралось уже довольно много Эмилиных игрушек. Кроме того, они вместе сочиняли книгу. В тетрадке. Про двух маленьких зайчат, зимующих в норке. Иногда, если нам везло, они зачитывали нам с Нелли отрывки.
Нелли очень потешалась над зайчатками. Пока однажды я не показала ей письмо, которое она мне написала в первом классе.
«ДраГАЯМамаПраСтиЧТоЯткаяПлахая», – значилось там.
– Что это за язык? – спросила Нелли.
– Это значит, дорогая мама, прости, что я такая плохая, – ответила я. – Вот как ты писала, когда была в возрасте Эмили и Валентины.
– Но мне удалось поступить в гимназию, – ответила Нелли, правда, понизив голос. – Да, я признаю, что они обе действительно умные маленькие девочки. Но тем не менее смешно, как эти зайцы вяжут себе шапочки из мха. Мне интересно, что там будет дальше, а тебе?
Время до появления Даши, приходившей за дочерью, всегда пролетало очень быстро. В момент Дашиного прихода Валентина ещё не хотела идти домой, поэтому мы с Дашей привыкли пить кофе или чай и разговаривать.