– Слово «мафия» могло её отпугнуть, – объяснила Анна. Она познакомилась с Дашей, когда забирала у нас Яспера.
Пара глотков гран марнье в кофе, и обе дуэтом запели тоскливую песню о степи и ямщике. Как оказалось, у Анны была музыкальная русская бабушка.
Ни пение, ни название «Клуб милых дам» не испугали Дашу – она уже была с нами, хотела она того или нет.
– Мама уже больше чувствует себя в Германии, как дома, – сказала Валентина. – И я тоже.
Погода стояла прекрасная, все дома на нашей улице были освещены гирляндами, поэтому я решила после обеда украсить наш дом к рождеству и сгрести листву в саду.
– Чтобы саням с Дедом Морозом было удобнее приземляться, – сказал Юлиус.
– Именно, – ответила я. – Хочешь мне помочь? – Но Юлиус лучше хотел кататься на роликах с Эмили и Валентиной.
– Только по тротуару и только на нашей стороне улицы, – велела я, и хотя дети меня послушались, я каждые пять секунд поднимала голову над изгородью и смотрела, всё ли в порядке.
Солнце выманило многих людей на свежий воздух, даже фрау Хемпель вышла на улицу, чтобы попинать листву на тротуаре и попридираться ко мне. Я-де слишком поздно начала украшать сад, и листва нападала только с наших деревьев, и окна мне надо тоже помыть до рождества.
– Посмотрим, – ответила я.
– Посмотрим, посмотрим! Вы, молодёжь, всегда думаете, что работа делается сама, а вы можете заниматься чем хотите, – сказала фрау Хемпель. – Вы и мою Гитти заразили своей небрежностью. Сейчас она даже верит, что справится одна в своей собственной квартире! С ребёнком! Ха! На это надо будет посмотреть. Когда у неё не будет никого, кто бы за ней убирал, она быстренько вернётся домой!
– Это то, что Вы думаете, – сказала я и засмеялась. Фраза фрау Хиттлер подходила сюда идеально. Такая фраза, употреблённая к месту, могла, наверное, свести с ума кого угодно.
Распаковывая коробку с новенькой гирляндой фонариков, я услышала, как на тротуаре ругаются дети.
– Вали отсюда, это наш тротуар, – сказал чужой мальчишечий голос.
– Неправда, – ответил ему голос Юлиуса. – Тротуар принадлежит всем.
– А мы не собираемся делить его с такими сопляками, как ты, – произнёс другой мальчишеский голос. – Поэтому вали отсюда, пока цел!
– Я умею балет, – предупреждающе сказал Юлиус.
Оба посторонних парня издевательски засмеялись.
– Молокосос напрашивается, – сказал один из них.
– Сейчас получит, – ответил другой.
– И моя мама умеет балет, – сказал Юлиус. – Я сейчас её позову.
Ему это и не понадобилось. Я злобно направилась к воротам. Хотя оба мальчишки были вдвое старше Юлиуса, он всё ещё не решался позвать на помощь. Гордость – плохой советчик.
Но я не успела схватить обоих хулиганов за шкирку. К месту событий на роликах примчались Эмили и Валентина. То есть Эмили примчалась, а Валентина, спотыкаясь, ковыляла за ней.
Я снова спряталась за изгородь. Дети по возможности должны сами решать свои конфликты.
– Немедленно оставьте моего младшего брата в покое! – крикнула Эмили. – Иначе вы будете иметь дело со мной!
Её слова колоссально ошеломили не только меня.
– Это что, твой младший брат?
– А у тебя с этим проблемы?
– Не-е. Я просто спросил.
– Найдите себе других детей для драк, – сказала Эмили. И, очевидно, она при этом выглядела так угрожающе, что оба парня действительно убежали.
Сидя за своей изгородью, я вытирала слёзы с глаз. Она сказала «Младший брат».
– Что ты сидишь тут и плачешь? – Это Нелли вернулась из школы. Я рассказала ей о том, что сделала Эмили.
– Ничего себе, – ответила Нелли. – Такое впечатление, что ты в конце концов привяжешься к маленькой бестии.
– Насчёт «привязаться» ты, наверное, преувеличиваешь, – сказала я.
Когда пришли Антон и Даша, чтобы забрать своих детей, от пирога уже ничего не осталось. Эмили, Валентина и я съели по куску, Юлиус два, а Нелли всё остальное. Антону с Дашей пришлось удовлетвориться кексами и кофе.
– Поскольку мы до рождества уже не увидимся, у меня для вас есть подарки, – сказала я Эмили и Валентине. Я протянула им по пакету. Там была одёжка для их мишек, которую я сшила сама. Свитера, рубашки, штаны, курточки и шапочки – всё в подходящих друг к другу цветах.
– Но вы разверните их только на рождество, хорошо? – сказала я. В этот момент с лестницы скатилась Нелли, тоже с пакетом в руках.
– А это к рождеству для моей младшей сестрёнки, – сказала она с милой улыбкой, косясь на меня и хлопая при этом ресницами. – Это дорожный набор для чистки зубов. Я надеюсь, тебе нравится принцесса Лилифи, Эмили.
Антон был глубоко тронут её жестом.
– А ты говоришь, что детям нужно время, – сказал он мне. – Они уже давно стали одной дружной семьёй.
Я знала, что это было глупо, но я просто не могла удержаться.
– Это то, что ты думаешь, – сказала я.
Антон неодобрительно посмотрел на меня.
Я тоже так умела.
– Ты уже знаешь, как ты проведёшь рождество? – спросила я. И с кем?
– Нет, – ответил Антон. – Пока нет. Мне придётся ориентироваться на Джейн.
– Спрашивается, кто тут стал настоящей семьёй, – сказала я. – Мы оба, во всяком случае, нет.
– Я по-прежнему считаю глупым, что у тебя стоит пианино, на котором ты не играешь, – сказала мне Эмили на прощанье. – Но тем не менее я очень хорошо к тебе отношусь.
Я кинула мимолётный взгляд на Антона, чтобы проверить, не подговорил ли он Эмили сказать эти слова. Но Антон в это время непринуждённо беседовал с Дашей.
– Я тоже очень хорошо к тебе отношусь, – сказала я Эмили. И я была рада, что мне при этом не пришлось лгать.
– Мне кажется, я беременна, – сказала Труди, когда после их возвращения из Милана мы красили стены в магазине – на сей раз все четверо, МКАТ, женщины из «Пумпс и Помпс».
– На эту тему не шутят, – заметила Анна.
– Я не шучу, – ответила Труди. – Ах, это было бы чудесно! Ребёнок с янтарными глазами…
От испуга я уронила кисть в банку с краской.
– Ты спала с дизайнером наших туфель? Не могу поверить!
– Когда это ты успела, скажи, пожалуйста? – спросила Мими. – Я же всё время была с тобой.
– Но не по ночам, – уточнила Труди.
– Не могу поверить, – сказала Мими. – Так дела не делаются!
– С другой стороны, таким образом можно несколько снизить закупочные цены, – заметила Анна.
– Но прошло всего четыре дня, – сказала я. – Как ты уже можешь знать, что ты беременна?
– Женщина это чувствует, – ответила Труди.
Остальные засмеялись со знающим видом.
– Ты один раз переспала с этим типом и уже сразу забеременела, – сказала Мими. – Вся эта статистика, которую Ронни раскапывает в интернете, может идти в за… в помойное ведро. Тебе ведь уже 37.
– 39, – ответила Труди.
– Ну вот видишь. И вроде как более вероятно быть съеденной бенгальским тигром, чем забеременеть с первого раза.
– Да, это верно, – заметила Анна.
– У тебя же так и было, – напомнила я ей. – Один раз переспала с Джо, и булочка сразу оказалась в печи.
– Ох, верно. Эта статистика такая дурацкая, – согласилась Анна.
– Я вижу, что у меня впереди трудные времена, – сказала Мими. – Анна весной родит, Труди, возможно, беременна, и Констанца в какой-то момент тоже заведёт с Антоном ребёнка. А я в ближайшие десять лет буду расходовать в месяц по пять тестов на беременность и каждую ночь стараться вместе с Ронни.
– То есть вы попытаетесь ещё раз? – спросила Анна. – Это класс, правда! Иногда нужно время, чтобы исполнить свою мечту.
– Я знаю, – сказала Мими. – Поэтому мы параллельно зарегистрировались в центре по усыновлению. В данный момент мы обсуждаем, не записаться ли нам ещё и в патронажные родители.
Мы все начали так бурно обнимать и целовать Мими, что она в конце концов высвободилась из наших объятий.
– То есть этот дурацкий социальный проект Общества матерей всё-таки сыграл положительную роль, – заметила я. – Кстати, как дела у Корали?
– Ах, у малышки всё хорошо, – ответила Мими. – С тех пор как проект закончился, она предпочитает приходить к нам вечером по средам. Или с утра по понедельникам.
– Но у неё же школа, – сказала я.
– Она приходит только тогда, когда уроки отменяются, – ответила Мими. – В этой школе отменяют чертовски много уроков, и дети просто шатаются по городу. Я рада, что Корали вместо этого приходит ко мне и завтракает вместе со мной.
– Она в пятом классе – им нельзя покидать территорию школы даже в свободные от занятий часы, – сказала Анна.
– В наши дни это уже не так строго, – ответила Мими.
Я засмеялась.
– Это то, что ты думаешь, – сказала я.
– Вы с Антоном действительно хотите ещё одного ребёнка? – спросила Анна.
– Иногда у меня такое чувство, что он хочет, – ответила я. – Но, честно говоря, у нас достаточно других проблем. Иногда мне кажется, что Антон хочет съехаться только из-за Эмили. И я боюсь, что мои собственные дети от этого пострадают. А ещё этот… ниппель. – Сказав это, я странным образом почувствовала облегчение. Конечно, мои подруги были недовольны, что я не рассказала им об узелке в груди. Но они поведали мне кучу утешительных историй о женщинах с десятками узелков, которые все оказались доброкачественными.
– Кроме того, биопсия переносится лучше маммографии, – заверила меня Анна. – Немного щиплет, но по крайней мере нет ощущения, что твоя грудь сплющивается в блин.
И в самом деле: биопсия оказалась быстрой и сравнительно безболезненной процедурой. Особенно если закрыть глаза и забыть, что с тобой делают.
– И вы точно скажете мне результат до рождества? – спросила я медсестру после процедуры.
– Совершенно точно, – ответила она. – Результат будет у вашего гинеколога максимум через четыре дня. – Добрая женщина была в восторге от резиновых сапог с красными лосями на белом фоне. Размер я угадала идеально. И чтобы она не думала, что я хочу её подкупить, я ей объяснила, что у нас много таких сапог и что мы просто не знаем, куда их девать. – В рождество вы сможете уже спокойно спать.