Утро как всегда наступило внезапно. Труба бодро пропела "подъем". Сергей вскочил и стал лихорадочно натягивать брюки. Вокруг суетились полуголые тела, взмывали в воздух встряхиваемые портянки. Шум, толкотня — в общем, все как обычно. Спросонья Сергей совершенно не помнил о том, что случилось вчера, лишь необъяснимая тревога сидела где-то глубоко. Но он не стал обращать на это внимание и выскочил на улицу.
После развода курсантов привели обратно в казарму и приказали получить оружие, противогазы и ОЗК (общевойсковые защитные комплекты). Предстояли полевые занятия. Через пять минут взвод выдвинулся по направлению к полю, на котором обычно проводились подобные испытания на выносливость. Какое-то время шли по асфальтовой дороге.
— Взвод! — скомандовал шагающий сбоку Шикулин, в этот день он опять был за старшего.
По этой команде необходимо было перейти на строевой шаг, и сразу топот тридцати с лишним пар сапог разнесся по округе.
— Выше ногу! — кричал Шикулин.
Обливаясь потом, Сергей, как мог, старался задирать ногу и тянуть носок, но при быстрой ходьбе и с тяжелой ношей это было почти невозможно.
— Воробьев! Ты что, не понял? — зарычал подбежавший Карнаухов.
Он с силой пнул Сергея по ноге. От боли тот стиснул зубы. Но не посмел ослабить шаг, ведь тогда из-за него наказанию мог подвергнуться весь взвод.
— На месте! — взвизгнул Шикулин. — Стой!
Взвод встал как вкопанный.
— Я что-то не понял, — завел свою обычную песню Шикулин. — Вы что, совсем опухли?
Маршировать разучились? Горохов!
— Я!
— А ты, я смотрю, вообще ножку тянуть не любишь!
В строю раздалось неодобрительное гудение.
— А ну-ка, взвод, кругом! — скомандовал Шикулин. — Бегом марш!
Взвод сбегал туда-обратно несколько раз.
До места назначения они добрели уже порядком уставшие. Но сержанты решили продолжить воспитательную работу. Помимо положенных тренировок на выполнение нормативов по одеванию противогаза и ОЗК, они устроили кросс по пересеченной местности во всей этой амуниции. Трудно описать, что испытывает человек, который в тридцатиградусную жару, облачившись в ОЗК, представляющий собой не что иное, как комбинезон из прорезиненной ткани, и натянув на голову резиновую маску противогаза, бегает по полю кругами.
Некоторые не выдерживали и срывали противогазы, потому что в них не то что бегать, ходить тяжело — не хватает воздуха. А когда один курсант свалился, как подкошенный, сержанты не на шутку перепугались и бросились к нему. Это был Горохов, который едва не потерял сознание. Все, слава богу, обошлось, но сержанты немного смягчились и дали передышку.
Каждый упал, где стоял. Благо, земля была сухая и теплая. Сергей лежал и смотрел на небо.
Ярко-синее, без единого облачка. Где-то рядом трещал кузнечик. Курсанты разговаривали вполголоса. Кто-то жадно курил, кто-то пил теплую воду из фляжки. А кто-то, как Сергей, просто лежал и наслаждался редкой минутой покоя.
Но вскоре идиллия закончилась. Словно из-под земли вырос командир взвода лейтенант Кукушкин.
— Взвод! — как ошпаренный, вскрикнул Шикулин.
Курсанты с трудом начали подниматься.
— Вольно, вольно, — сказал Кукушкин, и взвод опять повалился на землю.
— Ну что, Шикулин, давно загораем?
— Никак нет, товарищ лейтенант. Пять минут перекур.
— Пять минут прошли?
— Нет еще.
— Ну, как пройдут, поднимайте взвод.
Шикулин докурил и, вдавив окурок в землю, скомандовал:
— Взвод!
И вновь, как будто собирая себя по частям, курсанты стали подниматься с земли и вставать в строй. Прозвучала до тошноты знакомая комбинация "равняйсь-смирно-вольно", и командир взвода сообщил, что тема занятия: "Ведение боя на открытой местности". Курсантов построили в одну шеренгу с интервалом в пять шагов.
— Всем достать саперные лопатки! — скомандовал лейтенант.
Взвод дружно снял с пояса лопатки.
— Задание: изготовить укрытие для стрельбы лежа. Внимание! К изготовлению укрытия приступить!
Курсанты изучали этот вопрос в теории. Теперь им предстояло познать это нелегкое дело на практике. Кукушкин подозвал сержантов, выдал им по несколько взрывпакетов и приказал выдвинуться к опушке леса, которая находилась метрах в пятистах, а затем по его команде — это будет взмах красным флажком — имитировать наступление вражеских войск.
Между тем работа по строительству окопов шла полным ходом. Курсанты, чертыхаясь, ковыряли лопатками каменистую почву, обсыпая себя и товарищей землей. Кукушкин ходил вдоль "линии обороны" и давал указания.
— Обухов, копайте глубже! Даже если вы изо всех сил прижметесь к земле, ваша задница попрежнему будет отличной мишенью. Горохов, я же сказал: укрытие для стрельбы лежа, а не стоя.
Что за нору вы роете? Воробьев, пошире и подлиннее.
Наконец время, отведенное на норматив, истекло, и Кукушкин крикнул:
— Закончить изготовление укрытия! Занять оборону!
Картина была более чем веселая. Три десятка чумазых физиономий торчали из земли в разных позах, пытаясь принять форму сооруженного ими окопа. Для многих это оказалось невозможным. Кому-то окоп не подходил по ширине, кому-то — по длине, не говоря уже о глубине. Обухов, как ни старался, не смог скрыть свою задницу от глаз воображаемого противника и получил неудовлетворительную оценку. Горохову повезло больше — получил "удовлетворительно". Заботясь в первую очередь о глубине своего фортификационного сооружения, он, подобно червю, смог втиснуться в него чуть ли не с головой.
Лейтенант обошел каждого и проставил оценки в специальную ведомость. Наконец он взмахнул флажком, и с противоположного края поля на только что созданную линию обороны двинулись "подразделения противника". Раздались хлопки взрывпакетов. Курсанты щелкали затворами автоматов, изображая стрельбу.
Когда Шикулин и Карнаухов, растратив свой боезапас, приблизились к окопам, занятие завершилось. Кукушкин приказал встать, привести себя в порядок и засыпать все то, что с таким трудом было выкопано.
Грузно ступая и бренча оружием, взвод возвращался в расположение части. Благо, командир взвода шел с ними, и можно было не опасаться импровизированного курса строевой подготовки.
А впереди было еще одно испытание на выносливость — изучение устава.
Сергей сдал автомат в комнату для хранения оружия и вышел в коридор. В это время из канцелярии роты выглянул замполит капитан Хорин и поманил его. Сергей вошел в маленький тесный кабинет, который командир роты делил со своими заместителями. Хорин сел за стол и закурил. Он и зампотех были единственными, кто обладал такой привилегией. Командир роты не курил, а остальным курить в казарме категорически запрещалось.
— Ну, Воробьев, как у тебя дела в клубе?
— Все отлично, товарищ капитан.
— Да, капитан Каблуков тебя хвалил. Видимо, придется направить тебя туда еще раз.
— Когда? — испуганно и в то же время с надеждой спросил Сергей.
— Тебе скажут. А что?
— Да нет, — Сергей слегка замялся.
— Ну, давай-давай, выкладывай. Какие-то проблемы?
— Понимаете, вроде все хорошо. Только, как я заметил, после этой работы происходят довольно странные вещи.
— Например?
— Я даже не знаю, как это объяснить. Что-то… происходит с моим телом.
— То есть?
— Синяки, царапины. Может, это какая-нибудь аллергия? — неуверенно предположил Сергей.
— На тушь или…
— Ну-ка, покажи.
— Дело в том, что они куда-то исчезают.
— Вот так просто исчезают, и все?
— Ну, да.
— Знаешь, Воробьев, я думаю, ты просто переутомился.
— Но, товарищ капитан, а если…
— Если бы у бабушки был… — тут капитан вставил бранное словечко, — она была бы дедушкой.
Все, свободен.
— Есть!
Сергей шагнул к двери, но, передумав, остановился и спросил:
— Товарищ капитан, а вы не знаете, что такое "манагуанда"?
Капитан на мгновение замер, забыв даже выпустить дым изо рта, потом медленно повернул голову, посмотрел на Сергея и закашлялся.
— Ты еще здесь? Я же сказал, свободен! — прохрипел он, вытирая брызнувшие из глаз слезы.
VIII
В классе, где расселись взмокшие, грязные курсанты, было невыносимо душно. Занятия по изучению устава традиционно проводили сержанты. Объяснять там особенно нечего. Просто надо сидеть и зубрить устав, чтобы потом без запинки отвечать, сколько кубометров воздуха в спальном помещении требуется на одного человека и на сколько человек положен один унитаз (очко) в туалете и один кран (сосок) в умывальном помещении. На этом соске Сергей и отключился. Он мгновенно погрузился в удивительно красивый сон, где не было уставов и строевой подготовки, зато было множество цветов, над которыми порхали разноцветные бабочки.
А вокруг лежали… голые женщины…
— Воробьев! — раздалось словно гром среди ясного неба.
Сергей подскочил, сильно ударившись коленом о парту.
— На массу давишь? — Шикулин при своем маленьком росте обладал уникальной способностью создавать иллюзию, будто он нависает над собеседником.
— Никак нет, ничего не раздавил…
В углу, не удержавшись, прыснул Обухов.
— Обухов! — теперь Шикулин перенес свой гнев на него.
— Я!
— Тоже постоишь.
Оставшуюся часть занятия Обухов на пару с Сергеем провели стоя.
После обеда по расписанию было "время для самостоятельных занятий" — в этот раз надо было учить все тот же устав. Едва Сергей раскрыл потрепанный томик, как в класс ворвался красный, как помидор, Шикулин и коршуном налетел на него.
— Воробьев! — заорал он.
— Я!
— Ты почему не сказал, что должен быть сегодня в клубе?!
— Но мне никто не говорил…
— Молчать! Головной убор надеть! В клуб, бегом марш!
И Сергей поспешил покинуть класс.
Шикулин был вне себя от ярости. Из-за какого-то курсанта он, самый примерный сержант роты, получил нагоняй от замполита.
"И чем этот "дух" таким важным там занимается? — негодовал он. — Что он там делает?