Он их вооружил, экипировал должным образом и с этой экспедицией отправился вдоль Мадейры к истокам самой Мармелос, откуда вернулся и привел с собой сотню крепких индейцев, которых затем продал Салданья.
С того самого дня «торговля» его начала стремительно разрастаться и понеслась вперед, словно корабль, гонимый попутным ветром, и так получилось, что хоть он и не мог тягаться по своему влиянию с крупными каучуковыми баронами, но, тем не менее, обладал уже довольно внушительным состоянием.
На склонах одного из холмов, в окрестностях Манауса, он воздвиг настоящий дворец в арабском стиле, украшенный мозаикой, привезенной прямо из Стамбула, откуда также, как утверждают некоторые знающие люди, приказал привезти четырех женщин и одного мальчишку, что стали его гаремом.
И вот он собственной персоной, развалился в гамаке под широким брезентовым навесом и с интересом рассматривает четырех «пташек», что выловили его люди.
– Черт побери! Говард! – воскликнул он. – Никогда не думал, что опять увижу эту кукурузную лепешку, какую носишь на голове вместо волос. Каким ветром тебя занесло в эти места?
В ответ Говард не произнес ни слова, лишь смерил «Турка» презрительным взглядом. Но Юсуфаки не подал и виду, что обиделся. Потом он внимательно посмотрел на Клаудию.
– Так, так, а ты, получается, та самая голубка, которую Сьерра так ревниво оберегал? А, по-моему, ты не стоишь того. Любая из моих девочек лучше тебя… Правда, мальчики?
«Мальчики», собравшиеся вокруг, рассмеялись хором, хотя и не понимали о чем идет речь, потому что «Турок» никому не позволял даже взглянуть на своих девочек. Но некоторые знавали одну из этих красоток – негритянку Марию, толстуху и бывшую проститутку с плавучих борделей из города на реке, и которую, в самом деле, язык не поворачивался назвать «чудесной девочкой».
Если остальные были похожи на эту, то весь гарем Юсуфаки не располагал к приятному времяпрепровождению.
Когда же увидел, что и в этот раз ответа он не получит, то неопределенно пожал плечами и сказал:
– Ну, ладно. Ты и я еще найдем время поговорить. А сейчас вам придется пройтись с нами. Думаю, что Сьерра заплатит хорошие деньги, поскольку, как я понял, там, на Курикуриари, вы сотворили с его людьми нехорошую шутку и устроили настоящий погром.
Но тут Говард не сдержался:
– Зачем ты влезаешь во все это? Это наши со Сьеррой дела.
– Мне все равно. Я ни на той, ни на другой стороне. Я нейтральная сторона, но вы попали ко мне, а у Сьерра имеются денежки. Если бы все было наоборот, то я вас не продал бы ему, обещаю. Ничего личного, только бизнес.
И, обернувшись к своим людям, веселым голосом сказал:
– Отличная работа, ребята! Вяжите их, они идут с нами.
Дважды не пришлось приказывать, и спустя немного времени Аркимедес, Говард и Рамиро уже шли в середине колонны, крепко связанные, во главе выступал «Турок», а Клаудия шла рядом с ним.
Двигались они по тропе в направлении индейской деревни, вел их индеец-ренегат из племени атроари и, судя по той уверенности, с какой продвигались вперед, он прекрасно знал сельву и отлично ориентировался в лесу.
Время от времени он исчезал, и тогда вся группа останавливалась, но через некоторое время возвращался и давал точные указания по какой дороге следует продолжать движение.
Шли очень быстро, и ближе к вечеру Рамиро опять услышал запах дыма, а когда сгустились ночные сумерки, атроари показал жестом, чтобы все остановились.
Где-то рядом должно было находиться индейское поселение, поэтому Юсуфаки приказал своим людям вести себя крайне осторожно, не шуметь, огня не зажигать, а ужинать только тем, что принесли с собой.
Для пленных ужин не предполагался, их просто швырнули на землю, даже не ослабив связывающие их веревки.
Очень быстро все накрыла ночная мгла, и распростертый на земле со скрученными за спиной руками Аркимедес проклинал свою судьбу.
С того самого момента, как их схватили люди Юсуфаки, это был, наверное, первый раз, когда он мог спокойно обдумать произошедшее с ними и оценить вероятные последствия. Особенных иллюзий по этому поводу он не испытывал: «Турок» продаст их Сьерре, и далее лучше и не представлять себе, что Сьерра сделает с ними. Если он не ошибался, то они убили девять его людей, среди них надсмотрщика Жоао, и всем было известно, как сложно найти верного и надежного человека в Амазонии. Самое простое и сладкое наказание, какое можно было ожидать от «Аргентинца» – это смерть, но смерть, скорее всего, не будет такой быстрой и спокойной, как этого хотел бы «Северянин».
– Нас сделали, «Гринго», – прошептал он.
Американец, лежал рядом в точно такой же неудобной позе, со связанными руками, повернув к нему голову, ответил, также шепотом:
– Когда нас повезут по реке, то при первой возможности прыгай в воду, чтобы пираньи покончили с тобой. Это будет гораздо лучше, чем, если мы попадем в руки к Сьерре.
– Мне не нравятся пираньи, – ответил ему Аркимедес.
– Да и мне они не нравятся, старик, – согласился американец, – но я собираюсь это сделать. Не хочу попасть в лапы этой аргентинской свиньи.
– Рамиро думает, что дорога до Манауса очень длинная. Рамиро считает, что всегда присутствует надежда, – прошептал индеец.
– Рамиро иногда ведет себя как дурачок, – раздраженно ответил ему «Гринго». – Рамиро не знает этих людей так, как их знаю я.
Но тут подошел один из охранников и пинками заставил их замолчать.
– Если будете продолжать возмущаться, я вам глотки перережу, – пообещал он. – Всех дикарей в округе перебудите.
И им ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Прошло еще немного времени, и весь лагерь погрузился в сон, когда кто-то неожиданно начинал храпеть, часовые ударами будили его, и снова воцарялась тишина.
В кромешной темноте ночного леса Аркимедес не мог разглядеть куда они дели Клаудию, но немного успокоился, увидев, что «Турок» повесил свой гамак рядом с ними и спал там с того самого времени, как стемнело.
До рассвета еще оставалось много времени, когда вся шайка была уже на ногах и на ощупь двинулась через заросли в направлении индейской деревни, ведомые атроари.
Аркимедес подумал, что наконец представился идеальный момент для побега, но его, Говарда и индейца охранники, крепко связанных, всегда держали рядом с собой, и к тому же он был более чем уверен, что при малейшей попытке освободиться их просто изрубят на куски.
Когда начало светать, они уже находились на краю поляны, где располагались индейские хижины. Ни малейшего движения не было заметно между примитивными строениями из веток и листьев, выглядело все так, будто никто из индейцев не подозревал об угрожающей им опасности.
«Турок» шепотом отдал приказ и его люди подошли к хижинам почти вплотную, продолжая, однако, скрываться в чаще леса. Потом зажгли факелы и по сигналу Юсуфаки все побежали и начали бросать факелы на крыши, крытые травой и сухими листьями, те сразу же вспыхнули. После этого, словно это был давно отработанный и хорошо изученный маневр, они опять отступили в заросли и окружили деревню, держа ружья наготове.
Прошло несколько минут, и деревня превратилась в настоящий ад: хижины пылали, из них выбегали и метались вокруг обнаженные люди, раненые кричали, охотники на рабов визжали и завывали, стреляя по ним без остановки.
Стоя в зарослях, Аркимедес, Говард, Рамиро вместе с Юсуфаки и Клаудией наблюдали за этим зловещим представлением.
Спустя полчаса от деревни остались лишь дымящиеся угли, а ее обитатели, те, кого не застрелили или те, кто не был смертельно ранен, лежали на земле со связанными руками. Бандиты пинками и ударами прикладов заставили их подняться.
Юсуфаки прошелся вдоль стоящих плечо к плечу и сидящих на земле индейцев, внимательно рассматривая пленных.
– Как такое возможно? – выкрикнул он наконец. – Тут лишь старики, женщины и дети. И что мне прикажете делать с этим дерьмом? Где мужчины? Куда подевались воины?
Проводник атроари подошел с услужливым выражением, опустился на корточки пред одним из стариков и начал допрашивать на его языке, но старик ничего не ответил.
Тогда атроари спокойно извлек мачете и одним ударом раскроил ему череп. Встал, подошел к другому старику, сел на корточки напротив и принялся расспрашивать уже его. Старик несколько мгновений смотрел на труп своего соседа и затем начал быстро говорить. Атроари поднялся и, повернувшись к Юсуфаки, сказал:
– Четыре дня назад все воины ушли на большую охоту. Близ озер на севере пасется большое стадо свиней-тапиров. Все ушли на их поиски. Он не знает когда они вернутся.
После этих слов Юсуфаки даже застонал. Одним ударом ноги он отшвырнул атроари к остальным пленным.
– Недоделанный ты идиот! – взвизгнул он. – Ты что раньше не мог узнать про это? Сейчас у нас куча бесполезного дерьма, а все воины спокойно гуляют вокруг. Если они вернутся, то у нас будут большие неприятности. А ну-ка, всем шевелиться! – приказал он своим людям. – Попытаемся добраться до реки как можно быстрее.
Ударами прикладов бандиты заставили индейцев подняться с земли и, выстроив их друг за другом, повели, но не через чащу, а уже проложенными тропами.
Аркимедеса, Говарда и Рамиро связали с остальными индейцами. Поняв, что и эти люди – тоже пленные, индейцы с удивлением рассматривали их.
Проводник атроари вел всю колонну. За ним следовал Юсуфаки, Клаудия послушно брела рядом с ним, следом шла группа рабов, охраняемая шестью бандитами, остальные люди «Турка» замыкали движение колонны, то и дело оглядываясь по сторонам. Один из них прокомментировал голосом полным тревоги:
– Дым от этих хижин и выстрелы должны были взбудоражить всех индейцев в округе.
Словно в ответ на его слова из джунглей донесся звук далекого барабана. Голос его был жесткий и очень беспокойный. Рамиро прислушался и, обернувшись к Аркимедесу, шедшему сзади, произнес:
– Рамиро полагает, что скоро мы будем не одни.