Этой ночью они продолжили плыть по Путумайо, но утром оставили пирогу и углубились в джунгли, двинулись на запад в поисках Великой Напо.
В течение шести дней шли вперед без каких-либо проблем, и Рамиро, не сомневаясь, использовал все тропы, попадавшиеся на их пути.
Он заверил своих товарищей, что земли эти принадлежат племенам кофанес, аламас и юмбос, что люди эти все мирные, что они живут в постоянном страхе из-за набегов перуанских бандитов – людей Араньи, приходящих сюда, как и на земли аука, в поисках рабов. Они могут не опасаться ни внезапных атак, ни засад со стороны индейцев, но и помощи от них не дождаться, потому что как только они узнают об их присутствии, то сразу же скроются в самой глухой чаще леса.
День ото дня линия далеких гор вырисовывалась все четче и четче, и Рамиро объяснял им как называется каждая вершина и где и какие протекают реки. Высокий Кайамбе вон там – это середина всех земель; там Ревентадор, постоянно пугающий индейцев своими извержениями, а у его подножия протекает Кока – проклятая река, недоступная для человека, гнездо летучих мышей, вампиров и змей. Пайярмино протекает рядом с Кока, но течение там спокойное, и в честь этой реки когда-то, давным-давно, назвали того, кто теперь носит имя «Мало-мало». А вот там, налево, виднеется вершина Антисана – вулкан, куда никогда не поднимался ни один житель сельвы. И, наконец, Сангай, чей столб дыма и ослепительные снега величественно парят над всем эквадорианским востоком. Сангай – обитель многих богов, которым поклоняются аука, а постоянный дым, поднимающийся над вершиной – верный признак того, что все они там и охраняют свой народ. И в конце Рамиро показал, где должна протекать Курарай – самая красивая река в мире, место, где он родился и по которой отвезет их до Тены.
– А вот там, за теми горами, лежит город, где никогда не говорят о каучуке.
– Кито!
Река Напо возникла перед ними, спокойная, величественная и необъятная. Она несла воды от ледников с самых неприступных вершин, течение ее было медленным, и вся эта масса воды попадала в гигантское русло самой огромной реки – Амазонки.
Воды здесь были мутные, но время от времени в русло впадала река с прозрачным потоком, потом все перемешивалось, и прозрачная вода исчезала.
В то время, когда они подошли к реке, уровень воды в Напо сильно упал, и можно было бы пересечь ее вплавь, но Рамиро предпочел построить плот. Плот спустили на воду, и течение медленно понесло его, пока они не пристали к маленькому песчаному пляжу на противоположном берегу.
Рамиро выпрыгнул на берег, зачерпнул пригоршню мокрого песка и натер им руки и грудь.
– Это земли аука, – произнес он. – Земля аука, песок аука, вода аука…
Потом они опять углубились в джунгли и долго шли по тропе, что попалась им, пока не вышли на широкую поляну, где нашли остатки некогда существовавшего здесь поселения, среди молодой поросли кустарника еще можно было различить обугленные каркасы хижин.
– Люди каучуковых баронов…
Пошли дальше, шли через лес часа два, пока не выбрались на новую поляну, где перед их глазами предстала похожая картина: сожженные хижины, опустевшая деревня. И так они шли и шли вперед, и на их пути не попадалось ничего, кроме опустошенных поселений, пока вдруг в самой глуши им на встречу не выскочила дюжина воинов. Они возникли на их пути, словно из неоткуда, будто выросли из-под земли.
Рамиро начал выкрикивать какие-то фразы на незнакомом языке и встал между раскрашенными воинами и своими товарищами, широко разведя руки. Те настороженно замерли. Индеец продолжил возбужденно говорить им и, наконец, добился того, что воины выказали некоторый интерес и опустили копья.
Говард и Аркимедес, что с самого начала держали ружья наготове, вздохнули облегченно. Да и что пара ружей могла значить перед таким количеством врагов?
Когда Рамиро, как показалось, сумел уговорить людей своего племени, он обернулся к ним и сказал:
– Рамиро просит прощения от имени своего народа. Они все время подвергаются атакам со стороны людей Араньи. Те увели многих на плантации. Великий род аука стоит на грани исчезновения.
Потом их повели в горы, шли они долгих шесть часов по самым неприметным тропинкам в местах практически недоступных для тех, кто не знает дороги и, наконец, вышли к широкому оврагу или руслу высохшей реки, где на неширокой поляне был организован временный лагерь.
Там были мужчины, женщины, дети, у всех лица испуганные, вид загнанный, изможденный, со страхом в глазах они разглядывали белых людей, словно ожидали от них новых жесткостей и преследований.
Народ аука, некогда мирный и процветающий, всегда встречавший с улыбками людей незнакомых, пришедших на их земли, сейчас пребывал в состоянии плачевном и безнадежном, и все это по причине каучуковой лихорадки. Им пришлось покинуть свои плодородные земли по берегам рек Напо и Курарай, оставить возделанные поля, что стоило поколениям аука огромных усилий, и теперь должны были прятаться в этом овраге, обреченные на голод, питаясь лишь тем немногим, что удавалось добыть на охоте воинам, кому посчастливилось ускользнуть из рук охотников за рабами.
Они очень обрадовались возвращению Рамиро, которого горячо обнимали, но и очень опечалились, узнав о смерти вождя Типуани и многих других, узнав про то, что выжившие после того нападения находятся сейчас на далеких берегах Курикуриари, о которой никогда и не слышали и откуда вряд ли когда-нибудь вернуться их родственники.
Рамиро приняли с почестями, какие оказывают героям, а его товарищей, как союзников и друзей народа аука, что, однако, не рассеяло страх, с которым многие, особенно женщины и дети, смотрели на них.
Старейшины поспешили обратиться за советом к Рамиро, кто столько земель обошел! О том, как поступить в дальнейшем, что делать… И хотя они надежно спрятали своих людей в лесу, но, все же, справедливо опасались, что люди Аранья в любой день могут опять напасть на них. Поселения, подобные этому, были развернуты по всей огромной территории аука, где скрывались уцелевшие после набегов, но опасность того, что охотники за рабами выследят их и снова нападут, продолжала оставаться и, более того, возрастала.
Аркимедес попытался выяснить какую помощь индейцы получали от властей Эквадора и какие меры были приняты, чтобы оградить их от нападений людей Араньи.
Из весьма путанных и многословных объяснений, полученных от индейцев, Аркимедес сумел понять, что в этих местах была война, и Эквадор потерял часть своей территории. И теперь земли аука были разделены на две части, а при таком положении дел эквадорским властям стало трудно защищать их, поскольку никто толком не знал где проходит граница, где начинается одна страна, и заканчивается другая.
Семейство Аранья, кого в основном и обвиняли в развязывании этой войны из-за желания захватить эквадорские земли, где произрастали каучуковые деревья, обитали на перуанской территории и, благодаря щедрым откупным, пользовались поддержкой перуанского правительства, а их частная армия творила неописуемые бесчинства и жесткости в отношении местного населения. Эквадорцы же вынуждены были отступить вглубь своей территории.
Все было так запутано, что неосведомленные аука не могли ничего понять и хоть как-то объяснить. Но знали наверняка, что нигде не было ни мира, ни спокойствия и некуда было бежать. Эквадорцы, пребывая в состоянии растерянность после коварного нападения и поражения, также не знали что предпринять. Когда индейцы приходили к ним со своими жалобами, то те не осмеливались на жесткие ответные меры, справедливо опасаясь нового вооруженного конфликта, потому что и числом, и вооружением уступали своим врагам.
Когда по землям аука прошел слух, что Рамиро, брат великого Типуани, вернулся, а с ним пришли трое белых, что выглядят как друзья, большинство воинов из разрозненных групп, спрятавшихся то тут, то там в глухих лесах, пришли повидаться с ним, спросить совета, как выпутаться из этих безнадежных, удушающих обстоятельств. Вскоре в овраге собрались верховные вожди аука, кто остался в живых, с дюжину человек, не больше, и Говард с Аркимедесом стали свидетелем с каким уважением и восхищением все они относятся к Рамиро, по их представлениям совершившего настоящий подвиг, и особенное уважение ему оказали воины, мечтавшие о мести по отношению к белым людям. Индеец, в свою очередь, решил воспользоваться ситуацией и стать чем-то больше, чем простой брат великого, но погибшего, Типуани.
Совет старейшин продолжался три дня и три ночи. Клаудия, Говард и Аркимедес уже начали волноваться – они хотели продолжить путешествие как можно быстрее, но также понимали, что момент был неподходящий, чтобы просить Рамиро сопроводить их до Тены, как тот и обещал, а потому пришлось остаться, и это тоже было неплохо – возможность отдохнуть и восстановить свои силы, и посмотреть чем же все это закончится. Они чувствовали, что народ аука собирается принять какое-то важное решение, и им хотелось стать свидетелем этого.
– Рамиро будет говорить, – обратился к ним индеец. – Рамиро очень взволнован, потому что этой ночью вожди решат, что должен делать народ аука. Они просят совета у Рамиро, кто знал сборщиков каучука и всю систему белых людей, и Рамиро может сказать лишь одно: война с белыми! Не на жизнь, а на смерть. Но прежде, чем выступить со своими мыслями и убедить остальных, Рамиро хотел бы знать как думают его друзья.
Говард и Аркимедес молчали. Они уже поняли, что происходит, и обсудили сложившуюся ситуацию, и они прекрасно осознавали, что от сказанного ими, вполне возможно, будет зависеть дальнейшая судьба этого народа. Однако и тот, и другой достаточно натерпелись от каучуковых баронов и их людей и знакомы были с их методами не по рассказам, и по собственному опыту, знали какой печальный конец ожидает индейцев, угодивших к ним в лапы.
– Война, – сказал Говард.
– Война, – повторил за ним Аркимедес. – Но война на полное уничтожение. Закройте от них ваши земли, поставьте ловушки и не позволяйте никакому белому, кто бы он ни был, ступить на ваши земли. Ничего хорошего они не принесу, откуда бы они не явились.