На краю села, у винокурни, Василий контролировал как, приданные ему казаки, крепят поклажу на лошадей. Делали это быстро, необходимо было до ночи нагнать охотников в тайге. Из-за угла лихо выскочил «виллис» коменданта и застыл у крыльца. Из джипа, неспешно и достойно вышел Григорий Ельцов. Двое вооруженных солдат свирепо разглядывали казаков из «виллиса». Снайпер шел к Ванюшину, разминая могучие плечи.
«Не кстати, ой не кстати» – спокойно оценил ситуацию Василий. Игнорируя взгляды и позы Григория, он всем своим обличьем сообщал тому, мы тоже не лыком шиты, видали всякое. Выполнив мужские ритуальные игры, позы и взгляды соперников, молодые мужчины сблизились для разговора.
«Далеко собрались, уважаемый? Уж не в «Дайрен» ли?» – в лоб спросил сержант, обостряя ситуацию, согласно инструкциям старшины. Но реакцией остался не доволен.
Ванюшин потянулся, зевнул и по-прежнему вопросительно молчал.
Не опытный в допросах и вербовках снайпер заметно стушевался и тут же от этого разозлился, мечтая расстрелять Василия, как мишень в тире.
«Господин Ванюшин, комендант приказал сделать досмотр груза. В случае неповиновения велено задержать Вас и срочно доставить к лейтенанту» – отрезал Гриша, всем своим видом показывая, что ждет выбора Василия.
Ванюшин понимал, что долго время тянуть не дадут. О досмотре поклажи для атамана Семенова и речи не могло быть. Поэтому выбора то как раз у Василия не было.
«Сейчас отдам распоряжения и поедем» – спокойным тоном ответил тот.
Казаки ушли в тайгу без него. По дороге в гостевой дом своей же усадьбы, старший сын Гаврилы пытался просчитать, кто? Кто, не убоявшись гнева сильных мира сего, и знавший ситуацию, слил информацию в уши коменданта. Вывод вырисовывался не радостный, это могла быть только любимая сестренка Любаша.
Василий и раньше сомневался в искренности чувств Баринова к сестре, а сейчас убедил себя окончательно, что сестру тот использовал. При этом, решив для себя все окончательно, Ванюшин был спокоен как никогда.
Петюня проводил брата Любаши в гостиную, где его ждали старшина и лейтенант.
Не таясь, в комнату вошла сестра, принесла угощение Василию – что тоже было частью сценария вербовки брата. Прокопчук посчитал, что это внесет ясность и придаст диалогу большей откровенности.
Слово взял Иван. В присутствии Любы он сделал Василию конкретные предложения и выложил документы на проезд в СССР для него, Агриппины и сына.
Ванюшин думал не долго. Он давно уже понял, что с бегством атамана в Японию, империя Ванюшиных обречена. Без высокого покровительства ее по кускам проглотят китайцы. Тридцать вооруженных, пусть и опытных, бойцов погоды не сделают.
«Да» – коротко обозначил свое согласие Василий и радостная сестра бросилась ему на шею.
Следующая часть переговоров, согласно плану военных, должна была проходить без ее присутствия.
«Любушка, темнеет, тебе домой пора. Ты Евдокии сообщила, что я завтра свататься приду?» – Баринов посмотрел на брата Любы, и тот понял, что о сватовстве сообщили для него.
«Степан», – продолжил лейтенант – «я провожу Любашу, вы без меня обсудите все окончательно». Молодые удалились.
Даже такой тертый калач, как Василий в руках опытного Прокопчука сдал все тайны Семенова на раз – два.
Через час старшина скрытно доставил Ванюшина к нужной тропе в тайге.
Примерно в тоже время окружной дорогой из Сидоровки выехал «Додж». За рулем сидел Егор Ельцов, рядом ехал солдат с автоматом. В грузовом отсеке под брезентом между ящиками ехали брат Егора и Агриппина, прижимавшая к себе спящего сына. Григорий так же нежно прижимал к себе футляры, где покоились именные снайперские винтовки.
В притык к заходу солнца, в том же направлении проследовал один из «Студеров» Баринова, при чем на месте водителя восседал седоусый старшина.
Глава XV.
Михась понял, вернее почувствовал, что дружину аккуратно сопровождают, примерно пару часов назад. Сначала он невольно замер, краем глаза заметив вспорхнувших слева птиц. Следом засновали среди ветвей белки. Помощник егеря рывком заставил себя идти, чтобы противник не обнаружил его знание. Ночь приближалась стремительно. Обычно, в такое время, зверье, согласно инстинктам впитанным с молоком матери, пряталось по норам и гнездам. А когда в неурочный для прогулок час, ему под ноги кубарем скатилась семейка зайцев, осознание преследования укрепилось окончательно. Галичанин дал отмашку охотникам следовать дальше, сам же стал ждать Луку, идущего в арьергарде отряда.
«Мы не одни» – вместо приветствия услышал шепот помощника Лука.
«Да я уж понял» – так же тихо ответил егерь – «преследование слева в метрах сорока, параллельным курсом идет».
«В низину спустимся, я в сторону уйду – посмотрю, кто с нами шутить надумал. А ты отряд до стоянки веди» – отдал распоряжение Лука. Михась лишь кивнул в знак согласия.
До стоянки, где охотники должны были встретиться с обозом Василия ходу, было часа полтора.
Прокопчук твердой рукой гнал вперед «американца», мысленно проверяя, правильность плана действий, выработанного на «совете мудрецов» с Иваном. По всему выходило, что ничего не упустили, а там как богу угодно будет, решил Степан не морочить себе голову.
Подъезжая к предгорьям Хингана, он увидел впереди Додж, выруливающий с дороги к остаткам тайги, клочьями зарослей, упирающихся в горный хребет.
Лука на ходу опустился в мох и затаился. Он не видел преследователя, но всем телом почувствовал – опасность рядом. Буквально через минуту, в метрах трех услышал хруст ветки под чей-то поступью. Выждав пять минут, поднял голову. Так и есть впереди, в лучах заходящего солнца мелькнул силуэт, одетый в форму японского диверсанта, при этом на спине навязчивого соглядатая болтался советский автомат. «Оригинал, мать твою» – оценил маскарад Лука и решил около стоянки непонятного шпиона без шума ликвидировать. Лишние глаза и уши казакам были ни к чему однозначно.
Когда охотники подходили к стоянке, егерь уже ждал их. Вдалеке заржали лошади, значит обоз на подходе. Переговорив быстрым шепотом с Михасем, Лука начал громогласно давать приказы об устройстве привала. Охотники зашумели топорами, начали строить шалаши, зажгли добротный костер, в общем, по всему было видно устраиваются на долго.
В шумной кутерьме исчез Михась. Вскоре на поляну выехали казаки, сопровождающие груз для атамана Семенова.
«Где Василий» – удивился Лука. «Задержался на разговор с комендантом, тот пытался поклажу досмотреть» – ответил старший обоза – «Василий велел здесь его ждать, обещал до полуночи быть». Все это категорически не понравилось егерю. Тут из леса вынырнул Михась с добычей на плече и бросил труп под ноги командиру дружины. Лука
охнул, как баба от черта. В свете луны он опознал преследователя.
Это был Федор, командир отделения взвода Баринова. Он лежал на земле раскинув руки, и удивленно разглядывал небеса. «Это что же получается» – азартно зашептал Михась – «вот тебе и договор о дружбе и ненападении, нужно срочно Гавриле его показать, давай я вернусь».
Лука почесал затылок и вынес вердикт: «Ждем Василия, он командир операции, ему и решать, кроме того он последний из Сидоровки вышел, может поменялось что в отношениях, ему видней». Ванюшин вскоре вынырнул с лесной тропы на стоянку. Пообщался с егерем, разглядывая труп Федора, лицо оставалось непроницаемым, сразу видно чей сын. А сын мысленно возблагодарил небеса, что карта так легла.
После рассказа военных о планах Михася, Василий никак не хотел брать того на передачу золота людям Семенова. Хоть Прокопчук и гарантировал, что у Ельцовых промаха не будет, но чем черт не шутит, а вдруг хитрый галичанин сбежит. Тогда жизнь семьи Ванюшиных под большим вопросом. Поэтому всю дорогу Вася искал предлог, почему опытный Михась груз сопровождать не должен.
«М-да, ситуация получается не приятная» – резюмировал сын Ванюшина – «Михась прав, пусть срочно возвращается в Сидоровку, нам выгодно коменданта завиноватить».
В душе Василий понимал, что хитрый лис Баринов выкрутиться, да еще сам кого хочешь виновным назначит. Михась собирался не долго, закинул Федора поперек седла и резво поскакал по лесной дороге отменять отношения коменданта с Любой, которая для галичанина была ключом к достатку и власти.
Глава XVI.
Прокопчук передал руль «Студера» солдату и резво направился к «доджу», из-под брезента которого вылезли Григорий и Груня, со спящим сыном на руках.
«Агриппина, вы остаетесь здесь, садитесь в кабину «студебеккера», поспите. Ничего не бойтесь, вас будут охранять десять человек. Спокойно ждите, до рассвета мы приведем вашего мужа в целости и сохранности. Затем наши ребята проводят вас до вокзала в Чанчуне. Извините, больше говорить времени нет. «Спасибо вам, Степан. Ивану с Любашей тоже передайте мою признательность» – благодарно прошептала Груня, боясь разбудить сына.
Михась гнал лошадь, не жалея. Ему не терпелось быстрее попасть в Сидоровку, чтобы бросить под ноги Ванюшину «доказательство» коварства Баринова и тем самым расстроить зарождающиеся, как он думал, отношения между комендантом и Любой.
Наивный галичанин считал, что приближает свое возвышение в глазах Гаврилы.
А там и до женитьбы не далеко, ликовал Михась.
Старшина почти беззвучно переговорил с Ельцовыми, пожал им руки и близнецы растворились среди деревьев. Они шли к скалам Хингана устраивать засаду для перехвата золота на месте встречи людей атамана Семенова с обозом Василия.
Приказ лейтенанта был следующим: «В живых оставить только Ванюшина. Забрать золото, тайно от солдат погрузить в додж. Лошадей отдать Василию. Выделить в сопровождение до Чанчуня двоих демобилизованных солдат. Обратно возвращаться раздельно. Прокопчук с солдатами выезжает позже. «Студер» должен прибыть в Сидоровку днем, как будто со стрельбища». Все это и озвучил близнецам Степан, отправляя Ельцовых в засаду. Он тайно перекрестил их спины, оглядываясь от стеснения по сторонам. Братья шли гуськом по еле заметной тропе споро, но размерено. Времени до рассвета с лихвой хватало, чтобы выбрать места для лежек и пристрелять опушку, точно показанную Василием на карте.