Но Светланин взгляд, твердый, уверенный и решительный, все же сказал: «Вперед, Женечка! Ты же умеешь! И у тебя все получится».
Выдохнув, Женя улыбнулась.
– Мои дорогие. Мои хорошие. Мои… героические! Самые стойкие. Самые смелые. Ну и вообще – самые-самые! Может быть, я что-то скажу не так, не так или не то. Не то, чего вы от меня ждете. Не то, что вам бы хотелось услышать. Но я скажу так, как умею. И главное – как чувствую. Пусть вы сто раз это слышали, пусть вас это раздражает! Пусть я не найду нужных слов. Но я скажу так, как думаю. Вы же мне верите, правда? Так вот, мои дорогие, любимые девочки! Вам тяжело. Вам страшно. Вы в отчаянии. Вы без конца задаете себе один и тот же вопрос – почему? Почему именно мне, именно я? Чем я провинилась? Всегда главный вопрос – за что? И на этот вопрос нет ответа. Конечно, причины найти можно всегда: стресс, предательство, измены. Всегда есть спусковой крючок, триггер. И все-таки я уверена – что бы там ни было, никто из вас этого не заслужил.
Зал замер, застыл. «Гробовая тишина, – мелькнуло у Жени. – О господи, как говорится, к месту». Тут же подступило отчаяние. «Разве я мудрец, провидец, вершитель судеб? Чего вы ждете от меня, обычной женщины с кучей проблем, часто не знающей, как поступить. Что я могу вам сказать, чем утешить? Но я должна. Обязана. Я… Постараюсь».
– Так вот, – продолжила Женя, – на эти вопросы ответов нет. И не ищите. А что касается испытаний… Через них проходят все. Да, испытания разные, я согласна. Так же, как и человеческие судьбы – драматизм и накал страстей у всех разный. Трагедии, – Женя беспомощно щелкнула пальцами, – разные, да. Но все же, – она на минуту запнулась, – вы никогда не задумывались, что испытывают женщины, потерявшие своих детей? Как они выживают? Что их держит на свете? Как они вообще могут продолжать жить? Есть, спать, просыпаться? Читать книги, ходить в магазин? Варить суп и смотреть телевизор? А ведь могут. И знаете, – Женя повысила голос, – чем любое горе, любая болезнь отличают нас от них? У них нет надежды. Совсем. Потому что их детей уже не вернешь. А у нас с вами есть! Пусть крошечная, малюсенькая, с горошину, но есть. А у них уже нет, – горько повторила она и замолчала. Молчал и зал. – Да, и еще, – кашлянув от волнения, тихо продолжила Женя, – вас ждут родные, любимые, близкие. И они тоже верят!
Зал по-прежнему молчал. Но через пару минут – эти минуты показались Жене вечностью – ожил, задвигался, женщины переглядывались, вытирали слезы, наклонившись друг к другу, что-то шептали, оборачивались на задние кресла.
Светлана кивнула Жене – все, спускайся со сцены!
В ее глазах стояли слезы.
– Да, и еще! – вдруг улыбнулась Женя. – Спасибо вам! Спасибо, что слушали, что задавали вопросы! Что проявили интерес к моей персоне. С вами было тепло, душевно и очень комфортно. Я ничуть не жалею, что приехала к вам – даже наоборот! Одновременно увидеть такое количество красивых, сильных и мудрых женщин – это, знаете ли, подарок судьбы.
Вот теперь зал зашумел, загудел, как наполненный улей. Наперебой выкрикивая слова благодарности, слушатели встали, захлопали. Полная, ярко накрашенная докторша в белом халате преподнесла Жене красивый букет. К сцене потянулись женщины с Жениными книгами в руках. Обычная автограф-сессия – часть работы.
Женя снова присела, извинительно посмотрев на подругу. Та развела руками – дескать, а что тут нового, – и шепнула:
– Я на улицу, перекурить.
Женя никогда не отмахивалась от этой части работы, пусть порой было тяжко – давали о себе знать усталость, самочувствие, неважное настроение. Но подписывала она книги не стандартно, безлично. Всегда смотрела на своего читателя. Обязательно задавала вопрос кому.
Но сегодня она подписывала зачитанные, затертые книги, и пожелания ее были такими искренними, такими горячими, как никогда.
Подняв глаза, Женя увидела перед собой совсем юную девочку – тоненькую, как прутик, бледную, с большими, перепуганными глазами. Вязаная шапочка покрывала маленькую, аккуратную, изящную голову.
– Ольге, – прошелестела она. – Меня зовут Ольга.
Ободряюще улыбнувшись, Женя кивнула:
– Конечно!
Она начала подписывать книгу и вдруг услышала тоненький, еле слышный шелест этой Ольги:
– А если нет? Если нет надежды? Совсем нет. И если никто не ждет? Как тогда?
Женя медленно подняла глаза.
Девочка, ребенок. Насмерть перепуганный ребенок. Что делать, что отвечать? Что вообще на это можно ответить?
– Тогда только надеяться на чудо, – хриплым голосом ответила Женя. – Чудеса ведь бывают, правда? Редко, но бывают.
Ольга смотрела насмешливо и презрительно.
– Ух ты! – недобро усмехнулась она. – Да неужели? – И с горьким вздохом разочарования она добавила: – А вот от вас такой пошлости я не ждала!
Резко развернувшись, девочка-прутик пошла к выходу. Воцарилась неловкая тишина. У Жени помутнело в глазах. Крепкая, холодная Светина рука настойчиво тянула ее к выходу. Послышался тихий ропот в толпе больных. Врачи и медсестры смущенно переглядывались.
Раздался резкий, решительный, хоть и смущенный голос заведующей:
– Евгения Александровна! Надеюсь, вы на нас не в обиде! Психика тут… ну вы понимаете. А Резникова – вообще случай сложный. Детдомовка, еще и болезнь. Мы вам очень признательны и благодарны, поверьте! Мы понимаем, как сложно было для вас выкроить время! А ведь смогли, постарались!
Теперь уже заведующая, крепко взяв Женю под локоть, потащила ее к выходу, продолжая нашептывать:
– Вы должны понять, дорогая Женечка! Контингент специфический, сломленный и физически, и морально! У нас два психолога в штате и приезжающий психиатр. Не стоит обижаться, ей-богу! Поверьте, ваши книги несут такое добро, такую надежду! – Она быстро обернулась и продолжила: – Для них это главное! Вас читают, ваши книги передают по цепочке, воруют из библиотеки и прячут в тумбочки. Это ведь о многом говорит, не правда ли?
Женя машинально кивала.
Выйдя на улицу, чуть не споткнулась, но крепкая рука верной Светланы ее удержала. У машины нервно курил заждавшийся водитель. Наскоро распрощавшись с сотрудниками, Женя юркнула на заднее сиденье, Светлана плюхнулась рядом. Огромный букет белых роз лежал на кресле рядом с водителем.
– Поехали как можно быстрее, – велела Светлана. – Денек у нас был!
Молча кивнув, водитель отчаянно газанул – все понятно, ему тоже хотелось домой.
Молчали. Женя закрыла глаза.
– Поспи, – сказала подруга. – Через полчаса будешь в отеле.
В отеле. А там горячий душ, горячий чай и постель. Прохладная простынь, мягкая подушка, теплое и легкое одеяло. Счастье.
Нет, дремать не время, и Женя открыла глаза.
Нахмурив брови, Светлана сосредоточенно писала эсэмэс.
«Мужу, – поняла Женя, – оправдывается. И все из-за меня». Женя знала, что характер у Светланиного мужа суровый – бывший военный, он требовал подчинения и дисциплины. А какая тут дисциплина, когда в половине двенадцатого вечера жены нет дома? Да и какой рабочий день до двенадцати?
Громко вздохнув, Женя посмотрела на расстроенную подругу – так и есть, наверняка получила по полной, с ее подполковником не забалуешь.
Наконец закончилась темнота загородного шоссе и показались огни города. Через пятнадцать минут машина затормозила у Жениного отеля.
Чмокнув подругу в щеку, Женя пробормотала:
– Извини, а? Ты тут совсем ни при чем! Хочешь, я позвоню твоему генералу? – попыталась пошутить Женя.
– Подполковнику, – сухо поправила Светлана и усмехнулась: – Да брось! Какое там «позвоню» – перебьется, чести много! Еще чего! Ты, известный писатель, звонишь и оправдываешься?
– Ну тогда до завтра? – вздохнула Женя. – Еще два дня тебе со мной мучиться, а там, – грустно улыбнулась она, – свобода.
– Я с тобой не мучаюсь. С тобой мне одна радость. Да ты и сама это знаешь.
Клюнув друг друга в щеки, они распрощались.
Женя вышла из машины и глубоко вдохнула свежий, влажный осенний воздух. Как хо-ро-шо!
Так все и было: быстро раздевшись, она залезла в душ, полчаса простояла под горячей, обжигающей струей. Ванная наполнилась густым, плотным паром – ни вздохнуть, ни выдохнуть.
Завернувшись в полотенце, выскочила в комнату. Нажала на кнопку чайника, бросила два – для крепости – пакетика эрл-грея, три полные – о ужас! – ложки сахара, четверть лимона. И наконец забралась под одеяло.
«Вот оно, счастье!» – подумала Женя, сделав два больших и громких глотка, и открыла телефон. Так и есть. Три сообщения от дочки, два от мамы и шесть от мужа! Все ожидаемо, но все же…
«Везде достанут, – с досадой подумала Женя, – везде! Отовсюду требуют подробный отчет – как прошло, что спрашивали, сколько было народу, где ужинали и что ели! Дальше планы на завтра, ну и еще куча дурацких, ненужных вопросов: что хорошего в магазинах, как общепит, была ли на рынке и что прикупила? Как публика, отличается ли от столичной?»
Про продуктовые магазины и рынки – мама. Про шмоточные и ювелирные – конечно же, дщерь! Правда, вопросы эти – будем честны – задавались не просто так. Все домашние знали – без гостинцев Женя из командировок не возвращалась. И кстати, рынки обязательно посещала – где еще так почувствуешь местный колорит? И в ювелирные заходила – глянуть на серебро, любительницей которого была не только дочь, но и сама Женя. И колбасу местного завода привозила, и сухие грибы из Прибалтики и Белоруссии. И местный трикотаж, и лечебные травы, которых не было в столице.
Из Калининграда Женя везла копченых, истекающих жиром угря и миног. Из Ростова вяленую рыбу и маринады, из Минска трикотаж и конфеты фабрики «Коммунарка», из Казани конскую колбасу и копченую утку. Из любимой дочкиной «Зары» тоже что-то прихватывала, хотя понятно, что то же самое есть в Москве и во всех точках мира. Но получать подарки любят все, а еще есть и те, кто обожает дарить. Женя была одной из них. А вот угодить мужу было непросто. Но хороший свитер или уютные домашние тапки были беспроигрышным вариантом.