Скосив глаза на Знаменского, я облегченно выдохнул — его шлемофон не был подключен к переговорному устройству.
— Александр Сергеевич, приказываю тебе, следи за языком, а то сгорим как шведы под Полтавой!
— Командир, ты о чем?
— О том: "В годы войны..."
— Обижаешь, я специально его пропустил в дальний угол, чтобы ему шнура не хватило...
— Все равно приказываю следить за языком!
— Есть!
«Чайка» шустро пересекла дорогу и легко выскочила на склон пригорока. По тому с какой легкостью шла эта птичка, можно уверенно судить что ее любят и лелеят. Даже движки не ревут как обычно, а низко урчат, практически не давя на мозги. Мы все вышли из машины, взобрались по крутому склону на вершину, сверили высоту с отметкой на карте. С гребня этой совсем не большой высотки хорошо просматривалось небольшое село внизу, за которым теряясь в кустарнике и камышах, текла небольшая речушка. Положив карту в полевую сумку, заметил своему начштаба: — Эту высотку надо будет иметь в виду. С нее отлично просматривается все вокруг. Если тут развернуть НП, то не только дорога окажется под прицелом.
— А резерв свой разместим в рощице, близ села — и скрытно, и удобно бить по противнику. — Понял мою мысль с полуслова Едрихин.
— Откуда, Александр свет Сергеевич, немец начнет наступление, как думаешь? И вы товарищ Знаменский не стойте в стороне, высказывайте свои мысли не стесняйтесь! Есть древняя военная традиция выслушать командиру всех от самых младших до своих заместителей, и только после этого принять решение.
После этого моего заявления Знаменский ответил, не задумываясь: — Противник может нанести удар с двух направлений: вдоль этой дороги и с юго-восточной окраины Зимно по грунтовым дорогам. Считаю что для него предпочтительнее, конечно, направление удара — по этой дороге, здесь покрытие твердое.
Честно говоря, я оба направления считал в одинаковой мере опасными, и не столь важно, на каком из них появятся танки, их предстояло встретить огнем.
А пока от разведчиков не поступало никаких сведений, которые могли повлиять на наши уже принятые решения, нам предстояло укреплять всю линию фронта. Бездействовать нельзя: риск немалый. Неизвестно ведь, когда немцы начнут наступление — через час или через три, а может быть, и с утра.
Хотя, навряд ли. До захода солнца оставалось приблизительно около часа, а ночью немцы, во всяком случае вначале войны точно не вели боевых действий. И в этот момент с востока мы услышали звук самолетов, диссонансом прозвучавший этому теплому летнему вечеру. Этот звук уже сел на одну ровную ноту и постепенно становился становился все сильнее и давил, давил… От него,внизу на околице села две лошади взбесились, бросились в упряжке бежать, какая куда вздумала, всё порвали, поломали и себя покалечили.
— Александр Сергеич, а это ведь Лакеев послал своих орлов штурмовать немецких авиаразведчиков!
Еще пока Едрихин шуршал картой прикидывая, туда ли летят наши самолеты, еще не стих характерный звук авиамоторов, как за Бугом у подножия цепи холмов поднялись огненные смерчи разрывов авиационных бомб.
Фрагмент 12, 13
Лейтенант Динкевич
Из прошлого фрагмента
Я уже хотел слазить со столба, как неожиданно зазвонил мой телефон. Взяв трубку я хотел уже представиться, но услышал, как луцкая телефонистка, уже другая, в это время как раз устанавливала связь: — Владимир-Волынский? ... Танечка, ты? Не спи, миленькая, дай мне линию для военного начальства, соедини, золотце, с "Березой"... Что?! На повреждении?.. А Устилуг?.. Ясненько.
Тут из БТРа высунулся радист и закричал: — Товарищ лейтенант! Слазьте скорей, "Гвоздика" вызывает!
Спустившись вниз, и взяв у радиста шлемофон, сказал ему: — Запомни боец! Слазят с ..., а со столба всегда либо спускаются, либо падают!
После вставленного пистона, я связался с Нечволодовым и доложил полученную информацию. Поблагодарив, он приказал следовать дальше на север и дальше выяснять обстановку.
Получив приказ, я на несколько мгновений задумался и зачарованно засмотрелся на солнечный диск, который уже перевалил за полдень. На какой-то миг позабылись тревоги и заботы, одолевавшие все последние часы.
Вдруг мне в голову пришла совсем простая мысль: мы ведь еще не все представляем себе, чего мы лишились. Неожиданно, все мы оказались оторваны от своих родных и близких, и нам неизвестно сможем ли мы вернуться в свое время, будем ли мы вообще жить в нормальных условиях, какие у всех нас будут планы и надежды...
Опустив взгляд на землю, задумался о том, что вот, передо мной березовая роща, окаймленная проселком. Как прекрасно, она выглядит. Но можно ли сейчас радоваться этому? Нет, война, не дает мне радоваться солнцу, ясным зорям и закатам, наслаждаться красотой природы. Но вот тут, здесь, сейчас, эта же рощица должна стать для меня прежде всего участком местности, требующим тщательной разведки. А вдруг там враг устроил засаду? Закончив философствовать, негромко, но с очень большим убеждением, почти прорычал: — Внимание, по машинам!
Мы ехали уже около двух часов, разрезая тушей нашего БТРа этот жаркий июньский день 1941 года. Свесив ноги в свой люк, я пытался изо всех сил не заснуть от непрерывной качки. Укачало всех, даже водителя, машина явно начала рыскать по дороге. Наклонившись к его люку, увидел как его нога соскользнула с педали газа, от чего БТР заглох и резко остановился.
— Э-э-э, парень! Ты что? Хочешь тут всех нас угробить?!
Оторвав от руля мокрые от пота руки, он снял очки, защищавшие глаза от пыли, и лоскут материи, которым были завязаны рот и нос, чтобы в них не попадал песок.
— Что-то я притомился, товарищ лейтенант. — устало произнес парень, вытирая рукой пот со лба и волос.
— Тут через пяток километров речушка, дотянешь, а?
— Да хоть болото или лужа, лишь бы вода! У меня уже давно фляга пустая! Товарищ лейтенант, я тут земляка своего потихоньку учил водить БТР, может он до речки меня сменит?
Видя мои сомнения, он продолжал: — Вы не сомневайтесь, он до армии "газон" водил, только права не успел получить, поехал в город учиться!
— Точно, земляк не подведет?
— Точно! — И повернувшись, позвал, — Витька, давай, садись на мое место!
Из-за башни высунулась курносая, белобрысая физиономия солдата и молчаливо уставилась на меня.
— Ну давай земляк, не подведи!
Скользнув как уж на место водителя, Витька уверенно включил зажигание, и низкий звук работающего на холостых оборотах мотора сразу же как ватой залепил уши. Нахлобучив на голову шлемофон, уже подключенный к переговорному устройству, спросил: — Начать движение?
В ответ, только махнул рукой: — Поехали, земляк!
Минут через пятнадцать мы были уже на берегу речки, и отъехали от дороги наверное с километр, что бы не отсвечивать на всю округу своими голыми ляжками. Проехав мимо одиноко лежащего камня, БТР остановился в тени деревьев, возле небольшого песчаного пляжа. Открылись боковые десантные люки и на землю стали вылазить мои солдаты медленно разминаясь и потягиваясь, было видно, что от долгой езды их укачало и тела затекли.
Чистая прозрачная вода так и манила к себе. Поделив всех на две почти равные половины, одна из которых, быстро скинув с себя все, побежала плескаться, а вторая осталась охранять место стоянки и обслужить машину. Я же, взяв бинокль, хотел забраться на башню и осмотреться с нее, но до пулемета невозможно было дотронуться, да и с башни БТРа много не увидеть. Поэтому пришлось прямо с нее забраться на старый густой дуб и укрывшись в его листве, через бинокль рассматривать местность. Вдоль реки, по обоим берегам, проходили грунтовые дороги, точнее даже сказать слабо набитые колеи от крестьянских телег, на которых вероятно вывозили скошенное сено с заливных лугов и лесных полян. Пространство вдоль реки представляло из себя заболоченную низину. Вероятно, когда строили дорогу, для нее отсюда брали грунт. Скорее всего, разливавшаяся весной речка затапливала эту низину водой. Сейчас, после долгой жары, воды не было, но густо растущий камыш не оставлял сомнений, что на технике здесь не проедешь.
Посмотрев вниз, увидел как водитель вместе со своим земляком Витькой таскают воду с речки и заливают в радиаторы. Слышно было как он говорит ему: — Сейчас закончим с радиаторами и почистим воздушные фильтры, давно я такой пыли не видел! Ты масло проверял?
— Сразу, норма!
— Тут тебе не там! Мастерских нет, нужно все самим успевать! И взглянув на купающихся товарищей добавил: — И освежиться тоже!
«Как быстро повзрослели эти мальчики!», подумалось мне, уже не надо лишний раз им напоминать о техническом регламенте, ведь не рванули вместе со всеми купаться, а остались обслуживать технику!
Из задумчивости меня вывел голос водителя: — Товарищ лейтенант, идемте купаться!
Посмотрев вниз, обнаружил, что первая смена уже оделась и выглядит намного свежее. Назначив вместо себя другого наблюдателя, спустился вниз, разделся и огромным удовольствием залез в воду. На мелководье вода была очень теплой, и чтобы немного остыть надо было выйти где поглубже. Но сначала предстояло быстро простирнуть маскировочный комбез и портянки. Пока я буду купаться они успеют протрахнуть и намного приятнее будет потом натянуть на себя не потную форму.
Наша вторая смена оказалась более сообразительной — она растилила полотнище брезента и прополосканные вещи аккуратно раскладывала на нем. Я уже хотел выбираться на берег, как сильный солнечный блик чуть было не ослепил меня. Сначала подумалось, что это блик на воде, но потом сообразил, что он имеет совершенно другую форму, и прищурив оба глаза стал внимательно рассматривать то место где заметил его.
Через пару минут, блик повторился. Неизвестный наблюдатель расположился за речкой через дорогу, километрах в двух от нас. Только не понятно было, что является целью наблюдателя: мы или мост, который был между нами.