Эти заработки позволяли им нормально чувствовать себя в увольнении и курить не "Охотничьи", называемые "Болотной примой", а болгарские "Родопи" и "Опал". Презентовав и установив в личных машинах командира полка и полкового замполита "цветомузыки", Мишка получил от командования полка негласное, но надежное прикрытие своим начинаниям. В принципе, командиры не видели в его деятельности особенного криминала. Им самим приходилось отправлять солдат "на заработки" то на мебельную фабрику, чтоб вместо оплаты получить щиты ламинированной ДСП, из которых собирали стеновые панели в казарме, то в карьер, или на асфальтный завод, чтобы полученной щебенкой и асфальтом привести в порядок дорожки и плац. Ведь любая комиссия видела и оценивала результат, и ни кого не интересовало, какими способами и на какие средства сделана вся эта "красота". К тому же, эти "цветомузыки" дарили приезжающим с проверками офицерам, что тоже положительно сказывалось на их оценках полку.
Ко всему прочему, Миша был страстным радиолюбителем — коротковолновиком. Еще в институте он получил индивидуальный позывной, сам собрал трансивер, по схеме Кудрявцева, который был более известен по своему позывному, UW 3 DI . В армии он частенько, вечером и даже ночью под видом занятий, работал со 130-й радиостанции телеграфом, а днем, на 123-й проводил связи ЧМ на 10-и метровом любительском диапазоне. Благо, позывной у него был настоящий, но говорил он при проведении связи, что работает из Одессы. На квартире, где он до этого жил, у него был установлен привезенный из дома приемник Р— 326, который он перетащил сюда, и он все сокрушался, что у него нет передатчика на самый интересный 20-и метровый диапазон.
Я тоже увлекался радио, и нас это сблизило. Правда, позывной я получил пока только наблюдательский, а в эфире работал с коллективной радиостанции при нашем городском ДОСААФе. В школе я занимался спортивной радиопеленгацией, или как ее еще называют, "Охотой на "Лис".
Через пару недель после того как первые молодые офицеры были заселены в бывший домик капитана Лыкова, у командира полка состоялся интересный разговор со своим замполитом.
— Матвей Степанович… Тут такое дело… Вы же знаете, что недавно я по своей линии был в штабе округа.
— Ну? — После этих слов Пшеничного, Сталинин не на шутку напрягся.
— Мне удалось переговорить с чевээсом…
— О чем переговорить? Не томи!
— Разговор был о гостевом домике нашего полка…
— И-и?
— Неофициальное согласие получено…
— Вот и хорошо!
— При этом было высказано одобряющее мнение, что мы правильно поступили что посоветовались и не устроили сюрприз с гостиницей при очередной проверке.
После этого разговора гостевой домик стал еще одним офицерским общежитием. И молодые офицеры не подвели. Замполит полка оказался мудрым человеком. Он в эти два общежития давал команду селить только тех молодых офицеров, которые безупречно «тащили» службу, т. е. лучших. А те кто относился к ней абы как, то жили в старом общежитии вдвоем, в исключительных случаях и втроем. Хотя честно надо признать — не каждому полку так везло с замполитом…
Фрагмент 5 дополненный
Глава 2
г. Коломыя
военный городок
12 мая 1981
вторник
Вчера поздним вечером мне на квартиру позвонил командир полка и в мягкой форме напомнил о нашем уговоре «пошептаться». Но это было вчера, а сейчас весь полк был построен на плацу. Торжественно, согласно всем военным церемониальным правилам проходил утренний развод.
Резко ударил барабан, и под его ритмичный бой, перед всем полком начали сходиться два офицера. Когда между ними осталось ровно три шага, наступила звенящая тишина и весь выстроенный полк услышал голос:
— Товарищ полковник, 207-й гвардейский, стрелковый, Краснознаменный, орденов Суворова, Богдана Хмельницкого и Александра Невского, полк для развода на занятия построен! Заместитель
командира…
Оп-п-а!, а ведь еще вчера, на утреннем разводе полное наименование не произносили! Как говорится новая метла…
— Здравствуйте товарищи!
И весь полк рявкнул одной глоткой: «Здравжелгвапол!!!»
— Перрвый батальон… — Зам зачитывал кому сегодня куда.
— Саша, займись сегодня дивизионом, у меня рандеву с полковником. — Негромко, подгадав под перерыв, и не поворачивая головы, предупредил своего начальника штаба.
— В походную колонну… по местам… управление полка пря-ммммо, остальные напра-ввво! — Тысячи пар ног выполнили строевой прием как единое целое. — Шагом…. Ма-ррррш! — И сразу грянул полковой оркестр. Сегодня играли «Егерский марш», значит завтра будет «Тоска по Родине»...
—Здравствуйте подполковник! — Комполка энергично пожал мне руку.
—Здравия желаю…
—Прежде чем начать с вами разговор о службе, хочу кое-что для себя уяснить… Не буду скрывать, ознакомившись с вашим личным делом, сильно удивился. В тридцать один год и подполковник?
—Так в деле отражено, когда, за что…
—Согласен, все что необходимо мне знать — отражено.Но хотелось бы от вас услышать… как вы дошли до такой жизни. — В такой полушутливой форме закончил он свой вопрос.
Память, которая никогда меня не подводила, перенесла меня на несколько лет назад в один из зимних дней, когда состоялся разговор с прежним командиром полка. Который встретил меня сидя в удобном, сделанном на заказ каким-то полковым умельцем, кресле: — Как служба капитан?
— Товарищ полковник, вы же знаете — все нормально. Залетов ни у меня лично, ни у моих подчиненных, о которых вам не известно — нет. Все остальное в пределах нормы. — Сказав это все, я замолчал, ожидая ответную реакцию командира, и она последовала.
—Расслабься капитан, это так для затравки. Основной разговор впереди. Присаживайся, сам знаешь, в ногах… — и указал на ряд стульев у стены кабинета. — Как ты смотришь на продолжение службы за рубежом?
—Сугубо положительно… даже с восторгом. Только четыре года не прошло после замены.
— Ну, это не твоя забота.
— А куда товарищ полковник?
— Куба капитан, что скажешь?
—Великолепно, что еще можно сказать. Тепло, светло…
—Значит, по рукам. Поедешь на два года. Разрешено взять семью, чувствуешь?
— Так точно! Очень чувствую!
—Иди в строевой, начальник даст тебе и всей семье направление на медкомиссию. Пройдешь быстро, у тебя же жена… Как сдашь медкарты, ожидай вызова. Да что я говорю, тебе-то не впервой. Предупреждаю, заменяешь начальника разведки артдивизиона гаванской бригады. Это тебе мое командирское спасибо за службу! — С этими словами он встал из кресла и крепко пожал мне руку.
Получив на руки справку, что я и моя семья не имеет противопоказаний против жаркого и влажного климата, и сдав ее строевику полка, начали ждать вызова. Быстро, буквально через два месяца пришла телеграмма в полк из ГУКа МО.
Благополучно пройдя собеседование у ЧВСа округа, собрали вещи и поездом двинулись в Одессу, откуда судном три недели со многими другими такими же счастливчиками, через Канарские острова, добирались до Гаваны.
Еще на судне, от скуки начал учить испанский, который после немецкого давался легко. И не зря…
Прямо на причале, у сходен корабля, командир дивизиона пообещал, что если через полгода не сдам экзамен по языку,то вернусь в Союз. Экзамен я сдал через три месяца на отлично.
Большим откровением для меня было то, что в уставную форму носили только срочники. Офицеры и прапорщики поголовно ходили в форме различных иностранных армий,которую без проблем получали на кубинских складах. Себе выбрал полевой камуфляж ЮАР, хотя сменщик мой оставил несколько комплектов армий Никарагуа и Анголы.
Огромным плюсом новой должности было то, что ты как бы сам себе голова, поскольку выполняемые задачи немного другие, хотя работаешь на общий результат.
Немного вникнув в специфику новой для меня службы, понял что у каждого начальника разведки она проходит очень индивидуально.Изучая его рабочую тетрадь полученную в секретке догадался что ему и подчиненным ему разведчикам не раз довелось участвовать в разных хитрых делах. Несколько раз он побывал в Анголе. Так вот откуда у него ангольская и юаровская полевая форма!
Полгода спустяи я отправился к восточным берегам Африки на корабле, который шел туда две недели. Пока плыли, удалось узнать что это его постоянная работа, он в середине месяца отходил от причала в Гаване, чтоб закинуть в Анголу свежую смену войск, забирал тех кто отарабанил три месяца и шел назад на Кубу.
В полевой лагерь кубинских войск мы добрались без происшествий, уже ближе к вечеру. В нем дислоцировались три разведроты из состава сухопутных сил революционной армии Кубы плюс артдивизион Д-30, с кубинским личным составом. Сам лагерь,
когда-то был предприятием по переработке сельскохозяйственной продукции, где на довольно просторной территории вольготно располагалось несколько длинных легких дощатых зданий и пару таких же каменных. Как и в любой воинской части любой армии мира тут был плац и вполне приличный спортгородок.
Но самое главное — оно располагалось на довольно высоком холме и за хоть и невысоким, но все таки приличным каменным забором, где по всему периметру были оборудованы хорошо защищенные огневые точки и позиции. В случаи обстрела опасны будут только минометные разрывы, а пули пройдут выше.
Местность здесь, на севере Анголы, за исключением узкой прибрежной полосы, идеальна для партизанской войны. Много мангровых болот вдоль устья реки Конго, леса и саванна в треугольнике Бембе, влажный лес от Кармоны до реки Кванза и страну саванн на восток и запад от гор вокруг Кандулы и Намбвангонгу. Очень благоприятствовало партизанам и то, что эти края по обе стороны границы заселяет народность баконго — в основном именно ее представители и составляли основу сил УНИТА. Если посмотреть на север-восток с крыши самого высокого здания лагеря, то можно различить темную полосу джунглей, тянувшихся до самой границы с Намибией, где хозяйничала ЮАР.