— А ты откуда знаешь?
— Я, товарищ прапорщик, авиацией с детства увлекаюсь, даже в училище хотел поступать, да на медкомиссии зарубили!
— Ну да, а теперь в ПВО служишь! Как там у вас говорится? Сами не летаем и другим не дадим!
— Я бы с удовольствием в авиации служил, даже в БАО (батальон аэродромного обслуживания), лишь бы к самолетам поближе, да кто меня в военкомате спрашивал!
Тем временем самолет продолжал снижаться, и было четко видно, что один двигатель не работает, и из него выбивался небольшой шлейф дыма, правда огня не было видно. Второй двигатель работал с перебоями, но еще тянул машину, которая быстро теряла высоту. Снижаясь, самолет кренился то на одно, то на другое крыло, похоже, что пилот искал место, куда можно попытаться посадить самолет.
Немного развернувшись, вероятно летчик увидел там подходящую площадку, самолет скрылся за холмом. Через время послышался скрежет и глухой удар. Однако взрыва не последовало, значит, можно было предположить, что посадка произошла более или менее успешно.
Выдерживая общее направление к месту приземления, БТР вынужден был двигаться по бездорожью, но два двигателя и четыре ведущих моста позволяли уверенно поддерживать приличную скорость. Выскочив на вершину холма, за которым скрылся самолет, в бинокль увидел его в двух-трех километрах на запад лежащего на брюхе. За то небольшое время которое мы его не наблюдали, самолет сильно изменился. Лопасти винтов были согнуты, хвост самолета валялся метрах в пятидесяти, сзади от фюзеляжа, очевидно, чтоб не скапотировать, летчик сажал самолет на хвост, чтобы первый удар пришелся на него. Хотя хвост и отвалился, зато фюзеляж был практически не поврежденным, если не считать разбитого остекления штурманской кабины, и нижней кабины стрелка. Людей возле самолета видно не было.
Приказав водителю подъезжать со стороны левого крыла, я внимательно наблюдал за самолетом и обстановкой вокруг него. Верхняя кабина самолета, не пострадала, заросли густого кустарника смягчили удар о землю. Вдруг в стеклянном фонаре кабины, я увидел человека. Он открыв кабину, с большим трудом вылез на крыло и развернувшись только с третьего раза, стал вытаскивать из кабины другого летчика. Наконец, приложив немалые усилия он вытащил его, и уложив тело возле крыла, сам опять полез к кабине. Наклонившись внутрь, он стал вытаскивать еще одно тело. Вероятно, изнутри ему кто то помогал, так что вскоре и тело еще одного члена экипажа лежало рядом, возле крыла. Обессиленный, он опустился на землю рядом с ними.
Неожиданно зашевелился ствол пулемета, торчавшего из задней части кабины. Посмотрев в бинокль, я увидел, что один из летчиков пытается снять пулемет с турели. Этого нельзя было допустить, и я дал команду водителю идти на максимальной скорости. Ревя обоими двигателями и пуская клубы сизого дыма семидесятка, подлетела к самолету буквально за какой то десяток секунд. Летчики, лежавшие на земле, видно не отойдя от тяжелой посадки, практически не оказали сопротивления. А стрелка в кабине очень впечатлила короткая очередь КПВТ, данная по отвалившейся задней части фюзеляжа.
Соскочившие на землю бойцы, взяли летчиков на прицел. Помахав сидящему в кабине, я крикнул: — Ком! Ком! — Аккуратно, стараясь не делать лишних движений, он медленно выбрался из кабины и спустившись на землю, поднял руки.
Разоружив и связав обоих, я проверил лежащих не земле. Хотя, по тому, как они лежали, было видно, что "двухсотые". На всякий случай проверив пульс, я еще раз в этом убедился, и уже спокойно обыскал, забрав их документы и оружие.
Обходя самолет, увидел многочисленные дырки на правом крыле. По вывернутым вверх краям можно было предположить, что ниже самолета, ближе к правому двигателю, разорвался крупнокалиберный зенитный снаряд. Своими осколками он видно и повредил двигатель. Забравшись на крыло, я заглянул в кабину, и отметив про себя, что бензином не пахнет, залез внутрь бомбардировщика.
На улице почти рассвело, и внутри все было хорошо видно. В кабине было четыре места. Два в верхнем фонаре, вероятно пилота и стрелка — радиста, так как рядом находилась радиостанция, в носу фюзеляжа, перед разбитым сейчас остеклением, находилось место штурмана, там же был еще один пулемет, искореженный ударом. Кабина нижнего стрелка была полностью снесена ударом при аварийной посадке об землю вместе с пулеметом. Возле мест штурмана и нижнего стрелка темнели пятна крови. Скорее всего, они погибли от осколков этого же снаряда. Но запасные короба с патронами хоть и разлетелись по кабине, уцелели. Сняв с турели единственный уцелевший пулемет, в хозяйстве пригодится, позвал солдат и передал им пулемет и все найденные короба с патронами.
Оглядев кабину, на предмет, что тут еще может пригодиться в хозяйстве, и можно быстро снять, я увидел возле места штурмана большой планшет. Похоже полетная карта!
Пока бойцы глазели на самолет и охраняли связанных летчиков, я приказал радисту связаться с дивизионом и доложить последнюю обстановку.
Не успел он даже протянуть руку к ручкам настройки радиостанции Р-123, штатно установленной на БТР-70, как прозвучал тональный вызов и из динамика громкой связи м услышали знакомый голос радиста нашего начальника штаба: — «Брикет», «Брикет», я «Гвоздика»! Прием!
— «Гвоздика», я «Брикет», на связи.
«Брикет», «Брикет» я «Гвоздика», доложите обстановку!
— «Гвоздика», я «Брикет», грибы из лукошка вынул, все съедобные! — Незамысловато кодируя информацию передал мой радист.
— Как называются гриб?
— Мухомор. — Так мы договорились на случай, если в самолете окажутся немцы из сорок первого года.
— Принял.
— Вам приказ, возвращайтесь назад немедленно!
— Понял, возвращаюсь назад.
— Конец связи.
— Конец связи. — Как эхо, отозвались на той стороне.
— Ты все слышал! Сказал я радисту, откладывая ПУ рации в сторону. Командир сказал не задерживаться, поехали домой.
Выбравшись наружу, довел до всего личного состава, только что полученный приказ: — Нечволодов приказал как можно быстрее возвращаться в расположение.
— Значит, все-таки немцы! В полголоса задумчиво произнес Нечволодов, легонько постукивая карандашом по карте.
— Предлагаю дождаться Валентира, а пока надо бы поискать, кто знает немецкий.
— Сержант! — Позвал майор, обернувшись в сторону бронированной двери.
— Я! Товарищ майор! — Ой! Смутился паренек. -Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу майору!
— Разрешаю,— негромко ответил Нечволодов.
— Товарищ майор! Сержант Зубко по вашему приказанию прибыл!
— Со всеми батареями есть связь?
— Так точно!
— Передай циркулярно: всех знающих немецкий язык направить к командиру дивизиона!
— Есть! Разрешите выполнять?
— Выполняйте!
Сержант Зубко, земляк нашего Шполянского, побежал к дереву, на которое он повесил полевой коммутатор на десять абонентов, установил циркулярный вызов, и сразу всем передал приказ майора Едрихина.
Через несколько минут, к штабу подошли двое: капитан ЧервонИй начальник разведки дивизиона и младший сержант из взвода обеспечения.
— Товарищ подполковник знающие немецкий язык по Вашему приказанию прибыли! Доложил, капитан ЧервонИй.
— Так... Ну Вам по должности положено, а Вы, младший сержант откуда язык знаете?
— Отец в ГСВГ служил! Четко доложил младший сержант.
— Капитан, даю Вам десять минут на проверку знаний языка и подготовку к допросу немецких летчиков, которых должен доставить прапорщик Валентир. Цель допроса: выяснить почему они очутились на территории Советского Союза, какова была цель полета, кто еще участвовал в полете, где базируются, состав части... Впрочем разведка это Ваша епархия капитан, Вам как говориться и карты в руки. Главное, необходимо выяснить, куда и в какое время мы попали... Все ясно?
— Так точно! — Ответил капитан ЧервонИй. Развернувшись, я нырнул в люк КШМки начштаба.
Забравшись в БТР, сразу отметил, что в нем стало намного теснее. Летчики вповалку лежали на полу, как говорится без особых удобств. Приказав бойцам не допускать общения между пленными, устроился снаружи, свесив ноги в командирский люк и облокотившись при этом на ствол крупнокалиберного пулемета.
Уже переваливая через гребень холма, меня что-то внутри торкнуло, и я оглянулся. Внимание привлек увиденный вдалеке грузовик, появившийся из леса, но бронник уже нырнул вниз и подробнее рассмотреть я ничего не успел. Эта полуторка, почему-то меня сильно заинтересовала.
— Стой!!! — По ТПУ скомандовал я водителю. Он резко затормозил и всех солдат хорошо мотануло внутри.
— Ну-ка сынок, заховайся пока в кустиках, а я гляну что там такое.
Спрыгнув с брони и подойдя к десантному люку, между колесами я скомандовал: — рядовой Киреев за мной! Выскочив из БТРа, солдат потрусил за мной. "Дед" или даже "дембель" из "залетчиков", подумал я про себя. Пригнувшись, подойдя к гребню холма, мы аккуратно выглянули из-за веток кустарника. От того, что мы увидели, у нас что называется упала челюсть.
Появившаяся из леса машина, подпрыгивая на кочках, довольно таки быстро ехала к упавшему самолету. В кузове сидело с десяток бойцов. Видно было, как их мотает на кочках. Не доезжая до самолета метров пятьдесят, машина остановилась. Из кабины выскочил человек в фуражке, вероятно офицер. Солдаты выпрыгнули из кузова и разворачиваясь в цепь, стали полукругом охватывать самолет. Один из солдат, с пулеметом ДП, остался в кузове, поставив сошки пулемета на кабину.
Фрагмент 12
Прибывшая группа действовала грамотно. Оцепив самолет, и заняв круговую оборону по всем правилам тактики, бойцы и командир в красноармейской форме разговаривали между собой на немецком языке. Все диверсанты были вооружены автоматами и ножами. Через время из-за самолета появился офицер, и стал внимательно рассматривать следы, оставленные колесами нашего БТРа.