После моих последних слов, над строем пронесся изумленный вздох. Где-то с левого фланга раздалось прокуренным басом: «Не х......ово девки пляшут по четыре штуки в ряд!» Эту фразу в дивизионе знали хорошо — она принадлежала балагуру и весельчаку прапорщику Коробко.
Дав людям немного выговориться, продолжил: — Внимание товарищи! Времени мало, даже можно сказать — его нет! Итак, территориально мы находимся в той же точке, где вчера завершили марш. Но! Сейчас двадцать второе июня сорок первого года. Я думаю вам всем не надо объяснять, что это за дата для всех нас! Как все уже поняли, ехали на учения, а попали на войну. Сейчас немецкая армия взламывает нашу оборону на протяжении, всей границы! Так что, мужики, будем стоять в стороне?
Строй застыл на мгновение, а потом всех прорвало. Видно у каждого, даже через сорок лет, все еще оставался неоплаченный до конца счет к немцам. Я внушительно прокашлялся в кулак. Строй сразу замер и готов был внимательно слушать.
— По имеющимся данным, противник намеревается совершить массированный налет, не менее чем семьюдесятью бомбардировщиками на аэродром, расположенный в районе города Млынов. Там по немецким данным находятся значительные силы нашей авиации. Аэродромы базирования немецких бомбардировщиков, наносящих удар, находятся на территории Польши, в районе города Клеменшов и села Лабуние. Воздушный коридор проходит практически над нашим расположением. Поэтому слушай приказ!
От этих моих слов, все рефлекторно замолчали, подтянулись и замерли.
— Всем поголовно переодеться в маскировочные комбинезоны, хэбэ снять и спрятать, огневики переодеваются в черные комбезы, фуражки долой, у всех головной убор пилотка! Командирам зенитных батарей, капитану Судакову и капитану Ледогорову, через десять минут доложить решение на бой, остальным разойдись!
Строй рассыпался как горох и все свободные офицеры и прапорщики не заморачиваясь дисциплиной и субординацией бурно начали обсуждать последние новости, неспеша расходясь по своим подразделениям. С разных сторон доносились громкие фразы, и не всегда это была русская литературная речь. Только несколько офицеров из зенитных батарей сосредоточенно обсуждали как выполнить мой приказ. Придя к решению, оба капитана, отделившись от своей группы, подошли ко мне.
— Готовы?
— Так точно!
— Докладывайте!
Первым, неожиданно для меня, начал доклад Ледогоров:
— Поскольку, головки самонаведения на ракетах ПЗРК тепловые, то и наводятся они на тепло двигателя. Так как, разница температур выхлопа реактивного и поршневого двигателя огромная, то считаю применение ПЗРК против немецких бомбардировщиков будет неэффективным! Основной ударной силой в предстоящем бою должна быть батарея "Шилок". — Закончил доклад капитан Ледогоров.
— Тогда, я слушаю Вас, капитан Судаков.
— Предполагаемые наши цели будут низкоскоростные, низколетящие, неожиданного нападения они не ждут. Судя по тому, что я уже наблюдал по радару, на бомбежку они летают эшелонированным строем. Во время наблюдения, я насчитал до двенадцати машин в эшелоне, это у них по-моему что-то типа нашей эскадрильи.
— Штаффель, подсказал стоящий рядом капитан ЧервонИй. — Это слово наверное ему запомнилось после допроса летчиков. Кстати, надо будет подробнее их допросить о структуре люфтваффе.
— Таких эшелонов, — продолжал Судаков, — может быть несколько, очевидно это зависит от мощности наносимого удара. Фронт одного штаффеля составляет около одного километра, расстояние между эшелонами, от двух до трех. ЗСУ я поставлю практически вдоль оси воздушного коридора, чтобы самолеты противника максимально долго находились в зоне поражения батареи. Первый взвод из трех машин слева от коридора, второй справа. Расстояние между взводами: от двух километров между первыми машинами взводов, до восьми между третьими машинами. Время подхода второго и последующих эшелонов по воздушному коридору составит по моим расчетам примерно тридцать секунд. Считаю, что начиная приблизительно с третьего, максимум с четвертого эшелона самолеты противника начнут активно применять противозенитный маневр, то есть будет изменять направление и высоту полета. Предполагаю, что они будут делать отворот вправо и влево от основного курса, одновременно освобождаясь от бомб. На дуге отворота как раз и будут стоять вторые и третьи машины обоих взводов. В третьи машины, за командиров установок сяду сам и мой зам по вооружению, старший лейтенант Чижиков. Там командиры установок только пришли с учебки. Боюсь растеряются парни, а тут счет пойдет на секунды. Позиции установок здесь, здесь... уверенно отмечал точки на карте офицер. ТЗМки будут находится в пятистах-семистах метрах за закрепленными за ними установками.
— А кто будет управлять боем? спросил я.
— За командира батареи будет капитан Ледогоров, он с "Овода" будет наблюдать за обстановкой, распределять цели и управлять боем.
— Ну что же, добро. — Негромко произнес я, мысленно анализируя только что сказанное офицером. — И вот еще что — немцы будут кричать в эфире и звать на помощь, по этому, давайте-ка сюда Бака, он парень головастый, на всякие выдумки горазд, может и подскажет что путное.
Через пару минут подошел Бак. Обрисовав ему в самых общих чертах идею противовоздушной засады, поставил задачу о наилучшем подавлении самолетных радиостанций. Подумав немного, он сказал:
— Считаю, что лучшим решением будет следующее: посадить за каждую УКВ радиостанцию по паре солдат, пусть изображают наших летчиков-истребителей. С одной стороны они будут забивать частоту немецких передач, со другой стороны мощность наших УКВ станций в несколько раз выше и в третьих, немцы хоть и будут пеленговать, но будут делать это не точно — какой смысл осуществлять прецизионную пеленгацию летящего самолета с точностью до ста метров? Никакого. Ну и введем дополнительно немцев в заблуждение. Тоже сделать и в КВ диапазоне, только пусть на КВ ребята изображают: диспетчерский пункт аэродрома, руководителя полетов, в общем аэродромную жизнь. Вроде все!
— Лихо лейтенант, лихо… Особенно про аэродромную жизнь. Ведь после этого, они начнут усиленно искать в этом районе несуществующий аэродром… Это несомненно плюс — введение противника в заблуждение. А с другой стороны, такими своими действиями мы привлечем к этому району повышенный интерес разведки противника — это как вы понимаете уже существенный минус… Вот что лейтенант, все радиосредства изображающие «аэродромную жизнь» отгоните километров на десять, вот в этот район! — Указал ему район глухого леса с широкой просекой.
Ухватив суть идеи Бака, приказал ему, взять на себя подготовку мероприятий по радиомаскировке.
— Все? — Подводя итог обсуждения, произнес я.
— Вот, только... — Замялся Судаков.
— Слушаю Вас капитан.
— Мне бы людей добавить, мои и ледогоровские не успеют отрыть капониры для ЗСУшек до налета немцев. Каждый ведь кубов тридцать — тридцать пять. — Александр Сергеевич, выдели всех свободных, и сразу как все сделают, чтобы на позициях зенитчиков ни одной души лишней не было. И маскировка! Маскировка! Ну... С Богом товарищи офицеры.
Подождав пока офицеры разошлись, придержал за рукав начальника штаба:
— Саша, притормози отправку групп…
— Если честно, то прямо с языка снял!
— Ну вот и ладушки.
Интерлюдия
Гвардии капитан Ледогоров.
Сидя перед индикатором кругового обзора, вспоминал свою службу в ограниченном контингенте. Моя зенитная батарея имела на вооружении ПЗРК "Игла", это мобильное, точное оружие которое не имело аналогов за рубежом, там за речкой просто не имело целей. И подчиненные мне солдаты, вместо того что бы прикрывать полк от воздушного нападения, как правило использовались в качестве пехотного прикрытия "Шилок", часто и регулярно сопровождая колонны по узким серпантинам горных дорог.
Ни одна такая проводка не обходилась без боя. Вдоль дорог сотнями лежали обгорелые остовы нашей различной техники, которая была подбита и сожжена духами. Для того, чтобы хоть как-то отвлечь своих солдат и себя от тяжелой службы я попросил разрешения у командира дивизиона устраивать тренировки с использованием "Овода". Дело в том, что он имел тренировочное устройство (имитатор целей), который позволял выводить на индикатор кругового обзора воздушную обстановку и тем самым производить почти полноценную тренировку всех взводов своей батареи.
Именно поэтому, сейчас руки практически сами выполняли свою работу. Над головой крутилась антенна РЛС, на корме за бортом оглушающе работал бензоагрегат и его вибрация передавалась на бронекорпус "Овода".
Нетерпеливо поглядывал на часы, ожидая каждую секунду того момента, когда смогу начать бой.
И вот наконец-то на индикаторе появилась первая засечка цели. Она медленно, как божья коровка поползла почти к центру экрана, а рядом с ней справа и слева появлялись новые отметки. Всего в этой волне было девять самолетов, они шли со скоростью триста восемьдесят километров в час на высоте полторы тысячи метров. Немного спустя, на экране стали высвечиваться отметки следующей волны самолетов.
Взяв в руку переговорное устройство, вызвал ЗСУшки общим вызовом: — Я "Овод", "Шилка", внимание у нас гости! "Шилка" как поняла меня?
— "Шилка-11", принял, у нас гости!
— "Шилка-23", подтверждаю!
Все экипажи доложили, что наблюдают цели. Как только первая волна немецких бомбардировщиков приблизилась на расстояние приблизительно двадцать километров к позициям "Шилок", передал команду на включение их собственных локаторов и распределил цели:
"Шилкам — 11 и 21" досталась центральная тройка самолетов, левая тройка левой паре с позывными двенадцать и тринадцать, и правая соответственно машинам с позывными двадцать два и двадцать три.
В ходе дополнительного допроса одного из членов экипажа, удалось выяснить, что каждый самолет эскадры оборудован ДВ-КВ радиостанцией FuG-10 для связи с наземным командованием, а также установлена УКВ радиостанция FuG-16, предназначенная для связи между самолетами в воздухе. Миша Бак на ходу придумал как немцам сделать бяку. Сейчас перед открытием огня, полсотни наших УКВ радиостанций и пяток станций КВ диапазона, будут дурить немцам голову и одновременно забивать им всю связь.