Еще перед тем как убыть в штаб дивизиона, я лично поставил задачу водителю нашего БТР-70 № 306 младшему сержанту Фархаду Файзулину, которого все в группе, включая меня, звали просто Федя, подготовить машину к возможной переправе: проверить герметичность люков, а места прилегания боковых десантных люков промазать техническим вазелином во избежание протечки воды.
— Тебе что было, приказано перед выходом, мной лично, а шайтан?
— Товарищ лейтенант, еще перед отправкой, я подходил к нашему зампотеху, он сказал что нет у него вазелина!
— А если бы речка шире была, а если бы брода не было? Да я тебя ишака во всех позах без вазелина…
Тут заметив, что генерал практически не таясь греет уши, пришлось свернуть проводимое мной внушение, чтобы не выносить, как говориться сор из избы, я тихонько пообещал Феде, когда вернемся в расположение, он лично оборудует два капонира для БТР: основной и запасной.
В районе обеда, показались окраины города. Сверившись с картой, приказал достать из большого ящика зенитную командирскую трубу, и установить ее прямо на БТРе. Отрегулировав окуляр под себя, навел трубу на город. Десятикратное увеличение позволило великолепно все рассмотреть. Первое, что бросалось в глаза, это многочисленные костелы и небольшие магазинчики, лавки, какие-то палатки, судя по чистоте вокруг них явно не государственные. Высокая, стройная, ажурная конструкция совершенно не гармонировала с общим видом городка.
«Интересно, интересно… Телевидения еще нет, на хера такая высокая нужна? Для местного радиовещания и вдвое ниже достаточно...» А я за свою жизнь насмотрелся на всякие телевизионные антенны.
— Ого! — И повернувшись к генералу спросил: — Товарищ генерал, что это за вышка такая красивая?
— А это лейтенант антенна луцкой радиовещательной станции.
— Высокая. Если передатчик мощный, то далеко достанет…
— Для этого и строится, что бы всем порабощенным польским людям донести наше правдивое слово.
Вон оно что! Да-а… А ведь неплохо задумано! И я опять приник к трубе.
Была отлично видна, замощенная булыжником какая-то центральная улица, сплошь застроенная двух — и трехэтажными домами с непривычной для нас архитектурой, с остроконечными черепичными крышами, и выглядела совсем по-иноземному в отличие от извилистых улиц окраин с одноэтажными домиками, стоящими в зелени небольших садиков.
Транспорта, в современном понимании, там не было. По улицам тащились волы, впряженные в дроги, першероны и битюги тянули высоко нагруженные возы, проносились открытые пролетки с седоками. Но больше всего было велосипедистов различных возрастов — от мальчишек до мужчин и женщин почтенного возраста. Особенно меня поразили грузовые велосипеды с толстыми покрышками и проволочными багажными сетками у руля, в которых перевозились различные пакеты. Велосипед по моему был сейчас наиболее распространенным средством передвижения по городу.
Штаб авиадивизии находился на окраине Луцка, к нему можно было незаметно подъехать вдоль болотистой поймы рек Стырь и Стырец. Уже почти доехали до здания штаба, когда вдруг сзади услышал гудок автомобиля, и тут же обернувшись увидел, что черная легковая машина требует уступить дорогу. Наклонившись в люк, обратился к Лакееву:
— Товарищ генерал! Гляньте, может машина знакомая?
Генерал вылез через десантный люк, глянул на машину и обернувшись сказал:
— Это наша штабная машина, все нормально.
Из машины вышел представительный военный, в форме сшитой явно на заказ, хотел что-то сказать, но увидев генерала, снял фуражку и удивленно спросил:
— Иван Алексеевич! Какими судьбами? Я сейчас возвращаюсь из Млынува, мне Молодов доложил, что Вы вылетели на задание и не вернулись. Летчики видели как Вас и Вашего ведомого сбили!
— Вот! Живой! И ведомый мой живой и здоровый! Архипенко! Выходи! А то полковник Герасимов не верит генералу! И предваряя вопрос полковника, продолжил: — Вот, разведчики — молодцы, рядом оказались, и как видишь помогли до места добраться. Архипенко! Чего копаешься!
Давай в машину! Времени нет!
Пока майор Архипенко выбирался из БТРа, который был похож на передвижную оранжерею из-за своей маскировки, полковник внимательным взглядом изучал нашу машину.
— Товарищ генерал! Негромко полковник обратился к Лакееву. — Это что, новый танк, типа БТ? Первый раз такой вижу! А какая скорость?
— Николай Семенович! Поехали в штаб скорее! Я в машине тебе расскажу! Новая техника, специально для разведчиков, сам мало знаю! Генерал ювелирно уводил неудобный и не ко времени разговор в сторону.
Наконец летчики уселись в свою машину и тронулись. Мы пропустив их легковушку, в несколько приемов развернулись и медленно покатили назад. Наша задача по сопровождению и доставке в Луцк генерала Лакеева и его ведомого выполнена, о чем уже доложено в дивизион. Какие договоренности у Нечволодова с генералом — то нам не ведомо. Так что назад в родную гавань.
Проезжая мимо старого, заброшенного сада мы неожиданно услышали перезвон курантов и такие знакомые позывные Москвы. Приказав водителю остановится, я с одним из бойцов прошел через сад и выйдя к забору, через густые кусты сирени увидел небольшую площадь, в центре которой стоял столб с тарелкой громкоговорителя. Перед репродуктором толпились люди, они с нетерпением смотрели на его черную тарелку. Началась передача последних известий, собравшиеся люди ловили каждое слово. Слушали о трудовых успехах страны, о зреющем урожае, о досрочном выполнении планов, о торжествах в Марийской АССР, и ждали вот сейчас, сейчас...
— Германское информационное агентство сообщает... — начал диктор. Нигде, никогда позже я не слышал такой тишины, как сейчас на этой площади. Но диктор говорил о потоплении английских судов. О бомбардировке немецкой авиацией шотландских городов, о войне в Сирии — еще о чем-то, но только не о начале войны.
От всей этой обстановки — от ясного неба над головой, от голоса диктора рассказывающего о мирных делах, от запаха зеленых еще яблок, которые еще только начали наливаться, я подумал, что может все мне приснилось? И тут, как специально, подбежал солдат и шепотом доложил:
— Товарищ лейтенант, "Овод" сообщил, что к городу с северо-запада приближаются три девятки самолетов, скорее всего бомбардировщики! Может людей как-то предупредить?
— Действительно как предупредить людей? Как там генерал спрашивал? ВНОС? — Точно! ВНОС!
Сделав рожу кирпичом, я вышел из за кустов сирени и громко сказал:
— Товарищи! Приказываю всем разойтись по домам! На границе сложилась чрезвычайно серьезная обстановка, возможны крупные провокации в виде воздушных налетов, поэтому всем немедленно разойтись и желательно переждать какое то время в подвалах и погребах. И словно в подтверждение моих слов где то в стороне грохнули взрывы.
— У вокзала! Охнула, какая то женщина, прижав к груди руки.
Толпа заволновалась, все разом загомонили, еще немного и поднялась бы паника. Подняв руку верх, крикнул:
— Внимание! Ещё раз повторяю! Всем разойтись и переждать воздушный налет в подвалах, погребах и других укрытиях! О дальнейших действиях вас оповестят!
Потихоньку, громко переговариваясь между собой, люди начали расходиться, постоянно оборачиваясь в сторону вокзала, где продолжали рваться бомбы. Взглянув на небо, я увидел как одинокий тупоносый самолетик атаковал немецкие бомбардировщики. Неожиданно из кустов неподалеку хлопнул выстрел, и в небо с шипением взметнулась красная ракета, затем еще выстрел ракетницы — и небо громко шипя прочертил второй клубок красного огня. Оставляя за собой дымные следы, ракеты описали дугу и сгорели прямо над штабом.
— Огонь по кустам на том берегу! Огонь по сигнальщику! Сорвавшись на фальцет, крикнул я.
Мои бойцы, растерялись и поэтому припозднились с открытием огня, что позволило неизвестным немного оторваться, но выручил наводчик-оператор, который развернув башню, начал длинными очередями из ПКТ прочесывать кусты из которых подавали сигналы вражеские авианаводчики.
Где-то недалеко, один за другим бабахнули два взрывпакета, практически сразу из-за угла выскочила собака, сорвавшаяся с привязи. Роняя пену из раскрытой пасти, и выпучив от ужаса глаза она мчалась к кустам кустам сирени.
А тем временем, не обращая на наш истребитель ни какого внимания девятка бомбардировщиков идеальным пеленгом заходила прямо на штаб, куда мы доставили генерала Лакеева. С нашего места было хорошо видно как из здания штаба выскакивают военные, и через дорогу по которой мы ехали минут пятнадцать назад, через кювет, бегут в какой-то сад. Мы бросились на землю, и вовремя. Как в немом кино, я увидел, как окутывалось дымом и пылью здание штаба авиадивизии. А бомбардировщики все прибывали. Взрывы рвали и рвали землю, повеяло гарью, в небо поднимался столбом черный дым... Оставив на шляху несколько чадящих костров и усеяв трупами обочины, они с облегченным гулом потянулись на запад. Враг бомбил беззащитный город около часа. Когда бомбежка закончилась, я послал бойцов прочесать место, откуда неизвестные подавали сигналы. На месте обстрела они нашли четыре трупа в нашей форме, рядом с ними валялось наше оружие и за оврагом, в лесочке пару бесхозных мотоциклов с колясками. В одной коляске была радиостанция с каким то имуществом, а другая была набита взрывчаткой по самый верх, и самое ценное на мой взгляд, это карты. Бегло посмотрев на них, я понял, что смогу с ними работать, самое главное, что они должны быть более точными чем наши. По следам около мотоциклов, мы все вместе определили, что неизвестных было четверо, стало быть, из под пулеметного огня никто из них не ушел.
Выбрав двух ребят, которые ещё до армии научились ездить на мотоцикле, мы начали потихоньку выбираться из пригорода. Вид нашей небольшой колонны спокойно едущей на запад, ни у кого не вызывал вопросов. Заехав в небольшую рощу, и выбрав подходящее дерево, приказал развернуть "наклонный луч" в сторону расположения дивизиона, т. к. на штатный "штырь" рация уже не брала, хотя сигнал более мощной радиостанции дивизиона мы уверенно принимали, и внимательно слушали их.