— Коля! Что там?
— Дымит сцука! Дымит!
Через несколько секунд опять скомандовал:
— Внимание! ...Огонь!
Прошла секунда не больше, где-то вверху, вдруг раздался огромной силы взрыв. Это прямо в воздухе взорвался немецкий бомбардировщик. Самолет разлетелся на куски. В метрах пяти от БТРа упало колесо самолета. Удивительное дело — упавшее колесо никого не задело. Но это мне рассказали потом, а сейчас я внимательно смотрел на свой ориентир и ждал подхода третьей волны бомбардировщиков.
— Внимание! ... Огонь! Только в этот раз я мог посмотреть что происходит вверху, но для этого мне необходимо было выбраться из под дерева. Спрыгнув с БТРа, я увидел как самолет падает, вращаясь вокруг фюзеляжа, одно крыло было оторвано больше чем на половину.
В результате потери двух машин, строй самолетов рассредоточился, а главное они пошли в набор высоты, что автоматически приведет потере точности бомбометания.
Оглянувшись по сторонам, увидел как бойцы, командиры вылезали из всевозможных ямок, овражков кричали 'Ура', прыгали, обнимались и кидали вверх пилотки и фуражки. Ко мне широким, размашистым шагом шел генерал Москаленко. Подойдя, он взял меня за плечи, тряс и приговаривал: — Ну..., лейтенант..., ну..., даешь! Как тебе удалось? Это же...!
— Да, все очень просто, товарищ генерал-майор! Скорость самолетов и их высоту, сообщили из штаба дивизиона — триста шестьдесят километров в час и тысяча метров. Это значит горизонтальная скорость полета — сто метров в секунду. Бронеавтомобиль наш стоит напротив телеграфного столба. Столбы стоят через каждые пятьдесят метров. Заметив на земле тень от самолета, которая идет на бронеавтомобиль, я понял: если навести пулемет на солнце и открыть огонь в тот момент, когда тень у нужного столба, то большая вероятность поразить цель. Вот и все, товарищ генерал-майор!
— Ну вот что, лейтенант! Орденом я тебя награждать не имею права, на вот, часы возьми! Бери, бери! Заслужил!
Сняв с руки часы, он за ремешок протянул их мне. Растерявшись, я взял часы и посмотрел на них. На циферблате было написано "Звезда".
— Спасибо товарищ генерал-майор. У меня уже есть... наградные...от... Вас....
— Что-то я не помню тебя лейтенант?! Ну-ка подскажи! — Он смотрел на меня уже другим взглядом и искренне пытался вспомнить меня.
Тут я понял, что совсем растерялся, глубоко вздохнув уже почти сказал: — Товарищ ма..., Виноват! Товарищ генерал-майор, вы были у нас в полку с проверкой... и за "отличную" стрельбу...
— Понятно, только вот прости, лейтенант... не могу вспомнить! А какой полк?
Меня начало уже не на шутку колотить, я совершенно растерялся, не зная что можно сказать, а что нет, чтобы не запутаться еще больше, а губы как назло сами, помимо моей воли складывали слова.
— М...мотострелковый!
— А!!! Это тот, что в Бельцах?
— Да! Товарищ генерал-майор! — Выдохнул я с огромным облегчением, безмерно радуясь, что наконец-то удалось выпутаться из крайне непростой ситуации.
Генерал же, получив, так устраивающий нас обеих ответ, перевел разговор на крайне интересующую его тему, спрашивая: — Только не видел я пулеметов такого калибра и системы. Что-то новое?
В этот момент подошли и остальные генералы, вместе с мужиком, который назвался полковым комиссаром, который первый и завел свою шарманку.
— Именно так и поступают настоящие… — тут буквально на мгновение скосил на меня свои глаза, и закончил фразу: — комсомольцы!
Елы-палы!!! Я-то, почему-то думал, что в это время у замполитов как-то по другому, более искренне что ли… Ан нет, все так же запущено. И судя по лицам генералов они все отлично понимают, но молчат. Главный, в этой отдельно взятой группе, партЕйный товарищ уже было открыл рот, что-бы продолжить, но Москаленко выручил меня.
— Вы лейтенант, так и не ответили на мой вопрос...
— Так точно, товарищ генерал-майор! КПВТ— крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый, калибр четырнадцать с половиной миллиметров. Это еще что, товарищ генерал-майор, вы бы видели как на рассвете несколько наших ЗСУшек, более пятидесяти немецких самолетов сбили за считаные минуты, вот это да!
— Наших чего?
«Бл...дь!, и чего меня несет как поносного?» — пулей пронеслась в голове мысль. «Опять выкручиваться...»
— ЗСУшек, товарищ генерал-майор! Зенитная сам... специальная установка.
Москаленко медленно, словно пробуя на вкус, растягивал услышанные только что от меня слова:
— Зенитная.... специальная..... установка. И что в ней специального, лейтенант?
Подобравшись, и оглянувшись на своих солдат, я постарался внушительно ответить генералу:
— Товарищ генерал-майор! Это новая, опытная техника, не имею права раскрывать её характеристики.
— Скажите лейтенант, судя по эффективности огня ваших ЗСУ, они способны успешно бороться с массированными налетами вражеской авиации?
— Так точно, способны, особенно в начальный период войны...
Тут опять подол свой голос полковой комиссар: — Почему товарищ лейтенант Вы думаете, что началась война? А если это масштабная провокация устроенная Германией?
— Это война! Если эти действия — провокация, то наши самолеты горели бы на территории Польши, а не наоборот — немецкие на нашей!
— Боюсь что Вы правы лейтенант. — Тихо произнес один из генералов, сдвигая фуражку на самый затылок...
Комиссар, не смог пережить, что его ни во что не ставят и пошел в новую атаку за свой авторитет: — А что за форма на Вас и ваших красноармейцах? Да и личное оружие у вашей группы не штатное. Вот что лейтенант, предъявите Ваши документы!
— Я получил приказ от командира дивизиона на проведение разведки местности. Документы перед началом выполнения задания сдал в штаб дивизиона. Форму со знаками различия снял и оставил в расположении. Оружие у всего дивизиона — опытные образцы, проходят испытания вместе с другими видами вооружения и боевой техники.
Видя что генерал слушает внимательно, даже как-то отстраненно, решил немного приукрасить:
— В дивизионе даже полевые кухни нового образца, к которым разработан специальный хлебопекарный блок. Если Вам необходимо, товарищ генерал-майор, могу Вас связать с моим командиром!
— Да, товарищ лейтенант! Я думаю это надо немедленно сделать! — И голосом, от которого даже напильник станет по стойке "смирно" добавил: — Свяжитесь с вашим командиром и передайте ему, что генерал-майор Москаленко просит его о встрече немедленно!
С большим облегчением выдохнул я и спросив разрешения побежал к БТРу, вызывать по рации "Гвоздику".
Том 2 Фрагмент 32 отредактированный
Глава 15
Лейтенант Скороходов
22 июня 6-45 МСК
год пока непонятен
р-н местечка ЛОКАЧИ
Направление поиска
юго — восток
Хотя солнце только взошло, но уже немилосердно палило, оно было повсюду и проникало везде, даже под броню БТРа. Почему-то холмы Волыни казались мне другой планетой. Вдоль грунтовой дороги, по которой мы медленно и осторожно двигались на юго-восток от расположения нашего дивизиона, лежали большие желтые куски глины которые уже были раскалены солнечным зноем. Слева и справа раскинулось поле, на котором колосилась рожь, ветерок красиво перекатывал по полю широкие желтые-зеленые волны... Даже мне, неискушенному в сельском хозяйстве, было понятно — зреет прекрасный урожай!
Тот же ветерок неспешно сносил в сторону пыль от колес БТРа. У самых лиц солдат летала и норовила попасть в глаза и уши разная мошкара. По краям дороги росли пыльные кусты и невысокие деревья с пожухлыми от солнца листиками.
Я был в легком камуфляжном комбинезоне с засученными рукавами и расстегнутыми верхними пуговицами, под ним была голубая казенная майка, а на голове ровно сидела выгоревшая пилотка, позыченная у одного из солдат с красной звездой.
Броник, двигался по грунтовке, унося всех нас, в неизвестное будущее. И ощущение этой неизвестности было настолько сильным, что, спустя короткое время, лично я перестал бояться ее. Судя по всему и мои солдаты тоже. Им было легко. Недавняя гражданская жизнь с её устремлениями, трудами, планами, надеждами осталась где-то там. Сейчас их будущее менялось с каждым оборотом колес бронемашины, раскаленных солнцем и оставляющих за собой клубы желтой глиняной пыли.
Из этих философских рассуждений меня вывел голос одного из солдат: — Коля, плесни воды, а? Я флягу помял, все вытекло. — Попросил своего друга ефрейтор в выцветшем камуфляже, чье имя было Кирилл.
Блин! Наверное плавный ход машины опять мои мозги свернул на воспоминания, в этот раз вспомнился вышедший недавно документальный сериал "Неизвестная война", комментируемый Лановым, который рассказывал, что на захваченных в первые дни войны территориях урожай полностью достался немцам. Что-то меня унесло от философских мыслей. А и правда, колосья на поле устало клонились к земле, и между ними была видна пурпурная от рождения куколь, которая уже потускнела от недостатка влаги. Это мне, еще в детстве, рассказывала бабуля. Васильки у дороги тоже выцвели и побелели, и только у самого леса воздух все еще был не сух, и пах травами. Там у опушки, пестрые бабочки и стрекозы перелетали с цветка на цветок. Невдалеке из ржи взмыл ввысь жаворонок, он недолго парил в воздухе, а затем камнем падал на землю, и снова взлетал и снова падал... На одной из регулярных остановок с обязательным глушением моторов БТР, с удивлением понял что, наступила тишина, какая обычно бывает только в очень жаркие и душные дни, когда все живое замирает. Подняв взгляд на ясное небо, в голове рикошетом пронеслась философская мысль: «Почему оно безучастно смотрит на то, что творится здесь внизу...»?
По приказу майора Едрихина, периодически мы делали остановки, глушили моторы и внимательно слушали что происходит вокруг. Канонады не слышно, оно и понятно наше направление больше в тыл.