В иллюминатор заглянул Баскомб, таким довольным она его не видела ни разу; иначе говоря, он уже не хмурился.
– Чуток меньше пяти минут, – сообщил он. – А у Ньюманна еще ворот не полностью закреплен.
Волоча ноги и стараясь не шататься, Анна двинулась к лестнице, ведущей в воду. Марл проверил ее “пуповину” – скрепленные друг с другом воздушный шланг и спасательный конец, и она услыхала шипение: в шлем пошел воздух, догадалась она. У лестницы Анну развернули спиной к воде. В иллюминаторе появился Марл, задорно и насмешливо глянул на нее:
– Рад познакомиться с вами, мисс Керриган.
– Я тоже рада, мистер Марл.
– Успеха вам на глубине.
– Ну, спасибо.
Марл наглухо задраил иллюминатор. Это был их первый разговор.
Держась за округлые поручни водолазного трапа, Анна стала осторожно спускаться спиной к воде: сначала металлическим носком бота нащупывала ступеньку и только потом переносила на нее тяжесть тела в водолазном обмундировании. Холодная масса воды обступила ноги до колен, затем бедра; складки комбинезона прилипли к телу и неприятно щипали кожу. Льдины тыкались в скафандр. Вскоре вода поднялась до уровня груди, вот она уже плещется у нижнего края иллюминатора. Анна в последний раз подняла глаза: с трапа Баскомб и Марл следили за ее спуском. Еще две ступеньки, и она погрузилась целиком, в четырех окошках видно лишь буро-зеленую воду залива Уоллабаут. Ни звука, только шипение подаваемого воздуха.
На последней, четырнадцатой ступеньке она приостановилась, чтобы увеличить подачу воздуха. И правильно сделала: комбинезон немного надулся, и давление воды на ноги ослабло. Она нащупала обмотанный пенькой сигнальный конец, перекинула через него левую ногу и, чуть придерживая конец левой рукой, стала плавно опускаться: тяжелый скафандр тянул ко дну; чем дальше от поверхности, тем непроглядней становилась вода. Наконец подошвы бот коснулись дна залива. На самом деле дна не было видно – видны были только смутные, растворявшиеся во тьме очертания ее ног. Анну вдруг охватило очень приятное чувство, но причину она поняла не сразу. Вскоре до нее дошло: исчезла гнетущая тяжесть скафандра. Давление воды снаружи уравновешивалось давлением воздуха внутри скафандра, при этом сохранялась отрицательная плавучесть, то есть Анну уже не выталкивало наверх. Та тяжесть, которая на суше казалась немыслимой, теперь не мешала ей стоять и ходить под тридцатифутовым слоем воды, а без этого груза ее выбросило бы наверх, точно семечко.
“Пуповина” разок дернулась: У тебя все в порядке? В ответ она тоже дернула сигнальный конец: Все хорошо. И поняла, что улыбается. Волшебное ощущение свежего воздуха. И даже сип воздушного шланга – лейтенант Аксел называл его нытьем комара, которого нельзя прихлопнуть, – кажется мелодичным и желанным. Их предупреждали, что выпускной клапан поставлен на два с половиной оборота, и сдвигать его не надо, но Анна не удержалась и на волосок сдвинула звездообразный регулятор, чтобы больше воздуха поступало в комбинезон. И потихоньку начала подъем; илистая грязь неохотно отпускала подошвы ботов. Анну охватил восторг: волшебное ощущение, летишь, как во сне! Она открыла выпускной клапан и стала спускать лишний воздух, пока не почувствовала, что опять уперлась ногами в дно залива.
Рядом болталась сумка с инструментами, вся в дырках, – на суше она выглядела смешно. Анна потянула за шнурок, прикрепленный к спусковому тросу, и сумка подплыла к ней.
Внутри были молоток, гвозди и пять деревянных плашек, из которых ей надо было сколотить коробку. Тут самое трудное – не дать плашкам, да и коробке, взлететь раньше срока на поверхность. И конечно, надо уложиться в отведенное время. Лейтенант Аксел предупреждал: “Под водой часы тикают громче. Если вам придется всплывать за упущенными деревяшками, значит, на дне вы зря потратили время”.
Анна расстегнула сумку ровно настолько, чтобы можно было сунуть в нее руку. Деревяшки, стремясь выскользнуть из сумки, настойчиво тыкались ей в запястье, но ей удалось вынуть ровно две, и тут она хватилась: молоток и гвозди остались в сумке. Анна сунула две дощечки под левую руку и стала шарить по сумке в поисках молотка. Одна плашка выплыла наружу, Анна попыталась ее ухватить и упустила те, что держала под мышкой. Ей чудом удалось перехватить три плашки, норовившие улизнуть из сумки. Сердце билось неровно, голова кружилась. Под водой человек в состоянии паники или большого напряжения выдыхает больше углекислого газа, чем на земле, а потом им же дышит и в результате теряет силы. Анна сунула все обратно и закрыла сумку. Потом глубоко вздохнула, закрыла глаза и тут же снова почувствовала, что чуткие кончики пальцев снова ожили, будто вдруг очнулись от сна. Ну, конечно же! Надо действовать вслепую. Она приоткрыла сумку, две дощечки тут же стали тыкаться в правую руку. Левой рукой она вытащила молоток и один гвоздь. Сумку повесила на плечо, а сложенные под прямым углом дощечки прижала к плоским свинцовым грузам на своем поясе. Замедленными, словно во сне, движениями – мешало сопротивление воды – она вбивала гвоздь в податливое дерево, пока не сколотила две плашки. Руки действовали сами по себе, она почти не следила за ними. Вскоре она уже прибивала к коробке дно, досадуя, что работа так быстро подходит к концу. Ей не хотелось подниматься на поверхность.
Никаких сигналов помощникам она подавать не стала; положила коробку в сумку с инструментами и затянула вытяжной вентиль ровно настолько, чтобы можно было сделать несколько мягких, плавных шагов. Под подошвами ощущался какой-то хлам, а под ним проступала донная топография залива Уоллабаут. Что там на самом деле? Ей хотелось стать на колени и своими руками ощупать дно. Она приподняла “пуповину”, чтобы та не запуталась, и не спеша развернулась на 360 градусов, ощущая на себе давление речных течений и океанского прилива.
“Пуповина” резко дернулась три раза: Готовься к подъему. Все, конец ее развлечениям. Воздушные пузыри ее выдали. Она живо представила себе, как рассердился Баскомб, заметив, что пузыри отдаляются от трапа. Для него главное – выполнить задание в отведенное время, желательно раньше другой группы. Анна огляделась, ища линь спуска, но трехдюймовый трос в коричневой оплетке исчез. Она вроде бы почти не двигалась, но все-таки отдалилась от места спуска и теперь, куда ни шла, шаря в воде руками, троса так и не нащупала.
Семь подергиваний: наверху догадались, в чем дело, и, чтобы ей помочь, стали подавать сигналы поиска. Анна в ответ дернула семь раз, в ответ получила три подергивания: поверни вправо. Но откуда им знать, в какую сторону она сейчас смотрит? Тем не менее она покорно повернулась и пошла, поводя руками: вдруг удастся зацепить трос. От одной мысли, что ее придется поднимать наверх с помощью спасательного троса, сердце забилось так, что его стук громко отдавался в ушах: то-то будет позор!
И тут Анну осенило: она ведь может подняться на поверхность без спускового троса, просто с помощью клапанов: стопорного и вытяжного. Пусть скафандр надувается, но в меру, иначе едва ее боты оторвутся от ила, она пробкой взлетит со дна и распластается на поверхности, а ей надо спокойно подняться наверх. Положив руки на оба клапана – впуска и выпуска воздуха, – она надула скафандр и стала не спеша подниматься сквозь постепенно светлевшую воду.
Вот уже шлем высунулся из воды, в иллюминатор ударил свет. Перед Анной поворотный кран со стрелой – значит, она поднялась спиной к барже. Сделав несколько гребков руками, она развернулась и всего в двадцати футах от себя увидела баржу. Плыть в скафандре невозможно; она стала работать ногами – как на велосипеде – и потихоньку начала продвигаться. Крутить ногами в тяжеленных ботах – занятие изнурительное; пот ручьем потек между грудей, иллюминатор запотел. Она понимала, что надо бы остановиться и выпустить углекислый газ, но из последних сил двинулась вперед, к трапу. Наконец, уже стоя металлическими подошвами на нижней ступеньке трапа и уцепившись обеими рукавицами за перила, она снова погрузилась в воду, чтобы отдышаться.
Анна ловила ртом перегретый воздух в шлеме и тут только поняла, во что ей обошлось ее новаторство: сил не осталось совсем. Она попыталась вскарабкаться на лестницу, но как только шлем вылез из воды, ей опять пришлось остановиться: она поднялась на пять дюймов над уровнем моря, и на ее позвоночник и плечи вновь обрушилась тяжесть водолазного снаряжения, с которой нужно было как-то справляться. Собрав все силы, Анна кое-как взволокла себя на следующую ступень. Затем одолела еще три: теперь вода доходила ей до пояса. Но больше не могла сделать ни шагу.
Вдруг иллюминатор открылся, и сверху в него заглянул Баскомб. Как она и ожидала, он был мрачнее тучи.
– Сядь на корточки, чтобы со скафандра стекла вода, – скомандовал он. – Тебе сразу станет легче.
Приникнув к иллюминатору, Анна хватала ртом холодный свежий воздух.
– Мне надо… спуститься обратно, – с трудом переводя дух, сказала она.
– Не мели ерунды. Сядь.
Анна присела и сразу почувствовала, что вода ручьями потекла со скафандра. Но тяжесть шлема и ворота давила по-прежнему.
– Сделай шаг, – сказал Баскомб и отодвинулся, чтобы она могла поставить ногу.
Кое-как она взгромоздила левый бот на следующую ступеньку, но когда попыталась поднять свое тело на эти пять дюймов, колени у нее подкосились, и она чуть не упала спиной вниз. Баскомб ухватил ее за предплечья и крепко прижал их к перилам трапа. Оба живо представили себе то, что едва не произошло: человек, упавший в воду с открытым иллюминатором, неминуемо летит прямиком на дно.
– Хочешь, мы с Марл ом втащим тебя наверх? – спросил Баскомб. – Ну, втащить-то мы тебя втащим. А те рожи потом скажут: Скатертью дорога. Отправьте ее домой, к мамочке. Хрен им.
Он пронзительно глянул ей прямо в зрачки суровыми ярко-синими глазами. “Я их прежде толком и не разглядела”, – подумала Анна.
– Собери все силы, Керриган, – приказал он. – Собери. Все. Силы.