Течение было очень сильное, в нем чувствовалась мощь океана. Вспомнив урок лейтенанта Аксела, Анна повернулась так, чтобы вода толкала ее в спину, прижимала к сигнальному концу, а не отрывала от него, и стала плавно спускаться все ниже и ниже. Она думала, что ночной спуск ничем не будет отличаться от погружения в Уоллабаут-Бей, стало быть, и видимость тоже будет слабая. Но оказалось, что тамошняя муть была все-таки видимой. А здесь – никакой разницы, открыты у нее глаза или закрыты. Особенно пугало чувство полной дезориентации: она словно соскальзывает в пустоту или плывет в вакууме. Достигнув наконец дна, Анна ухватилась за трос и заморгала в кромешной тьме, гадая, не слишком ли быстро она спустилась. Рывок сигнального конца привел ее в себя, и она в ответ тоже дернула трос. На дне течение было заметно слабее. Анна закрыла глаза и тотчас же успокоилась. Такую слепоту еще можно терпеть.
Она достала из сумки шестидесятифутовый трос для движения по кругу и привязала его к сигнальному концу, прямо над грузилом. Затем, вспомнив хитрый прием, которому научил их лейтенант Аксел (надо же, как внимательно она его слушала, при том что Баскомб непрерывно шептал ей что-то в ухо), она втиснула пальцы в перчатке под кромку грузила и перевернула его: теперь сигнальный конец, утяжеленный грузилом, может скользить почти по дну залива. Свободный конец троса она обмотала вокруг правого запястья и двинулась вбок. Когда трос натянулся, она положила сумку с инструментами на дно: отсюда начнется ее круговой поиск; затем опустилась на четвереньки и по часовой стрелке поползла по дну, протраливая его тянущимся от запястья тросом. Трос сразу же стал натыкаться на бугорки. Поначалу Анна считала своим долгом обследовать любое препятствие, но мало-помалу научилась отличать предметы от донного рельефа. Она по-прежнему двигалась с закрытыми глазами и старалась не думать о своей ничтожности и одиночестве в необъятной водной стихии. Водолазы, работавшие на трубопроводе пресной воды, который тянется со Статен-Айленда, рассказывали о лежащих на дне залива затонувших судах, о столетних устричных отмелях, заваленных гигантскими раковинами, об угрях длиной в пятьдесят футов. Ей казалось, что эти видения колышутся совсем рядом, чуть ли не возле ее пальцев. Чтобы успокоиться, она напоминала себе, что Марл начеку, он держит в руках и ее спасательный конец и воздушный шланг, выбирая и отпуская их по мере ее продвижения. Если что, ее тут же вытащат. Надо лишь четыре раза подряд резко дернуть спасательный конец.
Декстер наблюдал, как его парни – точь-в-точь атлеты на старинных часах – управляются с компрессором. С самого начала этой поездки он мучился оттого, что принужден заниматься единственным делом, которое ему никогда не давалось, – бездельем, и оттого оценивал происходящее по минимальной шкале: от докучливого до невыносимого. А оценивать было что: дружки Анны, засовывая ее ноги в массивные водолазные боты, хватали ее за щиколотки; когда ей закрепляли сбрую, или как там оно, черт побери, называется, негр придерживал рукой ее подбородок. Все трое – двое мужчин и одна женщина – непринужденно и сосредоточенно занимались общим делом, и их обособленность вызывала у него зависть. Причем завидовал он не только мужчинам, но всем троим: до чего легко и привычно эти двое парней и девушка работают вместе. Даже после того как Анна облачилась в водолазный костюм и уже не очень-то походила на девушку, его по-прежнему раздражало, что вся троица действует слаженно и толково, раздражала их ловкость, компетентность и владение терминологией. Глядя, как они помогают Анне спускаться под воду спиной вперед, Декстер достал первую за пять лет сигарету. Из тени тут же выскочил Энцо: поднести боссу огоньку.
С отвычки у Декстера закружилась голова; он подвинул стул поближе к Шкиперу и из сочувствия старику с его парализованной шеей – наверняка последствие инсульта – тоже откинул голову назад. Даже несмотря на холод, лицо Шкипера было покрыто испариной. Сидя рядом, Декстер уловил запах томатного сока. Старик пил его практически постоянно (щедро поливая им одежду); он утверждал, что сок помогает от язвы, хотя в таких количествах, подозревал Декстер, томатный сок сам может вызвать язву. Вот и жестяной бидон с соком, стоит возле Шкипера. А над головой сверкает море звезд.
– Кто бы мог подумать, Шкипер, что у нас над Нью-Йорком столько звезд, – сказал Декстер.
Шкипер в ответ лишь кашлянул. Он, нью-йоркский шкипер, привык ориентироваться по береговым знакам и огням. Звезды сбивают его с толку. Зато что касается залива, здешних ветров, течений и мудреных водных проходов, он знает каждую кочку и ямку, все водовороты и все течения, которые эти водовороты обходят, – то есть те места, где много чего тонет и никогда не попадает на берег. А он знает, как эти места отыскать; во всяком случае твердит, что знает.
– Брось, Шкипер! И к звездам можно привыкнуть.
В ответ раздался протестующий лай, означавший, как понял Декстер, что война закончится, огни вспыхнут вновь и небо над Нью-Йорком снова станет таким, как раньше.
– Ты, конечно, прав, – сказал Декстер. И вполголоса спросил: – Слушай, а это – то самое место? Ты уверен?
Шкипер в ответ обиженно огрызнулся.
– Откуда ты знаешь? В такой темнотище все выглядит по-другому.
Старый морской волк легонько постучал по виску пониже белой фуражки; без этой фуражки он в море не выходил. Белизна накрахмаленного полотна резко контрастировала с его чумазой физиономией в потеках томатного сока.
– Здесь ничего не меняется, – вполне членораздельно произнес он; Декстер не верил своим ушам. – Здесь – никогда.
– Ясно.
Вскоре Декстер снова забеспокоился. Он решил было поговорить с рулевым по имени Нестор, но из этого ничего не вышло. Когда-то Нестор был человеком болтливым, но несколько лет назад пережил сильный испуг и замкнулся в себе. Декстер отправился на нос, где его парни потели над компрессором. Там же торчал один тип с верфи, белобрысый, с кислой миной на лице; его недовольство всем вокруг было почти осязаемым – хоть на хлеб мажь вместо масла. Он не отрывал глаз от двух циферблатов на передней части компрессора.
– Ребята достаточно быстро крутят колеса? – спросил Декстер.
– Пока да.
– Отлынивать они точно не станут.
– Пусть только попробуют.
Это был вызов. Бодрящий и по-своему приятный, вроде легкого удара током. Декстер с трудом сдержался, хотя его подмывало показать придурку, кто здесь главный. Вместо этого он направился к другому парню, негру с верфи. Тот стоял на противоположном конце судна возле водолазного трапа и держал в руках тросы и шланги, которые тянулись к скафандру Анны; верхние концы их лежали кольцами у ног негра. Он не сводил глаз с воды.
– За чем именно наблюдаешь? – спросил Декстер.
– За ее пузырьками, – не глядя на него, ответил негр. – Видите, как они рассеиваются? Их относит течением; совсем не факт, что она сейчас прямо под ними.
Он держался приветливо, но безразлично; поди пойми, что у него на уме. Типичный случай, подумал Декстер; небось, со своими, с черными, он держится иначе.
– Как же ты определяешь, где она?
Негр приподнял тросы.
– Я их то отпускаю, то выбираю – по мере ее продвижения; главное – не допускать провиса. И стоит ей дернуть конец, я тут же получаю сигнал.
– Это опасно? То, чем она занимается?
– Нет, если каждый из нас хорошо делает свое дело.
Какое-то время они наблюдали, как пузырьки собираются в бледную пену на чернильной поверхности залива.
– А зачем твой напарник надел водолазный костюм? – спросил Декстер.
– Второй водолаз всегда должен быть наготове: вдруг тросы запутаются. Или что-то еще пойдет не так.
– А если второй водолаз спустится под воду, кто будет следить за компрессором?
– Хотите предложить свои услуги, сэр?
Декстер рассмеялся. Надо же! Пятью простыми словами парень задал разговору дружелюбно-шутливый тон и одновременно показал Декстеру, что отлично знает, кто здесь главный. Дипломат!
– А один компрессор может обеспечить воздухом двух водолазов? – спросил Декстер.
– Он на это рассчитан. На верфи мы обычно используем один на водолаза, но этот успешно прошел испытания на повышенную производительность. И раз маховики вверены этим парням, мы выжмем из него максимум.
Декстер улыбнулся: вот и долгожданный комплимент его сообразительности.
– Слушай, а если вдруг компрессор сломается, что тогда? – спросил он.
– Не с чего ему ломаться, – невозмутимо ответил негр, но Декстер уловил тревожную нотку в его голосе. – Даже в этом случае у нее в скафандре останется запас воздуха минут на восемь. Больше чем достаточно, чтобы поднять ее на борт.
По-видимому, на трос, зажатый в черной руке, пришел сигнал: негр резко и сильно дернул его несколько раз, подождал и снова дернул. Затем вдоль планшира направился назад к своему напарнику, на ходу выбирая слабину троса и продолжая внимательно следить за пузырьками. После короткого обсуждения белобрысый оставил компрессор, взял трос с грузом на конце и быстро потащил его на нос лихтера, к компрессору. Декстер подступил к негру, и тот объяснил, что “водолаз”, то есть Анна, прошла с сигнальным концом по кругу, но ничего не нашла. Теперь ей придется опять пойти по кругу, но уже на другом месте.
– Эдак конца такому хождению не будет, – проворчал Декстер. – Сколько времени она может там оставаться?
– Два часа – запросто. Если дольше, то при подъеме ей придется проходить декомпрессию. Для этого у нас имеется только подвесная люлька, но мы справимся. – Негр бросил взгляд на запястье; там, заметил Декстер, было трое часов. – Пока что она пробыла внизу тридцать восемь минут.
– Я бы тоже охотно спустился, – непроизвольно вырвалось у Декстера. – Помог бы ей искать.
Эти слова едва ли стоило понимать буквально, скорее как попытку выразить общее нетерпение. Но едва Декстер их произнес, как его сознание уцепилось за эту мысль.