придется сказать сыновьям, что ему надо ехать.
Еще не добравшись до лодочного сарая, Декстер почуял неладное. Это западня, решил он, не отдавая себе отчета, что именно навело его на эту мысль, и даже обрадовался: значит, несмотря на дрожь в руках и острую боль в глазах, голова у него работает отлично. В обычных обстоятельствах он прихватил бы с собой несколько парней, но на этот счет его предупредил Фрэнки К. – считай, сам мистер К. Стало быть, это не подстава в обычном смысле слова; это – спектакль. Ему предстоит сыграть роль, а мистер К. знает, что готовить Декстера к спектаклю не нужно. Декстер любит экспромты.
Он поставил машину в квартале от цели, смахнул пыль с новеньких шнурованных штиблет, поправил галстук и направился к лодочному сараю. Прямо перед дверью стоял черный седан, из сарая не доносилось ни звука. Все это выглядело фальшиво, того и жди сюрприза, почище незваных гостей.
Он распахнул дверь, и предвкушение удовольствия как рукой сняло: в сарае сидел Баджер и играл в карты с двумя громилами. Декстер знал, что его бывший протеже внедрился в парочку мелких клубов со своей подпольной лотереей. Сразу видно, что Баджер не бедствует: на нем красивый расписной галстук, булавка с жемчужиной и шляпа “борсалино”. После переезда в Нью-Йорк Баджер явно преуспел. Но дополнительный урок ему, пожалуй, не повредит.
У Баджера и громил был очень свежий вид; они явно помылись, побрились и выпили утренний кофе. Странно. Если накануне вечером они были где-то еще, то кого же тогда засек в лодочном сарае Фрэнки К.?
– Привет, Баджер, – сказал Декстер. – Рад видеть.
– Присаживайся, – кратко, но снисходительно пригласил Баджер, явно считая себя хозяином положения.
Декстер отмолчался. Он смотрел на так и не повзрослевшего родственника мистера К. и ждал новых оскорблений. Приятели Баджера растворились в воздухе или прошли сквозь стену, и Декстер сел на один из освободившихся стульев.
– Выпьешь? – предложил Баджер.
На столе стояла бутылка виски “Хейг”.
– Нет, но все равно спасибо.
– Слушай, невежливо предлагать человеку пить в одиночку.
– Тогда не пей.
Декстер откинулся на спинку стула и скрестил ноги, чтобы продемонстрировать полную расслабленность и заодно чтобы пристегнутая к голени кобура с пистолетом была под рукой. Скрещивая ноги, он испытал так называемое дежавю: совсем недавно он точно так же сидел в этом сарае, а напротив сидел Керриган, и Декстер наблюдал, как тот скрещивает тощие ноги марионетки. Теперь на его месте сидит Декстер. Впрочем, Керриган свой виски выпил.
– Слушаю тебя внимательно, Баджер, – сказал Декстер. – Расскажи, что тебя гложет.
– Меня теперь зовут Джимми.
– Серьезно?
– Баджер остался в Чикаго. А в Нью-Йорке я Джимми.
Для наглядности он свел перед собой стиснутые кулаки: выжал два города, словно два грейпфрута.
Керриган наверняка догадывался, что его ждет, но не выказывал ни малейшего страха. Если кто-то ударяется в панику, Декстер это даже через стену чует – по звериному запаху, напоминающему одновременно вонь скунса и запах любовных игр. Некоторых этот душок возбуждает: когда жертвы плачут навзрыд и молят о пощаде, у таких мужчин ширинки на брюках чуть не лопаются. Когда Керриган недрогнувшей рукой поднял стакан с виски и кривовато улыбнулся, Декстер почувствовал только облегчение. “За лучшие времена”, – произнес Керриган; это был самый популярный тост того десятилетия. Они осушили стаканы, но Декстер не нашел в себе сил посмотреть приятелю в глаза.
– Я думал, ты без ума от Чикаго, – сказал он Баджеру.
– Ну, не без того; для непрофессионалов лучше места не сыскать.
Парень неисправим: все тот же малыш в коротких штанишках, строящий из себя киношного гангстера. Ходячая мишень.
– А ты заматерел, – заметил Декстер и, силясь сохранить серьезную мину, добавил: – Джимми.
Услышав слова одобрения, Баджер перестал сдерживаться:
– Несколько месяцев назад ты высадил меня из машины, помнишь?
– Смутно.
– Лучшего урока не придумаешь.
Декстер насторожился. Лесть – это наркотик, теперь жди чего-нибудь куда менее приятного.
– Ты научил меня не болтать лишнего, – сказал Баджер.
– Так ты спасибо мне говоришь, что ли?
– Ну, да.
– Ладно, я тронут. Однако, tempus fugit[43]. Я опаздываю на встречу.
– Ничего, подождут.
Декстер пристально посмотрел на него.
– Не тебе, Баджер, указывать мне, когда и куда идти, – неторопливо проговорил он, – Я сам тебе укажу.
– Я – Джимми.
Декстер встал: хватит тянуть резину. Как он и предполагал, спутники Баджера с револьверами наизготовку уже проскользнули к выходу и не спускали с него глаз; лица у них позеленели, как от морской болезни.
Декстер ждал: вот-вот на него снизойдет вдохновение, за долгие годы оно не раз выручало его в подобных ситуациях. Как восстановить порядок и свою власть без смертельных ран: поркой, унижением или иным наказанием? К примеру, повредить палец. Или сломать лодыжку. Но ничего более серьезного.
Декстер улыбнулся Баджеру:
– Я тебя уже спросил: чем я могу быть тебе полезен? Ты что, без тяжелой артиллерии ответить не можешь?
– Я тоже хочу тебя маленько проучить, – сказал Баджер. – Должок вроде как вернуть.
Помнится, на Керригана виски подействовало мгновенно; возможно, из-за его худобы. Сначала он вроде как удивился, потом вообще перестал понимать, что происходит: молчал и тупо глядел на Декстера. Декстер даже не стал изображать удивление. Им не было нужды разговаривать, они просто смотрели друг на друга, и – ни взаимных обвинений, ни оправданий. Правила игры известны всем. Керриган выпил, и пяти минут не прошло, как голова его шмякнулась на стол. Декстер внимательно смотрел на его плечи: вдруг он еще очухается? И решил подождать. Слышно было, как все реже дышит Керриган да потрескивают дрова в печке. В конце концов он потряс Керригана за плечо и почувствовал, что тот с минуты на минуту безвольно соскользнет на пол; с наркоманами такое часто случается. Наконец Декстер встал, подошел к окну и постучал в стекло: снаружи его знака ждали шкипер и сидевшие в лодке матросы.
– Думаешь, выше тебя и нет никого, – сказал Баджер.
– Помимо Бога, у каждого человека всегда есть кто-то рангом повыше его. Но с чего ты взял, Баджер, что этот кто-то – ты?
– Джимми! – заорал Баджер и бахнул ладонями по столу. – Сколько раз говорить, мать твою?! Куролесишь с кинозвездами и совсем отупел?
– Баджер тебе больше подходит.
Бог свидетель, сколько раз Декстеру удавалось вырваться из помещений, набитых вооруженными людьми. Правда, то было давно. Он был моложе, проворнее, весил на несколько фунтов меньше; к тому же, если вдруг занавес опустится раньше времени, терять ему тогда было, в общем-то, нечего. Сейчас же речь не о том, чтобы выжить; речь о том, как преподать урок. Проучить, никого не убивая.
– Думаешь, я не посмею тебя тронуть, – сказал Баджер. – У тебя это на роже написано.
– Ты понятия не имеешь, о чем я думаю.
Но Декстер и впрямь так думал. Конечно, не посмеет.
Ему снова вспомнился утренний звонок: была там какая-то неувязка. Фрэнки К. позвонил до зари, в это время Баджер еще дрых без задних ног. Откуда мистер К. узнал, что Декстер не сразу поедет в лодочный сарай? Неужто пронюхал, чем Декстер в это время занимался?
Но если так, то всю ситуацию следует толковать наоборот: проучить надо было его, Декстера, и мистер К. ждал от него не указаний, а извинений. Дилетантски разыгранная ловушка была поставлена, чтобы его защитить: пусть все останется в узком кругу своих, без публичных упреков и реальных угроз. А Декстер такой вариант даже не рассматривал; это серьезный промах с его стороны, совсем ему не свойственный; видно, сказалась головная боль. Неужели погружение на дно залива притупило ему мозги? Теперь-то совершенно ясно, как должны развиваться события: он подольстится к Баджеру, об этом донесут мистеру К., – он уже готовился спустить с цепи своих сообщников, но тут сдаст назад, и все переменится. Декстер будет вести дела, как прежде, но уже на коротком поводке. Баджер станет Джимми, ровней Декстеру.
Тут все выстраивается целенаправленно, предсказуемо, как восход солнца. Зато в другой сфере все выглядит менее отчетливо: таинственный пейзаж, колышущийся и темный, полный светящихся пылинок. Загадка.
Мистер К. – старик. Теперь уже глубокий старик.
Декстер устал пресмыкаться. Он пресмыкался чуть ли не всю жизнь. Выясняется, понапрасну. И сам это понимает, как и мистер К.
В один миг – он даже не подозревал, что все еще способен на такую реакцию, – он обеими руками вцепился в горло одного из прихвостней Бакстера и не разжимал их, пока не услышал хруст лопнувшего хряща. Началась пальба наугад. Кто-то чертыхнулся: видимо, пуля попала в Баджера, и комната зазвенела от визга. В ту же минуту Декстер схватился за живот и упал на пол; тут только он вспомнил, что негр предупреждал его о судорогах в животе.
Но то была не кессонная болезнь. Баджер выстрелил ему в спину.
Теперь он высился над Декстером, на мертвенно-бледном лице удивление, будто он вглядывается в огонь костра. Значит, уже выдано разрешение на его убийство, понял Декстер. Но как, почему? Неужто в мире произошли радикальные перемены, и такое стало возможным? Ответ напрашивался с холодной непреложностью: от него отступился тесть. Решил от него освободиться.
Баджер все стоял над ним с револьвером наизготовку. Как всякому болтливому убийце, ему хотелось, чтобы жертва выслушала его, прежде чем он ее прикончит. Пока Декстер вроде бы слушает, он будет жить. И он не сводил глаз с лица противника, а в голове тем временем уже проступали контуры происшедшего, будто силуэт окутанного туманом здания: Джордж Портер, опасаясь разоблачения, выболтал все сам. Заработала связь между стариком и мистером К., о чем долго мечтал Декстер; возможно, она существовала давно. И оба решили от него отделаться.