Самая опасная территория на свете
В любом городе нашей страны есть районы, где люди стараются не появляться с наступлением темноты. То же самое происходит в инвестиционном мегаполисе с одним небольшим отличием: здесь не стоит отдаляться от дверей своего дома более чем на 10 ярдов.
Здравомыслящий инвестор воспринимает почти всю финансовую индустрию как зону боевых действий. Это отношение распространяется на всех, кто действует на этой территории, – биржевых брокеров, брокерские фирмы, информационные бюллетени, консультантов, продающих ценные бумаги, и хеджевые фонды. Большинство компаний, управляющих взаимными фондами, выбрасывает в окружающую инвестиционную среду больше токсичных отходов, чем нефтеперерабатывающий завод в стране третьего мира. Большинство финансовых консультантов дают никуда не годные советы. Кому вы можете доверять? Практически никому.
Почему состояние дел в инвестиционной индустрии столь плачевно? Во-первых, потому, что ни она сама, ни правительство не предъявляют никаких требований к подготовке брокеров и финансовых консультантов, не говоря уже об управляющих хеджевыми, пенсионными или взаимными фондами.
Уровень финансовых знаний рядовых брокеров не перестает приводить меня в смятение. Прочитав книгу до этого места, вы уже знаете о финансах куда больше, чем многие из них. Я ни разу не встречал представителя брокерской фирмы, который бы слышал про Фаму и Френча, знал назубок историю рынка ценных бумаг или мог без труда объяснить, как уровень риска влияет на доходность инвестиций с течением времени.
У любого специалиста, будь то врач, юрист или бухгалтер, есть диплом о высшем образовании. Все они учились много лет и сдавали сложнейшие экзамены, тогда как стать брокером может даже тот, кто не окончил и средней школы. При этом некомпетентный или непорядочный брокер может уничтожить ваше состояние куда быстрее, чем самый неумелый бухгалтер. Впрочем, это обычно не мешает богатеть ему самому.
Среднестатистический фондовый брокер обслуживает своих клиентов примерно так же, как Малыш Нельсон[16] «обслуживал» банки.
Во-вторых, как я уже говорил, причины, по которым люди идут в индустрию финансовых услуг, радикально отличаются от тех, которые побуждают стать социальным работником, поступить на государственную службу или преподавать в начальной школе. Нечасто встретишь управляющего хеджевым фондом или руководителя взаимного фонда, который смотрит на мир, не ограничиваясь соображениями личной выгоды. Думаю, я буду недалек от истины, если скажу, что большинство из тех, кто стремится устроиться на работу в брокерские фирмы, хеджевые и взаимные фонды, делают это по той же причине, по которой грабил банки Вилли Саттон, – «потому что там лежат деньги». Поэтому будьте как можно осмотрительнее с каждым, кто выразит желание управлять вашими финансами.
В-третьих, и это тоже чрезвычайно важно, в экономике существует явление, которое называется «агентский конфликт». Его суть проста: каждый взаимный фонд или брокерская фирма имеют две группы хозяев: с одной стороны, это клиенты данной организации, с другой – держатели ее акций. Цель любой компании – обеспечить максимальную прибыль вторым, своим настоящим владельцам, а это можно сделать только за счет клиентов. На практике основная задача сводится к тому, чтобы выкачать из клиентов максимум средств, которыми кормятся акционеры и руководство.
Но разве брокерская фирма или взаимный фонд не заинтересованы в том, чтобы обходиться с клиентами как можно лучше, чтобы не потерять свой бизнес? Нет, не заинтересованы. Поэтому оптимальная тактика для клиента – купить паи индексного фонда, ежегодная комиссия по которым составляет 0,10–0,20 %. При этом представителям взаимных фондов нередко удается убедить доверчивых инвесторов, что активное управление инвестициями дает «непревзойденные результаты», хотя на самом деле такие структуры теряют 2 % в год на комиссионных и транзакционных издержках. Брокер без труда ежегодно получает суммы того же порядка за счет комиссионных и прочих более мутных источников дохода. Даже если клиент брокерской фирмы или активно управляемого фонда поймет это через год-другой, фирма за это время успеет сделать больше денег, чем порядочная организация заработает за десятилетия; если же клиент так и не разберется, что к чему, – а именно так и происходит с большинством, – тем лучше. Можно со всей определенностью сказать: честность в инвестиционной индустрии окупается не лучшим образом.
Давно известна история о том, как молодой брокер попросил старшего товарища поделиться секретами своего успеха, на что тот ответил: «Все очень просто; вот уже многие годы я потихоньку перевожу активы своих клиентов на свое имя».
И это не шутка. Предположим, клиент старого брокера начал с того, что открыл в январе 1969 г. счет на $1000 и брокер ежегодно получал с этого портфеля 3 % комиссионных и клал их на свой счет. При этом и брокер, и его клиент вкладывали средства в S&P 500. Клиент получал ежегодный доход от индекса S&P 500 за вычетом 3 % комиссионных, а брокер, как делают многие, инвестировал средства в индексный фонд, и его издержки составляли 0,2 %. Что происходит в такой ситуации, показано на рис. 5.1: в 1993 г. сумма на счете брокера становится больше, чем у клиента, а в конце 2008 г. его активы превышают активы клиента более чем вдвое!
Впрочем, фондовые брокеры получают очень неплохую подготовку, хотя и не по финансовой части. Работодатели умело обучают их ненавязчивой рекламе. Журналист, которому удалось инкогнито проникнуть в Merrill Lynch и Prudential-Bache, обнаружил, что большинство будущих брокеров не имеют никаких финансовых знаний. Как с усмешкой заметил один из них, бывший продавец подержанных автомобилей: «Инвестиции – это тоже своего рода средство передвижения». Обе названные компании обучали своих подопечных основам работы с акциями и облигациями, но это лишь для того, чтобы те не ударили в грязь лицом, убеждая клиентов в своей компетентности.
Большая часть обучения, за которым наблюдал наш герой, проходила в аудитории, напоминающей лингафонный кабинет, где новообращенные без конца репетировали и обсуждали тщательно продуманные сценарии общения с клиентами. Брокерские фирмы специально составляли рекламные тезисы, которые апеллировали к глубинным страхам и потребностям клиентов. Пятьдесят лет назад фраза «IBM набирает высоту, купи 300 ее акций прямо сейчас» сослужила добрую службу Оззи Нельсону. Позднее продажи успешно повышает вопрос «Что волнует вас больше всего, миссис Джонсон?». После окончания обучения одна из компаний рекомендовала своим новым сотрудникам получить лицензию на риелторскую и страховую деятельность и делать не менее 180 холодных звонков в день{51}.
Объективные данные о динамике и результативности счетов, которые ведут брокеры, практически отсутствуют. Вы хотите узнать, какими были обороты, совокупные издержки или доходность по вашему портфелю? Скорее всего, это вам не удастся. Еще более примечательно то, что ни Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC), ни Регуляторная организация финансовой индустрии (FINRA), которые контролируют финансовые рынки в целях защиты интересов инвесторов, не собирают данных о том, как брокеры размещают средства клиентов и каковы результаты их деятельности.
То немногое, что нам известно, является результатом ежедневных наблюдений за финансовой индустрией. Брокеры редко рекомендуют покупать казначейские ценные бумаги или акции индексных фондов, поскольку доходы, которые они приносят в виде комиссионных, невелики. Куда больше распространены продажи корпоративных и муниципальных облигаций, имеющих огромную рентабельность продаж. Как правило, при осуществлении таких транзакций брокерская фирма покупает и продает облигации из собственных активов. Обычно брокер сообщает клиенту о том, что «комиссии не было», таким тоном, словно только что вручил ему рождественский подарок.
При этом брокер умалчивает о том, что его фирма, скорее всего, купила соответствующие облигации у другого клиента, заплатив на несколько процентов меньше, чем клиент-покупатель. Поскольку до недавнего времени получить доступ к дневным котировкам муниципальных и корпоративных облигаций было не так-то просто, как покупатели, так и продавцы не ведали, сколько денег вынули из их кармана.
Еще один вид завуалированного злоупотребления – это так называемые «распродажи по специальным ценам». В данном случае отдел инвестиционно-банковских услуг выступает в качестве андеррайтера, приобретая акции и облигации, от которых отказались более искушенные институциональные инвесторы. Как правило, фирма щедро вознаграждает брокеров, которым удается продать максимальные объемы этого хлама ничего не подозревающим клиентам, – им оплачиваются увеселительные мероприятия, отпуска в экзотических местах, а порой и дорогие автомобили. Разумеется, брокерские фирмы не рекламируют подобную деятельность, но сторонние консультанты нередко обнаруживают на брокерских счетах немыслимое количество неведомых недавно эмитированных акций и облигаций, приобретенных клиентами по «специальной цене».
Клиенты обращаются к брокерам, надеясь, что те помогут им приобрести ценные бумаги, опережающие рынок. Было бы очень неплохо, если бы отбор акций и облигаций опирался на глубокие исследования и анализ, но увы, брокеры – специалисты по продажам, а не по отбору ценных бумаг. (Тот, кто хорошо разбирается в последнем, едва ли станет работать брокером.) Источником их рекомендаций чаще всего служит внутренняя переговорная система, связывающая штаб-квартиру компании с десятками, сотнями, а то и тысячами офисов. Несколько раз в день сотрудников оповещают о том, на каких акциях и облигациях остановили свой выбор аналитики компании.
Нельзя сказать, что эти рекомендации абсолютно бессмысленны, но было бы лучше, если бы рядовые инвесторы получали их пораньше, поскольку почти наверняка первым делом они даются институциональным клиентам, взаимным фондам и состоятельным инвесторам, которые имеют собственных управляющих капиталом. Когда эти сведения доходят до мелкого инвестора, курс акций успевает подняться, а значит, информация попросту теряет смысл.