– В полнейшем. Боже, в те времена это было куда романтичней, правда?
Он выглядел смущенным.
– Что было романтичней? Влюбиться? Не думаю, что на долю Джейн выпало много романтики…
Бри покачала головой:
– Нет. Не влюбиться. Писать книги. Куда романтичнее сочинять при свете свечей, на пергаменте и чернилами, верно? Это делает литературу… – она замялась, подыскивая слово. – Более вневременной. Более ценной.
Бри указала на стол.
– Только подумайте. Сейчас нас ежедневно окружают миллиарды слов. Маленьких цифровых символов шрифта «таймс нью роман». Все эти дурацкие сайты. Дурацкие новости, которые бесконечно транслируют желтые порталы. Какая судьба ждет все эти слова? Кто вспомнит о них хотя бы через неделю? Разве кто-нибудь возьмет на себя ответственность разобраться, что из этого достойно вечности? Но в те времена… – Бри закрыла глаза и подумала о девятнадцатом веке, который в ее воображении имел странное сходство с экранизацией «Гордости и предубеждения» от ВВС. – В те времена, если ты хотел что-нибудь написать, то сперва должен был купить бумагу. Пойти и купить! А еще чернила. И перьевую ручку. Да, и бумага была дорогой, ее следовало экономить. Поэтому люди брались за перо, только чтобы записать что-то действительно важное… А не потому, что в их пьяную голову пришла сумасбродная идея и они решили засвидетельствовать свое существование при помощи электронного блога на бесплатной платформе.
Бри осеклась и уже приготовилась объясняться и обороняться, но тут заметила, с каким выражением смотрит на нее Логан.
Он сиял. Словно Бри была волшебницей, околдовавшей Мерлина сладкими речами. По лицу Логана блуждала расслабленная улыбка; волосы упали ему на глаза, но он этого не замечал. Бри почувствовала себя голой.
– Что? – спросила она, нахохлившись. Молчание. – Что такое?
Он медленно, будто во сне, качнул головой.
– Ничего.
– Скажите, – настаивала она.
Логан открыл рот. Закрыл. Снова открыл.
– Иногда я забываю, что тебе всего семнадцать. И мне приходится напоминать себе об этом, прежде чем…
Он умолк. Бри окатило жаром, будто ее целиком засунули в микроволновку.
– Прежде чем что?
Логан шагнул вперед – уверенно, словно наконец принял решение.
– Прежде чем я снова тебя поцелую.
Он нагнулся, и Бри подалась ему навстречу, смакуя то волнительное предвкушение, которое всегда предшествует прекрасному поцелую. Каждый сантиметр ее кожи покрылся мурашками.
Но поцелуя не последовало.
Вместо этого Бри весьма чувствительно пихнули локтем. Она обернулась.
– Эй!
Какая-то старуха стояла у нее прямо за спиной, сжимая в руке дорогущее сувенирное издание «Разума и чувства», и сверлила Бри злобным взглядом.
– Сожалею, но другие тоже хотят посмотреть на стол Джейн Остин! – рявкнула старуха, явно не испытывая никакого сожаления.
Бри только теперь поняла, что они все это время загораживали главный экспонат. Пока они с Логаном витали в облаках, позади выстроилась внушительная и уже весьма раздраженная очередь. Они оба залились краской. Логан кашлянул и отступил назад.
– Простите, мы не хотели вас задерживать.
У Бри было такое чувство, будто сама реальность отрастила огромную руку и выразительно постучала ей по плечу.
У него есть жена. Он ее учитель. Все это кошмарно, ужасающе неправильно.
Даже Джейн Остин придерживалась того же мнения. Если бы она одобряла их отношения, то наверняка позволила бы беспрепятственно целоваться на фоне своего стола. Но вместо этого ее дух послал злобную бабульку, которая одним метким тычком разрушила всю романтику.
Бри с Логаном отошли в сторону, упорно разглядывая ковер, и к столу Джейн заструился ручеек любопытствующих.
– Ну, куда теперь? – спросил мистер Феллоу – воплощенный официоз и строгость.
– Понятия не имею, сэр. – Бри нарочно подчеркнула «сэр», хотя сама не знала почему. – Это вы планировали поездку.
Он бросил взгляд на часы.
– Еще довольно рано, но мы можем вернуться домой, если желаешь. Хотя моя, гм, жена не ждет меня раньше семи.
Слово «жена» прошило Бри, будто пуля. Пожалуй, это пуля и была – просто в звуковом обличье. Достойная месть за «сэра». Однако Бри не могла расстаться с ним на такой ноте – только не после недавнего блистательного начала. Ее мозги мучительно силились изобрести какое-нибудь занятие. Желательно – не связанное с поцелуями.
Наконец ее осенило.
– Я знаю, куда мы можем пойти. Это должно быть недалеко.
На лице мистера Феллоу отразилось сомнение. Их взаимное доверие снова пошло трещинами, и это было ужасно.
– Правда? Куда?
– Увидите, когда придем.
Очередная попытка пошутить не вызвала у мистера Феллоу даже тени улыбки, но Бри не собиралась сдаваться.
– Вам понравится. Даю слово.
– Тогда ладно.
Они молча спустились в подземку. С каждой остановкой неловкость все возрастала, но Бри надеялась, что им просто нужно отъехать от сцены с неудачным поцелуем, и все снова станет нормально. Ну, насколько нормальным может быть свидание учителя и ученицы, которые решили прогулять школу, чтобы взглянуть на письменный стол мертвой женщины.
– Мы на месте, – Бри вынырнула из вагона. Мистер Феллоу последовал за ней.
На поверхности им сразу же ударило в глаза солнце – то низкое зимнее солнце, которое окружает все предметы золотым сиянием. Бри чувствовала себя уже лучше. Мистер Феллоу с подозрением оглядывал толпы туристов, голубей и статую Нельсона.
– Трафальгарская площадь? И что мы тут будем делать?
Бри указала поверх примерно десяти тысяч голов на массивные ступени Национальной галереи.
– Нам туда.
Он проследил за направлением ее пальца.
– Ты интересуешься живописью?
– Нет. То есть обычно нет. Но единственная картина, которую я люблю, висит в этой галерее.
Мистер Феллоу улыбнулся – впервые с инцидента у стола Джейн Остин.
– Теперь я заинтригован.
Бри улыбнулась в ответ:
– Что ж, давайте удовлетворим ваше любопытство.
Они пробились сквозь толпу туристов, даже не взглянув на колонну Нельсона (как и подобает коренным британцам), и поднялись по богато украшенной лестнице. Стоило им вступить под своды галереи, как городской шум и суматоху будто отрезало тяжелым занавесом. В галерее слышались только благоговейные шепотки. Бри не была здесь целую вечность и уже забыла, насколько красив вестибюль. Шагая по бирюзовому мозаичному полу, она на ходу разглядывала стеклянный купол далеко в вышине. Тот был изумителен.
Логан шел рядом.
– Какая красота!
– Здорово, правда?
– И где твоя картина?
– Гм. Подозреваю, где-то наверху.
– Ты даже не знаешь? Я думал, это твое любимое полотно!
– Обычно я любуюсь им в Интернете.
Мистер Феллоу улыбнулся:
– И это так печально.
Глава 36
ОНИ СЛЕГКА ЗАБЛУДИЛИСЬ. В конце концов Бри сдалась и спросила дорогу у музейного работника. Узнав, что она ищет, тот искренне удивился.
– Вам нужна именно эта картина? – Он почесал в затылке. – Гм, кажется, она в пятом зале.
Еще несколько поворотов – и они оказались на месте. В маленькой красной комнате, где не было больше ни души. Бри уселась перед картиной, любуясь выражением лица Логана.
– Эта?!
– Вам нравится?
– Но это же шарж! Что? Гм, не знаю. Признаться, я в растерянности.
– Она называется «Уродливая герцогиня».
– Это мужик в платье.
– Это не мужик. Видите, у нее есть груди.
Логан сморщил нос.
– Да, этот момент я как-то упустил. Хотя они больше напоминают сдувшиеся шарики. Отвратительно.
Вдоволь насладившись его шоком, Бри повернулась к картине. Она никогда не была знатоком живописи и не понимала людей, которые «проваливаются» в полотна. По ее мнению, в этом был элемент показухи, желание произвести впечатление культурного и интересного человека. Но перед этой картиной она могла сидеть часами. Простое созерцание масляных мазков дарило ей такое редкое чувство покоя. Бри привычно обвела взглядом сморщенное лицо герцогини, ее замысловатый головной убор и красный цветок, который та сжимала в пальцах с таким благоговением, словно от этого зависела ее жизнь.
«Кто ты?» – подумала Бри.
Логан присел рядом с ней – возможно, чуть ближе, чем следовало.
– Ладно. Она… необычная. Но почему это твоя любимая картина? Вряд ли у нее много поклонников.
– Потому она мне и нравится.
– Почему?
Бри вспомнила день, когда впервые увидела это полотно, и мысли, которые посетили ее на этой самой скамейке – много лет назад.
– На скольких портретах, мимо которых мы прошли, изображены милые блондинки с идеальным бюстом?
– Не знаю. Наверное, на каждом втором.
– Вот почему мне нравится «Уродливая герцогиня». Она ужасна. Омерзительна. У нее сморщенная грудь и лицо обезьяны. На нее противно смотреть. И все же… Много веков назад кто-то счел эту женщину достаточно интересной, чтобы днями писать ее портрет. Кто-то захотел увековечить ее таким образом.
– Но зачем?
Бри придвинулась к Логану еще ближе.
– Именно поэтому я ее и люблю. Я понятия не имею. Но за ней очевидно стоит какая-то история.
– Ты думаешь, что она была интересна не внешностью, а чем-то другим?
Бри взглянула на мистера Феллоу:
– Точно.
Некоторое время они сидели молча.
– Бри?
– Да?
– Мне, конечно, импонирует, что тебе нравится эта картина…
– Но?
– Но ты же не стала бы вешать ее в своей спальне?
Бри рассмеялась:
– Нет. Думаю, не стала бы.
– Послушай… – На этот раз в голосе Логана звучала нервозность.
– Мм?
– Почему тебе так важно, чтобы человек был интересным?
Это был вопрос с подтекстом, и Бри мысленно ощетинилась. Кожу начало покалывать – как всегда, когда кто-то слишком близко подбирался к ее личным границам. Хотя это был Логан…
– Что вы имеете в виду? – Она тянула время.