Порой Маня и Елена Павловна говорили о Манином отце, вернее о каком-то абстрактном отце, о котором Маня всегда мечтала и которого у нее не было. И, говоря об отце, Маня, словно забыв про лён, спрашивала то же самое: «Почему он бросил меня?» А Елена Павловна снова отвечала ей: «Он тебя не бросал».
От этих на первый взгляд бессмысленных диалогов Мане со временем стало легче. И когда они говорили о судьбах женщин ее рода (а это всегда были грустные истории об одиноких женщинах – из поколения в поколение), то Мане казалось, что каждая из них спрашивала ее: «Почему он бросил меня?», и теперь уже Маня, стараясь утешить их и внушить им надежду на лучшее, твердила как заклинание: «Он не бросал тебя… Он не бросал тебя… Ты ведь не лён». И женщины рода слушали ее, даже мама, даже бабушка, и с благодарностью кивали в знак согласия с ней, с Маней.
Время от времени Елена Павловна говорила с Маней о том, что любовь всегда есть в самом человеке, и порой даже никто рядом и не нужен, чтобы чувствовать эту свою любовь.
Елена Павловна словно заставляла Маню знакомиться с миром и с самой собой заново. Но чем больше Маня знакомилась сама с собой, тем больше ей казалось, что она все меньше знала себя. И когда она призналась в этом Елене Павловне, та только заулыбалась и поздравила ее с этим.
В тот день это была их последняя встреча перед отпуском Елены Павловны. Елена Павловна, в красивой черной юбке и в замшевых черных туфлях с ремешком вокруг щиколотки, с красиво уложенными вокруг головы золотистыми волосами, много улыбалась и бесконечно говорила, какая Маня талантливая, какое у нее доброе сердце, и как сильно она, Маня, умеет любить, и как это важно для мира, в котором любовь то и дело подменяется чем-то иным.
Маня слушала ее, и ей казалось, что дело действительно обстояло так. А потом ей стало казаться, что минута-другая – и Елена Павловна встанет и начнет танцевать танго и научит Маню танцевать танго.
– Так, может быть, ты хочешь сейчас встать и станцевать танго? – вдруг спросила Елена Павловна, словно проникнув в Манины мысли.
– Я? Я хочу быть кому-то нужной прямо сейчас, – ответила Маня и, сама того не желая, заплакала.
– Ну так будь! Будь нужной прямо сейчас! – воскликнула Елена Павловна.
– Кому? – отчаянно выкрикнула Маня.
– Кому-нибудь, кому ты нужна, – с улыбкой ответила Елена Павловна, – хотя бы самой себе для начала.
– А как же Амин?! Как же Амин?!
– Амин? Амин существует. И кто знает, если Маша вдруг найдет себя, то, может быть, и Амин снова найдет Машу? – предположила Елена Павловна.
Маша разрыдалась: и это было похоже на то, как долгожданная гроза загремела и засверкала над городом, измученным непереносимым зноем, и пролилась наконец на головы людей потоками живой прохладной воды.
И когда, успокоившись, она вытерла слезы, ей вдруг показалось, что жизнь – это очень легкая, простая и веселая штука. Если ты нужен самому себе. Такое же чувство она испытала два года назад, когда во время университетского танцевального вечера познакомились с Амином.
Как раз в этот вечер Маня вдруг внезапно снова почувствовала интерес к жизни. Возвращаясь от Елены Павловны, она шла домой легкой, почти танцующей походкой, как вдруг ее взгляд упал на асфальт, где маленький росток какого-то деревца, пробив собой толщу дорожного покрытия, возвышался над дорогой и весело шевелил на ветру новорожденными листочками. Маня даже хотела поближе рассмотреть этого смельчака, но в тот самый момент на проезжей части, в двух шагах от нее, с визгом затормозила огромная машина, из которой выскочила девушка в модной блузке покроя «летучая мышь» и в мини-юбке. Она пробежала мимо Мани на высоченных каблуках-шпильках и скрылась в подъезде. Следом за ней рванул высокий черноволосый красавец в костюме из какой-то необыкновенной, искрящейся ткани, и в ярости (это было совершенно очевидно) крикнул вслед девушке, исчезнувшей в подъезде:
– Да провались ты ко всем чертям! – После чего он остановился посреди тротуара и трясущимися руками начал открывать новую пачку сигарет, прозрачная пленка на которой совсем не хотела ему поддаваться. Он и так и сяк поддевал ее пальцами, но ничего не получалось, и он отчаянно матерился, не стесняясь прохожих и глядящей на него во все глаза Мани.
И вдруг Маня поняла, что она должна помочь ему, потому что она получила шанс. Она не знала, какой именно это был шанс, но она почувствовала, что нельзя терять ни секунды. От неизвестно откуда взявшейся смелости она шагнула к черноволосому красавцу и, изумившись сама себе, крикнула ему:
– Давайте я вам помогу!
Он удивился, но все же протянул ей свою пачку сигарет. Маня ловко поддела ноготком прозрачную пленку и сдернула ее, потом она вернула открытую пачку владельцу.
Молодой мужчина, в одно мгновение пришедший в себя, внимательным, змеиным взглядом посмотрел на Маню и, закурив, сдержанно поблагодарил ее. Мане не хотелось уходить: по какой-то невероятной причине этот молодой человек притягивал ее словно магнитом.
Маня, с ног до головы покрывшаяся мурашками непонятного происхождения, смотрела на него в упор и мучительно придумывала, что сделать, чтобы он остался. Или позвал ее с собой.
Воздух наполнился густым ожиданием.
Молодой человек постоял еще немного, потом кивнул, еле слышно произнеся: «Еще раз спасибо!» – сел в машину и уехал.
Задумавшись, Маня стояла посреди тротуара. Она знала его ровно минуту, но в течение этой минуты она привыкла к нему, и теперь он почему-то был ей нужен. Она стала лихорадочно соображать, почему. И поняла, что этот черноволосый молодой красавец мог бы стать ее пропуском в ДРУГУЮ жизнь. Нет, вряд ли она понравилась ему как женщина (честно говоря, она всегда так думала, встречая мужчин), но каким-нибудь образом, КАКИМ-НИБУДЬ ВОЛШЕБНЫМ, МАГИЧЕСКИМ, НЕПРАВДОПОДОБНЫМ ОБРАЗОМ он мог бы стать транспортом, на котором она могла бы эвакуироваться из нищей, средней, жизни; из мира, где она не может ничего контролировать, где все происходит с ней, но не с ее позволения и не по ее воле; где ее покидает каждый значимый мужчина; где ее, как в детстве, могут назвать «безотцовщиной»; и если он заберет ее с собой, в его жизнь, то тогда ее будут УВАЖАТЬ, слушаться, бояться… и любить… И она перестанет быть средней!
И в ту секунду, когда на нее обрушилось это феноменальное открытие, она ощутила бесконечную пустоту от того, что этот необходимый ей человек исчезает из ее жизни.
Но… рыдать она не начала. Потому что произошло что-то невероятное. Рядом с ней хлопнула дверь машины, и черноволосый молодой мужчина, который только что совершенно решительно уехал отсюда навсегда, подошел к Мане.
– Вы не хотите поужинать со мной? – деловито спросил он.
Маня, остолбенев, молчала.
– Вы ведь не боитесь меня? – уточнил молодой человек.
Маня выдохнула:
– Кажется, нет…
– Хорошо, тогда садитесь. – И молодой человек учтиво открыл перед ней дверь машины.
Маня села на пассажирское сиденье, и, хоть она дрожала от волнения и необычности происходящего, у нее моментально появился план. Хотя всего каких-нибудь пять минут назад она не знала, что у нее, у Марии Казариновой, может быть план. А теперь вот отныне и вовеки веков ничто не помешает ей его выполнить.
План ее был таким: раз и навсегда перестать быть покинутой дочерью и покинутой невестой, а еще… стать лучшей. Самой яркой. Самой сияющей. Недосягаемой. Такой, которая если и решит кого-то бросить… то есть покинуть, то сама. И если для реализации этого плана ей будет необходим этот странный молодой человек, то она будет держаться за него зубами. К тому же… к тому же… в течение всего нескольких этих минут он очень ей понравился.
Они сели ужинать в ресторане здесь же, на Кутузовском. Молодой человек явно был здесь завсегдатаем, потому что официантка ласково ему улыбалась.
– Максим, – представился наконец молодой человек, чуть привстав и чуть кивнув головой, что было похоже на поклон.
– Маня… Мария, – ответила Маня.
– Маня… – задумчиво протянул Максим. – Забавно. Кто это вас так называет? Мама?
– Да, – смутилась Маня, – и мама, и бабушка, и сестра.
– Хорошо, – ответил молодой человек. – Не буду ходить вокруг да около, давайте перейдем к делу.
Маня внимательно пригляделась к нему: он выглядел уставшим, даже измученным, и при этом – довольно спокойным. Темные круги под глазами говорили о том, что он мало спал.
– Мне нужен ассистент. А вы быстро соображаете, вы находчивы, мыслите нелинейно, – сказал Максим, глядя Мане прямо в глаза.
Маня, натянутая от напряжения как струна, молчала.
– В мою фирму, на работу, – продолжил Максим. – Я директор фирмы, которая оказывает транспортные услуги, и мне нужен новый ассистент.
– Что нужно делать? – спросила Маня.
– Тут дело не в том, чтó делать, а в том, какой быть, – странно ответил молодой человек.
– Так какой надо быть? – осторожно уточнила Маня, чувствуя, как ее старая судьба, как огромный тяжелый поезд, внезапно тормозит, останавливается, и начинается что-то совершенно другое. Важное. Не среднее.
– Нужно уметь держать язык за зубами. Быть аккуратным… аккуратной, – красноречиво поправился Максим. – Не иметь своих интересов. И быть преданным… преданной делу. Да, и, понятное дело, не иметь мужа, детей и прочих проблем. Быть готовой проводить на работе много времени… И да, еще… Где вы учились? Или учитесь, может быть?
– Я окончила медучилище, – сказала Маня робко.
– Медучилище? – переспросил Максим. – И всё?
– Еще я работала продавцом итальянской одежды, – добавила Маня смущенно.
– Хорошо, – кивнул Максим. – Сначала вам нужно будет освоить компьютер. Я дам вам человека, он научит вас. Потом вы должны научиться быстро набирать текст. Для этого я тоже дам вам человека. У вас будет хорошая зарплата и рабочее место. От вас потребуется аккуратность, вам придется научиться молчать, если это нужно, и хорошо говорить, если в этом будет необходимость. Также вам нужно быть внимательной с документами. Познакомьтесь со всеми коллегами и будьте к ним снисходительны. Обстановка иногда бывает нервной. Ведь это все-таки коммерческое учреждение.