– Да?
В комнату вошел Максим. Сейчас, в эту секунду, он выглядел совершенно по-другому, то есть не так, как час назад, когда они вместе сидели в гостиной и смотрели телевизор. Тогда он был, как обычно, спокойный, немногословный и холодный. А теперь его лицо было освещено какой-то новой полуулыбкой, его глаза лучились неизвестно откуда взявшимся теплом. Он откинул уголок Маниного одеяла, нырнул к ней в постель и ласково спросил:
– А ты никогда не думала о наследнике?
Маню мгновенно захлестнули одновременно радость и изумление!
«Боже мой! Наследник!» – воскликнула она про себя.
Предательские слезы моментально показались у нее на глазах, сердце радостно забилось и… она, не думая и не вспоминая ни о чем, моментально отдалась ему, в его руки, в его жар, в день летнего солнцестояния! В день, когда солнце не скупилось на тепло и ласку и, казалось, призывало к этому каждого из живущих на земле.
Все-таки он все делал хорошо: и в постели он был умелым и щедрым на ласку. Казалось, он знал о женщине все. И это была прекрасная жаркая ночь, первая из череды прекрасных ночей, когда он приходил к ней – желанный и внезапный, когда они просто провалились в омут какой-то безумной страсти. Она влюбилась в него без памяти, моментально. Ей даже трудно работалось в тот период: все, что она могла, – это влюбленно смотреть на него на работе и, сгорая от нетерпения, ждать ночи.
На работе он был собой: спокойным и рассудительным, а ночью превращался в прекрасного любовника, джентльмена и… и… мужа, которого все эти годы тайно хотелось Мане.
В те дни их дом казался Мане прекрасным храмом любви, древнегреческим Олимпом, где собрались все боги, святым местом. Она стремилась к своему мужу, жадно глотая его любовь и ласку. И чувствовала себя абсолютно счастливой. Она вдруг поняла: вся холодность Максима была придумана им… Он только ХОТЕЛ КАЗАТЬСЯ таким – деловым, бесстрастным, но ее, Манина, любовь растопила лед, которым он окружил свое сердце.
А через месяц она поняла, что беременна. Максим был невозможно этому рад, он стал еще более заботливым и нежным. Он баловал Маню как мог и постепенно освободил ее от необходимости приходить на работу. Время от времени он обсуждал с ней рабочие дела, но делал это бережно и нечасто. Со временем он нашел ей удачную замену на работе и попросил сосредоточиться на счастливом ожидании, к тому же скоро выяснилось, что она ждет двух малышей-близнецов, мальчиков.
Счастливые девять месяцев ожидания промчались незаметно. Маня себя отлично чувствовала и родила детей довольно легко.
Мальчики-близнецы родились здоровыми и… огненно-рыжими. Маня и Максим были в полном недоумении. Максим был брюнетом, а Манины волосы хоть и были светло-золотистыми, но все же не рыжими, и при этом младенцы были совершенно ни на кого не похожи. Максим даже пару раз поддел Маню, мол, кто отец-то на самом деле? Но все стало понятно в тот день, когда к молодым родителям приехала Людмила – мать Мани. Она, обычно спокойная и сдержанная, как только увидела малышей, громко ахнула:
– Маша! Они же вылитые твой отец! Их дед! Дед Борис!
И закрыла рот рукой, поняв, что впервые сказала дочери об отце хоть что-то.
Максим, бросив быстрый внимательный взгляд на жену, тактично вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
– Мам? – вопросительно сказала Маша. – Расскажи мне что-нибудь об отце, пожалуйста! Он жив? Где он? Он в самом деле рыжий? У него ведь родились внуки, он… он имеет право знать!
Но к этому моменту Людмила Казаринова уже вполне овладела собой:
– Все в свое время! А пока закроем тему. Мы об этом уже говорили.
– Мама! – строго повторила Маня. – Если ты сейчас не расскажешь о моем отце, ты больше не увидишь внуков…
– Не горячись, дочь, – спокойно ответила Людмила и обняла Маню за плечи.
– Мам, мы с Варей сходим с ума от того, что всю жизнь ничего не знали об отце!
– Знаешь, Маш, я уже говорила, что мое молчание – ради вас, ради вашего блага и ради вашего спокойствия. Поверь мне, вам лучше о нем ничего не знать. Достаточно знать то, что он вполне успешный человек и очень хотел, чтобы вы появились на свет. Вот и все. И после нашей с ним встречи я больше не встретила ни одного мужчину, который был бы мне интересен так, как он. Вот такой он человек. И я в самом деле давно не получала от него никаких новостей. Но если получу, то я сочту это знаком, чтобы все вам рассказать. Договорились?
– Нет! – в отчаянии выкрикнула Маня. – Нет!
– Дочь, тебе не нужно сейчас волноваться, – добавила Людмила.
Маня заплакала в ответ, а мать, еще раз обняв ее, ушла.
– Маш, – осторожно сказал Максим Мане, – хочешь, поищем твоего отца? Ведь теперь дело касается и меня тоже: твой отец – еще и дед моих детей.
– Да! – с жаром ответила Маня. – Пожалуйста! Мне кажется, очень важно найти его именно сейчас! Когда он так нужен нам! Он или… или… память о нем…
– Это может занять много времени, но ведь это не упражнение на скорость, правда?
Максим поцеловал жену в лоб и уехал по своим делам.
Полетели дни их родительства. Маня полностью погрузилась в заботы о малышах, и хоть Максим нанял для нее помощниц и помощников, а малыши родились здоровыми и жизнерадостными, Маня все же частенько плакала от усталости: ей казалось, что она теперь связана крошечными детьми навсегда, по рукам и ногам.
К тому же их огромный дом после рождения детей требовал значительной переделки. Нужно было сделать две отдельные спальни для детей и комнату для няни, а также пару комнат для другого персонала; а еще – оборудовать детскую площадку во дворе. И к тому же Максим попросил Маню сделать во дворе дома настоящий сад и теплицу для выращивания собственных овощей, а в самом доме – оборудовать зимний сад, чтобы дети росли среди зелени и цветов. И всем этим пришлось заниматься Мане. А дело это было непростое. Нужно было искать подрядчиков, ссориться с рабочими и дизайнерами, следить за их работой, менять их в случае необходимости, согласовывать траты с мужем, постоянно что-то заказывать по каталогам и ездить по магазинам и строительным базам.
Поэтому однажды вечером, сидя у окна и ожидая мужа из офиса, когда уже годовалые мальчики наконец уснули, неожиданная волна тревоги пробежала через все ее тело.
Она осознала, что уже почти два года не работала с мужем в офисе, и он, желая поберечь ее и не нагружать рабочими задачами, уже не обращался к ней за помощью по работе как раньше. И еще она поняла, что он приходит домой исключительно ночью, и ей часто приходится общаться с ним только по телефону.
Порой они могли не видеться неделями. То он приходил, когда она уже спала, измотанная домашними хлопотами; то он уходил, когда она еще спала после бессонной ночи с малышами; то он уезжал в командировки.
При этом он не любил, когда она звонила ему и спрашивала, где он находится. Он на такие вопросы не отвечал.
Видеться с подругами Мане тоже почти не удавалось, потому что она была вынуждена все время находиться дома и контролировать множество процессов, протекавших одновременно, а еще заниматься детьми…
Как только Маня это все поняла, она впала в панику. В ее голове все чаще лихорадочно прыгали разные нерадостные мысли. В тот день, когда она это поняла, Маня встала из-за стола и побежала в ванную. Она заперлась, разделась и оглядела себя в зеркало.
Увидев отражение, она закрыла глаза от ужаса: она увидела располневшую, совершенно уставшую женщину. Дряблая кожа, растяжки на животе и бедрах; морщинки, неизвестно откуда взявшиеся в уголках глаз, несовершенная кожа, тусклые, поредевшие волосы и короткая стрижка, которую ей пришлось сделать, потому что близнецы обожали дергать ее за волосы и сводили этим с ума – все это открылось ей, как дверь черного туннеля, ведущего в никуда. И ей показалось, что она поняла причину того, что муж не проявляет к ней интереса: всего за эти два года она стала усталой и некрасивой. Она решила действовать – сделать все, от нее зависящее, чтобы вернуть былую привлекательность и интерес мужа!
И теперь, кроме забот, которых было и так полно, прибавились еще хлопоты: она решила заняться собой. И занялась по полной программе: она подвергала себя болезненным косметологическим процедурам, ходила на бесчеловечный массаж, который ей делала женщина в белом халате и с жестоким лицом, и прочее. Она думала, что снова станет нужной и любимой только в случае, если станет идеальной. А стать идеальной, по ее мнению, означало терпеть эту чудовищную боль. Физическую и моральную.
Но… чем больше она делала все эти процедуры, тем больше ей казалось, что она была все дальше от совершенства. Говорить об этом с матерью и Варей она, конечно, не могла: они с ужасом наблюдали агонию Мани, решившей во что бы то ни стало быть похожей на отфотошопленные картинки из журналов и с рекламных билбордов, словно она потеряла разум.
Мать время от времени пыталась ее остановить, говоря о том, что ей нужно поехать отдохнуть, погулять, подумать, посмотреть на красивые города и прекрасные пейзажи. Мать говорила ей, что ее накрыла чудовищная усталость, депрессия. Мать убеждала дочь, что двое близнецов – это большая нагрузка на психику (она-то это точно знала). Но Маня, которая была охвачена паникой и бесконечной усталостью, уже ничего не слушала.
Однажды она выбралась ненадолго в кафе, чтобы встретиться с Валечкой и Лизой, чтобы получить от них поддержку и хоть какое-нибудь одобрение, но, как обычно, увидела в их глазах, как ей казалось, жуткое непонимание. Они же видели, что ей нужна была помощь, которую она не желала принимать.
Валечка, как внимательный врач, прошептала:
– Мань, послушай, да у тебя депрессия. Умоляю, сходи к врачу, к психотерапевту, психиатру, я дам тебе телефоны хороших специалистов. Только сходи, милая, а?
– Мань, в самом деле! Перестань изводить себя! Дело-то совсем не во внешности, ты вон какая у нас умница и красавица! Съезди одна в отпуск! Отдохни! Послушай Валечку! – твердила ей Лиза.