В прошлые выходные она гуляла по своему коттеджному поселку. Все, кто ее встречал на улице и кто приветливо кивал из своих окон, все делали сочувственные лица. Хотя… вряд ли ей, Мане, нужно было больше всех сочувствовать.
Вон в том огромном доме, где живут владелец одного огромного холдинга и его жена, там всё непросто: его любовница живет прямо в их доме, и все делают вид, что любовница – это его ассистентка. Его жена давно сидит на антидепрессантах, но зато в качестве платы за их ситуацию он покупает ей новую машину каждые два года. Она довольна и не раз говорила соседкам, что хоть она и лежала дважды в клинике неврозов, но не готова ставить вопрос ребром.
Хозяин следующего дома на их же улице (его приезжал строить один известный голландский архитектор) годами не появляется дома, работая в разных концах света, а его жена, которую он никогда не берет с собой, сходит с ума от одиночества.
И только хозяйка крайнего дома, хорошенькая блондиночка по имени Лика, вполне счастлива: ее пожилой муж, который был старше ее на пятьдесят лет, давно умер, оставив ей все. И теперь она наслаждается жизнью, принимая в гостях разных приятных мужчин, и всего лишь пару раз в год появляется на судебных заседаниях, на которых дети и внуки ее мужа пытаются отсудить себе наследство, доставшееся ей.
Эти прогулки немного отрезвляют Маню: выходит так, что вся человеческая жизнь – это одна длинная, непрекращающаяся ложь. И все с этим смирились. Главное – не говорить друг другу об этой лжи. Жены врут мужьям, мужья – женам, дети – родителям, родители – детям.
Размышляя так, она почти благодарна Максиму: по крайней мере, он с ней был честен. А любовь? Существует ли она? Вряд ли.
Ее любил Амин, и она любила его. Но его родители встали на их пути. Любовь! Да ее первым делом стремятся задушить, если желают близкому добра.
Максим не любил ее, она, Маня, была его бизнес-проектом, его Прекрасной леди, которая не оправдала его надежд. А надежды были на то, что в браке главное не чувство, а разум и расчет. И что в итоге? Максим, оказывается, всю жизнь любил другую. И он остался с другой. И Мане врал про разум и расчет.
Саша любил ее, а она его не любила. Он был так жалок в своем желании понравиться ей, что ей каждый раз было мерзко видеть его.
Фрэнк… Фрэнк… Как ни смешно, Фрэнк оказался самым честным человеком: он ей не врал. Разве врут женщине, которую подцепили в баре?
Хорошо все-таки, что у нее есть дети. Хотя бы с детьми в этой жизни все понятно: они требуют внимания, и ей ничего не остается, как это внимание им давать.
Ей приходится просыпаться и вставать. Открывать окна. Потом кормить их, разговаривать с ними, вести их на прогулку. Следить, чтобы, кувыркаясь с горок, они не покалечили себя. Правда, если они спрашивают ее о чем-то, она иногда не может ответить. Манины мысли разъезжаются, разлетаются в разные стороны. Хотя если совсем честно, то хоть со стороны и выглядит так, что мать гуляет с Левой и Мариком, на самом деле матери с ними почти никогда нет. То есть физически она с детьми, а внутри Маниной оболочки пусто: не только Манины мысли улетают, но и сама Маня. И она уже почти не может вернуть себя в свою оболочку.
«Ну и ничего! – все же иногда думает Маня, если ловит себя на том, что она улетела. – Нашей матери с нами тоже не было. Ничего…»
Маня ждет ночи, потому что ночью она может курить сколько ей хочется.
«Курить». Оказалось, что это такое сладкое, такое хорошее слово! Оно очень помогает ей! Потому что таблетки, которые ей насоветовала Валечка, не помогают. Кому могут помочь таблетки? Смешно! И книги, которые ей насоветовала Лиза, тоже не помогают. Книги! Маня и без книг прекрасно может заснуть. Ей бы проснуться…
Однажды Маня попыталась попросить помощи у матери – посидеть с детьми, как она делала еще какое-то время назад. Но мать отказалась – один раз, другой, третий…
Мать снова стала замкнутой и не хотела проводить время с Маней. Когда Маня рассталась с Максимом, мать как будто успокоилась и потеряла к Мане интерес.
Однажды ночью Мане даже пришло в голову, что мать больше волновалась о ней, когда Маня была замужем. Тогда мать опекала Маню, приезжала к ней, старалась быть рядом. А теперь, когда Маня осталась одна с двумя детьми, мать решила, что вот теперь у ее дочери все в порядке. Словно «в порядке» – это так, как это у них было в роду: одинокие женщины с детьми – из поколения в поколение.
В тот момент, когда это пришло в голову, она закурила сигарету и набрала номер матери.
Мать не спала и ответила на звонок.
– Да, Маша, – спокойно ответила мать. – Почему ты звонишь так поздно? Что-то случилось?
– Мама! – взволнованно воскликнула Маня, и мать услышала, как дочь сделала затяжку на том конце провода. – Мама, я сейчас неожиданно поняла, что ты считаешь нормальным то, что я осталась без мужа! Ты даже как будто рада!
Мать вздохнула: конечно, она всю жизнь ощущала свою вину перед детьми, и, конечно, она всегда была готова к тому, что Маня будет ее в чем-то упрекать. Но ведь она помешала браку Амина с Маней именно из-за любви к дочери. Никто не знает, что сейчас было бы с ее мятежной дочерью, если они с Амином были бы вместе!
– Маша, я не рада, конечно, – заметила мать, – но уж не хочешь ли ты сказать, что это я разрушила твой брак? Я ведь тебе ни разу не сказала ни слова против.
– Не сказала! – выкрикнула в сердцах Маня и сделала следующую затяжку. – Но ты перестала приезжать ко мне, чтобы помочь мне с детьми, и тебе как будто нравится эта ситуация, когда моя судьба стала похожей на твою.
– Не перегибай, – усмехнулась мать, – твои дети при тебе; тебе не приходится тяжело трудиться, чтобы прокормить себя и отправлять бóльшую часть денег в деревню.
Маня устало выдохнула:
– Мама, я существую сейчас на жалкие крохи… У меня нет няни, нет возможности водить детей в садик. Максим сказал, что будет давать мне деньги тогда, когда я устроюсь на работу…
– И правильно сделал, – заключила мать: сейчас поступок бывшего зятя ей даже очень нравился.
– Но, мам! – крикнула Маня в трубку. – Мама, что мне делать?!
– Найди работу, дочь, – устало сказала мать, – муж ведь тебе всё сказал. Найдешь работу – будут деньги; а будут деньги – так и повеселей станет. Пока, дочь, не засиживайся допоздна, отдыхай.
Мать положила трубку, огляделась и подумала: все же она была довольна своей жизнью. Она потерпела полный крах в любви и замужестве, но теперь дети были взрослыми, стояли на ногах, и она занималась тем, чем ей хотелось. Да и, честно говоря, с течением времени мужчины ей и в самом деле казались источником проблем и беспокойства. Так что ей было хорошо. Да и у Мани все было хорошо. Хоть она еще этого не поняла. Но у Мани впереди много времени. Еще поймет.
Жизнь в Петухове била ключом. Баба Капа была очень довольна тем, что рядом с ней, в соседних домах, жили Варя и Киря. У Кири была молодая жена Марина – работящая и тихая девушка. Днем они оба работали, а по вечерам дружно занимались домашним хозяйством. Марине всё было в радость. Марина устроилась воспитательницей в петуховском детском саду. Детей там было не очень много, так что работа была спокойной. Петуховские дети и их родители сразу полюбили Марину.
Варя тоже уже не была одна. Тот самый петуховский прораб Сергей, который некоторое время назад просто так заходил к Варе время от времени, чтобы помочь новой молодой учительнице с хозяйственными заботами, в какой-то момент перестал от Вари уходить. Не то чтобы они договаривались с ним, что теперь станут жить вместе. Нет! Он просто однажды, после чая с пряниками, сказал Варе: «Вы, как хотите, Варвара Борисовна, но я от вас уходить не хочу!»
Варя удивилась. Нельзя сказать, что она не понимала, что сильно нравится прорабу Сергею, но представить себе роман с прорабом она никак не могла. Более того, она порой даже жалела о своем решении вернуться в Петухово и даже иногда вспоминала об испанце и, страшно сказать, однажды чуть не написала ему письмо… Она почти решила, что отныне будет одинокой сельской учительницей, которая живет своей работой. Каждый день она была занята в школе, а еще занималась школьным биологическим кружком да бабкиным огородом, на котором кое-что растила. Плюс чтение книг, которые она выписывала из Москвы, и помощь бабке… В общем, протест прораба Сергея сильно ее удивил.
– Сергей Васильевич, – удивленно спросила Варя, – как это вы не уйдете?
– Я понимаю, Варвара Борисовна, – ответил ей Сергей, – вы человек образованный и вряд ли меня воспринимаете как достойного жениха. Но я достойный жених, честное слово! Вот вы уже видели, что я и по хозяйству все могу, я вообще все могу. И вы, как человек столичный и требующий аккуратного обращения, нуждаетесь во мне. Хоть и не показываете виду! Без меня вы пропадете!
– М-да, – ответила Варя. – По своему опыту я знаю, что так сразу нельзя вместе жить. Нужно получше познакомиться, повстречаться…
– Варвара Борисовна! – горячо возразил прораб. – Я уже год чиню у вас табуретки, налаживаю отопление, участвую в посевных на огороде вашей бабушки и собираю урожаи! Я даже в школе починил все парты, все микроскопы и всю электрику, хоть я там даже не работаю! Поэтому я считаю, что я довольно хорошо узнал вас, а вы хорошо узнали меня. Больше мне нечего скрывать. Кроме того, что я люблю вас. И хочу от вас детей. А если вы не хотите детей, то я люблю вас и… не хочу от вас детей!
И так он был трогательно горяч, произнося эту речь, и так сверкал глазами, что Варя расхохоталась и, совершенно не задумываясь, сказала ему:
– Ну что ж… Оставайтесь, Сергей Васильевич! Только где я вас положу?
– Это вы не беспокойтесь, я лягу на том маленьком диванчике и вас не потревожу. Просто буду рядом с вами. Пока вы не привыкнете ко мне окончательно. А там – посмотрите!
Варя еще раз улыбнулась и пожала плечами. Она в тот вечер постелила ему на маленьком диване. Но когда они вечером выключили свет, Варя поняла, что Сергей даже и не собирался спать: он вздыхал и ворочался. И Варя, вспомнив о том, какой теплый у него взгляд, и еще вспомнив, с какой страстью им был вбит каждый гвоздь в ее доме и в школе, решила: была не была!