Она вскочила и быстрым шагом пошла к выходу. Но потом вспомнила о Лале, пригласившей ее сюда, и поняла, что будет невежливо уйти не прощаясь.
Она снова вернулась в гостиную, прошла мимо Леонида, который с удовольствием снова увидел Маню и по этому случаю еле сдерживал улыбку. Поблагодарив Лалу и попрощавшись с ней, Маня вернулась в холл. Леонида она больше не увидела. И не поняв себя (то ли она была рада, что он куда-то исчез, то ли она из-за этого расстроилась), оделась и покинула этот горящий огнями дом.
Лежа в постели перед сном, она раз за разом прокручивала в голове этот вечер. Пусть она прервала (и она ни на секунду не сомневалась в правильности своего поступка) это знакомство в самом начале, ей было приятно, что сегодня на нее обратил внимание привлекательный мужчина.
Она старалась не останавливаться подробно на своем ощущении, что-то в нем было не так: то ли в витиеватости его речи, то ли в его излишней навязчивости, то ли в его не вполне достойном поведении с дамой, с которой он пришел.
Но все-таки теперь она, лежа в полной темноте, чувствовала сияние своей красоты, молодости и привлекательности.
Утром она проснулась в прекрасном настроении. Разбудила детей, помогла им собраться и отвела в школу. (Той осенью они пошли в первый класс.) Потом вернулась домой, включила музыку и принялась кружить в такт музыке по дому.
Если бы она была юной, неискушенной девушкой, а не матерью двоих детей, бывшей когда-то замужем, она обязательно бы пожалела, что они вчера не обменялись телефонами с этим самым Леонидом. Потому что для юной девушки это было бы чрезвычайно грустно – не продолжить знакомство, которое так весело началось. Но она – взрослая, солидная дама, и ей вполне достаточно того мимолетного внимания, которым она вчера насладилась сполна, поверив заодно в свою женскую силу.
Протанцевав не менее получаса, Маня занялась своей работой – звонками, мейлами, переговорами и прочей рабочей канителью – и до вечера уже о своем знакомстве с Леонидом не вспоминала.
Не вспоминала до того момента, пока вдруг не раздался звонок. Звонили с незнакомого номера.
Маня ответила. Это был Леонид.
– Это вы, – спокойно и приветливо сказала Маня. – Вы все-таки добыли мой номер.
– Это было нетрудно, – чуть хвастливым тоном ответил Леонид.
– Понимаю, – проговорила Маня. – Но все-таки не звоните мне больше, – неожиданно для себя отрезала Маня и положила трубку.
Положила и задумалась: зачем она так поступила? И пока она думала, у нее испортилось настроение. Конечно же, она мстила. Конечно, не лично ему, а вообще – в его лице – всем мужчинам, которые испортили ей жизнь. Очень удобно – месть нажатием одной кнопки: отцу (пусть он и мило однажды поговорил с ней по телефону), Амину, Максиму, Саше и всем тем представителям мужского пола, кто в будущем планировал еще портить ей жизнь.
Это была месть не только мужчинам, но и всем за всё, что в ее жизни было раньше. За нищую жизнь с бабкой в глухой сибирской деревне, вдалеке от матери, совсем без отца, и от Москвы, полной возможностей; за старую чужую одежду, которую она когда-то донашивала за соседскими детьми вместе с Варей; за ее развалившийся брак, который сначала казался счастливым билетом, а потом превратился в сплошную тоску и унижение…
Так что поступила она очень даже правильно. Пусть у нее и испортилось настроение. Ничего, исправится.
И Маня снова принялась за работу. Но работа уже не спорилась. Она сварила себе кофе и закурила.
И тут… снова раздался звонок.
Маня затаилась. Она удивленно смотрела на экран своего телефона, но на звонок не отвечала.
Через пару секунд Леонид позвонил снова. Маня не отвечала. Потом раздался еще один звонок, и еще один.
Однозначно, это уже была игра. И Леонид чувствовал, что Маня включилась в эту игру: он звонит – она смотрит на экран телефона и не отвечает. Маня поняла, что улыбается и что ее настроение снова становится лучше некуда. Что ж… Она выключила у телефона звук и, боковым зрением видя, что Леонид снова и снова делает попытки дозвониться, принялась работать.
Когда к обеду Маня закончила делать свои дела, на экране значилось 218 звонков, оставшихся без ответа. Маня удовлетворенно улыбнулась и отправилась забирать детей из школы.
Конечно, Леонид мог больше не позвонить. Он все-таки был солидным мужчиной, к тому же желающих стать его парой явно было полным-полно. Но тогда эта игра закончилась бы, отчего ей было бы немного жаль.
Но Леонид позвонил вечером еще раз. А потом и еще раз. И еще. И еще. Маня снова не брала трубку, но теперь уже совсем с другим настроением: она поняла, что очень понравилась Леониду и, благодаря тому что сразу не бросилась ему на шею, стала для него желанной добычей.
«Что ж, – думала Маня. – Если он явится к ней домой, то тогда можно будет принять его всерьез».
И в тот же вечер он позвонил в дверь ее дома. Забавная деталь заключалась в том, что несколькими минутами ранее Маня надела на себя вчерашнее платье лазурного цвета и вчерашние изящные туфли на шпильке – ей хотелось снова полюбоваться на себя, раз уж сегодняшний день сложился таким забавным.
Что ж, пришлось Мане в таком виде и открыть дверь Леониду.
– Мария! Я начал сходить с ума! – с порога заявил Леонид, вставая на одно колено и вручая Мане большой букет тонких итальянских копченых колбас, упакованных в бумагу ручной работы и перевязанных алой атласной лентой.
Леонид был ярким брюнетом (карие глаза, выразительности которым добавляли густые черные ресницы, яркие черные брови, бритая голова и аккуратная черная бородка), чуть выше среднего роста. Несмотря на полноватое тело, он казался довольно стройным и держался очень уверенно, пусть даже и стоял на одном колене.
Маня снисходительно улыбнулась ему, взяла «букет» и, понюхав его, ласково сказала:
– Мои любимые!
Так началась их связь.
Сначала Маня и Леонид встречались тайно, но очень скоро Маня познакомила Леонида со своими детьми. Как только дети увидели этого громкоголосого, суетящегося мужчину, они как-то сразу сжались. И в течение всего вечера при нем старались даже не шевелиться.
Маня это заметила сразу, на что-то надеясь, спросила их, понравился ли им дядя Леня. Они дружно кивнули, видимо не желая расстраивать мать, но как-то испуганно, и сразу съежились, а под первым же приличным предлогом утекли в свою комнату и там затаились.
С тех пор каждый раз, когда Леонид приходил, мальчики боялись его и старались улизнуть под разными предлогами.
А однажды, после его ухода, Марик даже подошел к Мане и спросил ее дрожащим голосом:
– Мамочка, а может он больше сюда не приходить?
– Ну что ты, сынок, он хороший, он заботится о нас, он дарит вам подарки… – ответила растерянная Маня.
Марик тяжело вздохнул, и на его ресницах заблестели крохотные слезы.
Но, несмотря на эти тревожные сигналы, Маня была околдована Леонидом. Она решила, что человек, который так ее желает, который каждую их ночь превращает в любовный фейерверк, просто не может навредить ее детям.
Леонид поначалу каждый день дарил ей цветы; говорил ей комплименты; без конца приглашал ее в рестораны и на чем свет стоит ругал при Мане своих предыдущих жен. Поначалу Мане это даже льстило, ведь его бывшие жены были известными актрисами, и быть лучше целой кучи знаменитых актрис – это дорогого стоило. Это поднимало ее в собственных глазах на новую высоту.
К тому же Леонид был щедрым. Он помнил все их даты, без конца дарил Мане разнообразные подарки то по одному поводу, то по другому. Так что не прошло и нескольких месяцев, как Маня и дети переехали в дом Леонида. В его огромный, трехэтажный дом. Дом, интерьер которого красовался в нескольких российских и зарубежных архитектурных дайджестах.
В доме Леонида мальчикам была выделена большая красивая комната (откуда годом ранее были выселены его собственные дети и отправлены жить к матери). Правда, эта комната находилась на другом этаже и была далеко от спальни Мани и Леонида – в противоположном конце огромного дома. Но дети были этому даже рады. Правда, порой, когда дети болели, Мане было тяжело бегать из своей спальню в спальню детей, так как площадь трехэтажного дома поражала самое смелое воображение. Однако ей ничего не оставалось, как смириться с этим и найти в этом свои плюсы: например, то, что им с Леонидом не нужно было сдерживать свою страсть в постели.
Леонид явно привык брать женщин мощным напором, которому просто невозможно было противостоять. Он очаровывал женщин своей какой-то почти демонической энергией. Он словно лишал женщину воли, обволакивал ее и затягивал в свои сети. Так что Маня тоже моментально попалась.
Леонид и Маня с детьми жили в соседнем коттеджном поселке, построенном на самом краю поля для гольфа. Вернее, это был коттеджный поселок, жители которого обожали гольф, и поэтому создали вокруг своих домов и поле, и целую инфраструктуру. Леонид и был тем самым девелопером, который развивал этот поселок. Он имел прекрасный доход и отличные финансовые перспективы. Также (как уже потом по секрету сообщила Лала Мане) он владел контрольным пакетом акций некоего весьма известного предприятия и ранее был дважды женат. Оба раза – на умопомрачительной красоты известных актрисах, каждая из которых бросила ради него карьеру. Затем он, разочаровавшись в обеих, бросил каждую из них и зарекся жениться, тем более что четверо детей от предыдущих браков доставляли ему достаточно хлопот.
Маня ликовала: наконец-то настал ее звездный час! Она даст ему то, что он так долго искал, – страсть, верность, хозяйственность. А он даст ей то, что так нужно было ей: избавление от проклятого ощущения вечной зависимости, влияние, деньги и ощущение непреходящей радости. А самое важное заключалось в необходимости доказать самой себе, что она может быть совершенно счастливой. К тому же сейчас у нее было ощущение, что телефонный разговор с отцом тогда, в Нью-Йорке, был хорошим толчком к тому, чтобы наконец построить свое счастье.