одержал иллюстрацию, которая сильно продвинула нас вперед со времени, когда я в библиотеке нашел парусник из кошмара Карен Тэнди.
Я уже видел этот рисунок — в школьных учебниках и исторических книгах, — но лишь когда он попал мне в руки в ту ночь в квартире Амелии Крузо, я понял, какое большое значение он имеет. На нем эскизно были представлены мыс острова, небольшая кучка домов, ветряная мельница и укрепленный форт в форме лотарингского креста. У берега стояли парусные суда, а на переднем плане плавали лодки и каноэ.
Самый большой из парусников был идентичен кораблю из кошмара Карен Тэнди. Это подтверждала подпись под изображением: «Самое старое известное изображение Нью-Амстердама, датируемое 1651 годом. В этом небольшом, но важном поселении была штаб-квартира генерального директора голландского отделения Вест-Индской компании».
Я подал книгу Амелии.
— Посмотри на это, — сказал я. — Это точно такой же корабль, как тот, который снился Карен Тэнди. И посмотри, тут с полдюжины индейцев в каноэ. Так выглядел Нью-Йорк триста двадцать лет тому назад.
— Гарри, — ответила Амелия, старательно изучая рисунок. — Это, может быть, то. Именно то, что мы ищем. Допустим, был там какой-то индейский шаман в Нью-Йорке или в Нью-Амстердаме столько лет назад. А Карен Тэнди воспринимает его вибрацию в месте, где он когда-то жил.
— Совпадает, — Макартур почесал свою бороду. — Здесь когда-то существовала индейская деревенька, как раз на месте нынешней Восточной Восемьдесят второй, Вы заметили, иногда создается впечатление, что она все еще находится там.
Я вытянулся во весь рост и потянулся.
— Весь этот «де боот» тогда начинает подходить. Если парень был шаманом в то время, когда голландцы поселились на Манхэттене, то единственные европейские слова, которые он знал, наверняка были голландскими. «Де боот» — это для него единственный способ сказать что-то о корабле. А судя по сну Карен, он боялся корабля. Она говорила мне, что парусник ей казался чужим, как пришелец с Марса. Допускаю, что именно таким он бы казался индейцу в то время.
Амелия закурила, взяв сигарету из помятой пачки.
— Но почему он был настолько недружелюбен? — спросила она. — И какую он имеет связь с опухолью? То есть, что вообще за дело связано с этой опухолью?
— Нашел, — неожиданно заговорил Макартур, который просматривал большой запыленный том энциклопедии. Он отметил нужную страницу и подал книгу мне.
— «Шаманы, — прочитал я вслух, — часто были могучими магами, якобы способными на необычные, неестественные поступки. Верили, что они бессмертны и что при угрозе они могут исчезнуть, выпив кипящего масла, а затем возродиться в произвольном месте, в будущем или прошлом, располагаясь в теле мужчины, женщины или даже животного».
Амелия смотрела на меня расширенными глазами.
— Это все, что пишут? — спросила она.
— Все, — подтвердил я. — Дальше начинается о танце дождя.
— Тогда это значит, что Карен…
— Беременна, — сказал я, закрывая книгу. — Можно сказать, что вскоре она родит примитивного дикаря.
— Но, Гарри, что, к черту, мы здесь сможем сделать?
Макартур встал и подошел к холодильнику в поисках пива.
— Вы можете подождать, пока этот шаман не вылупится, — сказал он. — А потом подайте ему порцию кипящего масла. Так вы без труда от-него избавитесь.
— Но это невозможно, — заявил я. — Карен умрет до того, как он будет готов родиться.
— Знаю, — хмуро ответил Макартур, медленно опуская жестянку с пивом. — Тогда я не имею понятия, что тут еще можно сделать.
— Я позвоню в госпиталь, — я подошел к телефону. — Может, у доктора Хьюза появится какая-нибудь идея. Во всяком случае, теперь у нас есть теория, которая все объясняет, а это уже заметные успехи в сравнении с положением два часа назад.
Я набрал номер Сестер Иерусалимских и попросил Хьюза. Судя по голосу, он был совершенно вымотан. Было уже около часа ночи, а он наверняка не выходил из госпиталя целый день.
— Доктор Хьюз? Это Гарри Эрскин.
— В чем дело, мистер Эрскин? У вас есть какие-нибудь известия в вашем духе?
— Я нашел медиума, доктор, и сегодня вечером мы провели сеанс в доме Карен. Произошла демонстрация — лицо. Мы проверили в книгах по истории индейцев и в разных справочниках. Считаем, что это может быть индейский шаман семнадцатого века. В одной из книг, послушайте внимательно, написано следующее: «при угрозе они могут исчезнуть, выпив кипящего масла, а затем возродиться в произвольном месте, в будущем или в прошлом, располагаясь в теле мужчины, женщины, или даже животного». Не считаете, что это может подойти, доктор Хьюз?
На другом конце телефона наступила тишина. Наконец Хьюз заговорил:
— Мистер Эрскин, я не знаю, что сказать. Подходит, и даже. Но если это правда, то как можно уничтожить такое чудовище? Доктор Снайт провел после обеда дополнительные исследования, и стало совершенно ясно, что если мы попытаемся каким бы то ни было образом убрать опухоль или убить этот эмбрион, то Карен Тэнди умрет. Это что-то стало интегральной частью ее собственной нервной системы.
— Как она себя чувствует, доктор? Она в сознании?
— Еле-еле. Не самым лучшим образом. Если плод и дальше будет расти в том же темпе, то могу только сказать, что она умрет в течение двух-трех дней. Доктор Снайт даже утверждает, что во вторник.
— А что специалист-гинеколог?
— Он так же удивлен, как и мы все. Он подтвердил, что эмбрион не является нормальным ребенком, но согласен со мной, что он обладает всеми чертами, характерными для быстрорастущего организма-паразита. Если вы верите, что это индейский шаман, то ваше мнение стоит столько же, сколько и те, которые я здесь слышал.
Амелия подошла ко мне и вопросительно подняла брови.
— Что с ней?
Я прикрыл ладонью трубку.
— Плохо. Врачи опасаются, что она не доживет до вторника.
— Но что с этим… шаманом? — спросила Амелия. — Считают ли они, что он будет расти и выживет? Иисусе…
— Доктор, — сказал я в трубку, — моя подруга спрашивает, что случится с эмбрионом шамана? Не будет ли он жить после смерти Карен Тэнди? Что вы собираетесь с ним делать?
Хьюз не колебался ни секунды.
— Мистер Эрскин, в этом случае мы сделаем то же, что и всегда. Если это ребенок, если он здоров и нормален, то мы сделаем все, чтобы его спасти. Если это чудовище… что ж, у нас есть уколы, которые позволяют избавиться от него быстро и без шума.
— А если это шаман? — осторожно спросил я.
— Что ж, — ответил он, помолчав. — Если это шаман, то не знаю. Но я не пойму, как это могло бы случиться, мистер Эрскин. Я не против того, чтобы сделать определенные шаги в сторону оккультизма, но, ради Бога, как она может родить трехсотлетнего индейца? Так что будем серьезны.
— Доктор, вы же сами предложили, чтобы мы попробовали узнать, не происходит ли что-то сверхъестественное. И вы сами сказали, что мое мнение стоит столько же, сколько и любое другое.
— Знаю, мистер Эрскин, — вздохнул Хьюз. — Извините. Но и вы сами признайте, что все это звучит, как бред шизофреника.
— Псих я или нет, но я считаю, что мы должны что-то сделать.
— Что вы предлагаете? — мрачно спросил он.
— Однажды вы уже дали мне совет — обратиться к эксперту — и были правы. Я сделал это. Считаю, что пришла пора пригласить очередного специалиста, кого-то, кто больше нас понимал бы в индейской магии и мистике. Дайте мне немного времени, и я постараюсь кого-нибудь найти. В Гарварде или Йеле должен быть кто-то, кто разбирается в этом.
— Возможно, — согласился Хьюз. — Хорошо, мистер Эрскин. Благодарю за участие и помощь. Прошу вас не стесняться и звонить, как только буду нужен.
Я медленно положил трубку. Амелия и Макартур стояли рядом, такие же усталые, но желающие помочь и по-настоящему заинтересованные. Они видели лицо на вишневом столе и поверили. Кем бы ни был этот дух, древним индейским шаманом или злобным чудовищем современности, они хотели помочь мне бороться с ним.
— Лучше бы голландцы оставили себе эти двадцать четыре доллара и предоставили Манхэттен индейцам, — заявил Макартур. — Кажется, древние хозяева начинают за это мстить.
— Страшно похоже на правду, Макартур, — согласился я, протирая глаза. — Попробуем немножко поспать. У нас завтра целая гора работы.
IVЧерез сумерки
Четыре часа у нас заняли поиски доктора Эрнесто Сноу. Подруга Амелии знала кого-то из Гарварда, тот знал кого-то другого, изучавшего антропологию, а студент, в свою очередь, привел нас к доктору Сноу.
Список его трудов был внушительным. Он написал пять монографий об индейских религиозных обрядах и магических ритуалах, а сверх того — еще и книгу «Обряды и магия хидачей». А самое важное, жил он совсем неподалеку, в Олбени, штат Нью-Йорк.
— Ну и что? — зевнул Макартур в полумраке хмурого, зимнего воскресного полудня. — Позвонишь ему?
— Пожалуй, да. Я только думаю, не идем ли мы сейчас по ложному следу.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Амелия.
— Всю эту историю с индейцами. У нас же нет ни малейшего доказательства. Только то, что то лицо на столике напоминает лицо индейца. Но это же совсем не означает, что оно точно индейское.
— Разве у нас есть какой-то другой исходный пункт, иная точка зрения? — пожала плечами Амелия. — Плюс вся эта жуть о возрождении. Успокойся, Гарри, мы должны именно это попробовать.
— Ну хорошо, уговорили, я звоню, — заявил я и поднял трубку. Я набрал номер доктора Сноу и с минуту слушал писк сигнала.
— Сноу слушает. — наконец отозвался резкий, жесткий голос.
— Доктор Сноу, прошу прощения, что звоню вам в воскресенье, но надеюсь, что вы извините меня, если я объясню вам причину. Меня зовут Гарри Эрскин, и я — профессиональный ясновидец.
— Кто вы? — заворчал Сноу. Казалось, что он явно не обрадован.
— Я предсказываю будущее. Я работаю в Нью-Йорке.