то единственным путем бегства для него является оставить существование в семнадцатом веке и вновь появиться в другое время. Не считаю, что он сознательно выбрал Карен Тэнди. Просто она случайно оказалась податливой к его реинкарнации и в нужное время оказалась в нужном месте.
— Доктор Сноу, — спросил я, — если мы не в состоянии с ним справиться, то кто сможет? Существует ли вообще кто-то, кто сумеет вызвать силы, способные уничтожить его навсегда?
Сноу задумался.
— Случай настолько необычный, что чисто по-человечески я жалею, что речь идет о жизни молодой девушки. Только подумайте, мистер Эрскин, через два или три дня мы можем встретиться с индейским шаманом, живым и жизнеспособным, из других времен, из далекого прошлого Америки. Мне кажется почти преступлением сама мысль о его уничтожении.
Макартур резко повернулся от окна.
— Мы все знаем о чудесах антропологии, доктор Сноу, — гневно сказал он. — Но здесь дело идет о жизни человека, которого мы пытаемся спасти. Карен Тэнди не просила этого колдуна, чтобы он рос на ее затылке. Считаю, что нам все же следует сделать все возможное, чтобы спасти ее. Более того — это наш долг.
— Да, я знаю это, — со вздохом признался Сноу. — Однако есть только один способ сделать это.
— Какой, — спросила Амелия. — Очень ли он труден?
— Достаточно. И опасен. Единственный человек, который может выйти на поединок с шаманом, — это другой шаман. Наверняка в какой-нибудь резервации еще живы один-два шамана. Конечно, ни один из них даже приблизительно не так могуч, как этот человек. Они знают, может быть, какие-нибудь старые обряды, но я не уверен, что они владеют умением и силами, сравнимыми с его силой. А если они не смогут его победить, если им не удастся его уничтожить полностью, то сами они наверняка должны будут погибнуть.
— Минутку, — вмешался я. — Этот шаман все еще не родился. Он еще не вырос до своих нормальных размеров, и наверняка он еще не так силен, как станет, когда разовьется полностью. Если бы мы сейчас нашли другого шамана, то мы могли бы убить его прежде, чем он появится на этом свете.
— Это было бы очень опасно, — заявит Сноу. — И не столько для шамана, сколько для молодой девушки. Они оба могут погибнуть.
— Доктор, — прервал я его. — Она же и так скоро умрет.
— Что ж, наверное, вы правы. Но все же трудно будет уговорить какого-нибудь старого, спокойного индейца из резервации рисковать жизнью ради белой девушки, которую он даже не знает.
— Но мы подкупим его, — спокойно заявил Макартур.
— Как? — удивилась Амелия.
— Мы, наверное, должны поговорить с родителями Карен Тэнди, — предложил я. — Наверняка они уже в городе. Денег им, скорее всего, хватает, а несколько тысяч долларов наверняка решат дело. Доктор Сноу, в состоянии ли вы помочь нам найти такого шамана?
Сноу снова потер ладонью подбородок.
— С этим не должно быть хлопот. У меня есть приятель в Южной Дакоте. Он кого-нибудь найдет. Естественно, мы должны будем заплатить за перелет этого шамана в Нью-Йорк, конечно, при условии, что он согласится.
— Считаю, что пришло время поговорить с родителями Карен, — заявил я. — Они имеют право знать, что творится, а нам вскоре понадобятся средства. Доктор Сноу, вас можно попросить об услуге?
— Конечно. Это сверхъестественный случай, и я буду польщен возможностью сотрудничества.
— Тогда позвоните в Южную Дакоту и попросите вашего приятеля, чтобы он отыскал самого сильного шамана, которого только можно найти. Если родители Карен согласятся, чтобы его пригласили, то мы будем готовы. Вы можете это сделать?
— С удовольствием.
Мы покинули дом доктора Сноу около пяти часов вечера. На дворе уже была ночь. Мы ехали через необычной расцвеченный замерзший пейзаж, измученные и озябшие, но твёрдо решившие спасти Карен Тэнди от таинственного врага, который вторгся в ее тело. Первое, что я хотел сделать после возвращения в Нью-Йорк, это проверить, как она себя чувствует, и спросить Хьюза, сколько, по его мнению, ей осталось времени. Не стоило бы брать на себя заботы по приглашению индейского шамана из Южной Дакоты, если Карен была уже мертва или могла умереть в любую минуту.
— Знаете что, — заговорил Макартур, вытянув ноги на заднем сиденье «кугуара». — Думаю, что во всем этом есть что-то от общественной справедливости. Конечно, что мне жаль Карен, но ведь кто сеет ветер, тот пожинает бурю, не так ли?
Амелия оглянулась на него и неприятно улыбнулась.
— Макартур, — сказала она. — Обожаю твою бороду и люблю твое тело, но твоя философия воняет.
Я высадил Амелию и Макартура в Вилледж, а сам поехал в госпиталь Сестер Иерусалимских, узнать, что с Карен. Но еще до того, как я добрался до места, я изрядно устал, поэтому мне пришлось зайти в туалет, чтобы вымыть руки и причесаться. Там я глянул на себя в зеркало. Я был бледен, измучен и выглядел так плохо, что начал задумываться, откуда у меня могут взяться силы для борьбы с шаманом из золотого века индейской магии.
Хьюза я нашел в его кабинете. Он просматривал под настольной лампой кучу бумаг.
— Мистер Эрскин, — приветствовал он меня. — Вижу, что вы вернулись. Как дела?
Я рухнул в кресло напротив стола.
— Считаю, что по крайней мере мы знаем, что творится. Другое дело, сможем ли мы, с этим бороться?
Он внимательно выслушал мой пересказ того, что сообщил доктор Сноу. Я рассказал ему также, что мы ищем другого шамана, чтобы привести его сюда. Он встал, подошел к окну и засмотрелся на медленно ползущие внизу огни машин и водовороты первых хлопьев свежего снега.
— Лишь бы только ничего из этого не попало в газеты, — буркнул он. — И так трудно сохранить тайну от остальных сотрудников, имевших отношение к нашему случаю. Только подумайте: второй или третий в мире эксперт по новообразованиям должен вызывать с равнин Южной Дакоты какого-то краснокожего специалиста по абракадабре, с амулетами и в военной раскраске, потому что сам он не может справиться с какой-то опухолью.
— Вы знаете так же хорошо, как и я, что это не обычный случай, — ответил я. — Ас магической опухолью нельзя справиться обычными методами. Спася Карен, мы докажем свою правоту.
Хьюз отвернулся от окна.
— А если не спасем? Что тогда я смогу сказать? Как оправдаться? Я привел индейского шамана, и он не помог, так?
— Доктор…
— Все в порядке, мистер Эрскин. Собственно, у меня нет никаких сомнений. Я видел в жизни достаточно опухолей, чтобы понимать, что эта действительно необычная. Верю в вашу теорию об индейцах. Сам не знаю почему, но верю. Не вижу другого рационального объяснения. Ни один из моих коллег не пытался даже угадать, что творится.
— Как она себя чувствует, доктор? — спросил я. — Растет ли постоянно опухоль?
— Хотите поглядеть? Она много хуже, чем вчера, когда вы ее видели.
Молча мы прошли к лифту. Молча надели хирургические халаты и маски.
Молча шли по коридору в палату Карен Тэнди и открывали двери.
Карен выглядела гротескно. Она лежала на животе, а ее лицо было белым как простыня. Раздувшаяся опухоль — большая бледная шишка, туго натянувшая кожу, — опиралась о ее спину. Нарост был величиной с подушку и время от времени, казалось, двигался, растягиваясь и сжимаясь, — омерзительный отросток, живущий враждебной жизнью.
— Боже, — прошептал я. — Она огромна.
— И все время растет, — ответил Хьюз. — Подойдите. Попробуйте ее коснуться.
Я осторожно подошел к постели. Опухоль была настолько велика, что с трудом верилось, что она — часть лежащей под ней девушки, носящей этот нарост на затылке, как будто какой-то уродливый горб. Я осторожно коснулся его кончиками пальцев. Кожа показалась мне натянутой, но упругой. Я явно чувствовал под ней что-то скользкое. Честно говоря, впечатление было точно таким же, как если бы я коснулся живота беременной женщины.
— Вы не могли бы его просто убить? — обратился я' к Хьюзу. — Сейчас он уже величиной с маленького ребенка. А если бы вы просто проткнули его скальпелем?
— Хотел бы я, чтобы это было возможно, — покачал он головой. — Если хотите знать, я с удовольствием бы отрубил эту мерзость тесаком для мяса.
Однако все снимки показывают, что нервная система этого чудовища нераздельно связана с системой Карен. Так что любая попытка хирургического вмешательства и удаления опухоли неизбежно убьет ее. Это скорее система не столько матери и ребенка, сколько сиамских близнецов.
— Может ли она говорить?
— Она не сказала ни слова за последнюю пару часов. Сегодня утром мы поднимали ее с постели для взвешивания, — тогда она сказала пару слов, но ничего такого, что мы могли бы понять.
— Вы взвешивали ее? Ну и что?
Хьюз глубже сунул руки в карманы халата и печально посмотрел на свою умирающую пациентку.
— Она не потеряла в весе… но и не прибавила. Чем бы ни являлась эта опухоль, а питание она берет непосредственно от нее. Каждый грамм, на который она тяжелеет, она отбирает у Карен.
— Приехали ее родители?
— Приехали сегодня утром. Мать в отчаянии. Я сказал ей, что мы хотим попробовать операцию, хотя я, конечно, ничего не говорил ей об истории с шаманами. Они и так страшно злятся на меня, что я еще не прооперировал Карен. Если бы я начал им рассказывать о древних индейцах, то они наверняка бы сочли, что я полностью свихнулся.
Я еще раз посмотрел на Карен Тэнди, бледную и молчаливую под своим мерзким бременем. Затем мы вышли, чтобы вернуться в кабинет Хьюза на восемнадцатом этаже.
— Как вы думаете, ее родители позволят себя убедить? — спросил я. — Вопрос в том, что на все это нам понадобятся деньги. Нужно заплатить шаману, нужно покрыть стоимость его перелета и отеля, я уже не говорю, что случится, если в битве он будет ранен. Я очень бы хотел помочь, но мы, ясновидцы, отнюдь не Рокфеллеры. Сомневаюсь, что мне удастся наскрести больше трехсот-четырехсот «зелененьких».
Хьюз нахмурился.
— В обычных обстоятельствах госпиталь мог бы покрыть затраты, но я не представляю себе, чтобы власти дали деньги на шамана. Нет, считаю, что ее родители имеют право знать обо всем, что происходит. Пусть они сами принимают решение. В конце концов, речь идет о здоровье их дочери.