— Невероятно, — заявил Джек. — Мы живем в век техники, а какие-то дряхлые трехсотлетние типы могут огненным взрывом поразить кого-то на расстоянии пары миль отсюда, в Вилледже. Что, черт побери, здесь творится?
— Творится магия, — ответил Поющая Скала. — Настоящая магия, создаваемая так, как человек использует свое окружение — скалы, деревья, воду, землю, огонь и небо. А также использующая духов, маниту. Сегодня мы уже забыли, как все это вызвать себе на помощь. Забыли, как бросать истинные взгляды. Но ведь все это еще можно делать. Духи все еще там, где были, готовые прибыть по вызову. Столетие для них — то же, что для нас наносекунда. Они бессмертны и терпеливы, но они и могучи, и голодны. Нужно много сил и отваги, чтобы вызвать их из бездны. И еще больше сил, чтобы отослать их назад и закрыть ворота, через которые они проходят.
— Знаешь что, Поющая Скала, — буркнул Джек. — Когда ты так говоришь, меня всего настоящий озноб пробирает, я весь дрожу.
Поющая Скала спокойно и внимательно посмотрел на него.
— У вас есть все причины испытывать дрожь. Это, вероятно, сильнейший повод для дрожи, который когда-либо имел место.
VIНад тьмой
Поющая Скала и я решили, что мы всю ночь по очереди будем бдить у палаты Карен Тэнди. Мы оба согласились, что Джек Хьюз должен остаться у себя и хорошо выспаться. Если нам удастся вернуть Карен Тэнди ее маниту, то он будет нужен нам как можно более свежий и отдохнувший, чтобы успешно справиться с возможными проблемами возвращения жизни девушке.
Мы заняли конурку рядом с палатой Карен, и, пока Поющая Скала спал, я сидел на столике в коридоре и наблюдал за всем через стекло в закрытой двери. Внутри дежурил санитар — на случай, если понадобится медицинская помощь. Но мы предупредили его, что, как только он увидит что-то необычное, он должен тут же начать колотить в дверь и звать меня.
Мне удалось найти в библиотеке госпиталя книгу доктора Сноу о хидачах, и я читал ее в холодном свете неоновых ламп. Текст был довольно сухо написан, но было видно, что автор является великолепным специалистом по магии шаманов.
Около двух часов утра мои веки начали слипаться. Я чувствовал, что не хочу больше ничего, кроме горячего душа, солидной порции виски и десяти часов сна. Я поерзал на столике, чтобы прогнать сонливость, но через минуту расслабился и начал видеть все как в тумане.
Наверное, я незаметно вздремнул. Мне приснился сон. Мне казалось, что меня окружает теплая, влажная тьма, но она не душила и не вызывала страха. Мне было удобно, как в лоне матери, а тьма давала мне силу и питание. Я чувствовал, что я жду, пока что-то не случится, пока не придет нужный момент. Когда же он придет, то я должен буду выйти из этой теплой тьмы в холодное, неизвестное место, жуткое и чуждое.
Меня разбудил страх. Я тут же посмотрел на часы. Я спал, наверное, не более пятидесяти минут. Я встал, чтобы через стекло заглянуть в палату Карен. Она лежала в постели, укрытая покрывалом, скрывающим большую часть ее омерзительного горба. Она все еще была без сознания, а ее лицо напоминало череп. Фиолетовые тени окружали глаза, глубокие морщины бежали по щекам. Казалось, она уже находится на грани смерти. Только поблескивающие стрелки щитов контрольно-диагностической аппаратуры показывали, что в ее теле все еще теплится жизнь.
Майкл, санитар, сидел по-турецки, читая карманного формата научно-фантастическую книжку под названием «Девушка с зеленой планеты». Я охотно поменялся бы с ним, отдав ему академическую монографию о жизни хидачей.
Я вернулся на свой твердый столик. Поющая Скала должен был меня сменить в три часа утра. Я уже не мог дождаться этого. Я закурил сигарету и начал крутить пальцами мельницу. В это время суток человеку кажется, что мир опустел, а он остался один в таинственный час, когда замедляется ритм сердца, а каждый более глубокий вдох затягивает его в глубь бездонного колодца ужасных снов и кошмаров.
Я докурил и погасил сигарету, затем снова взглянул на часы. Было 2:30. Вечер уже давно миновал, а утро было еще далеко. Не знаю почему, но перспектива встретить Мисквамакуса ночью ужасала меня намного больше, чем возможная схватка с ним днем. Ночью чувствуется, что злые духи охотнее отвечают на вызов, и даже обычная тень или одежда, странным образом сложенная на спинке кресла, может начать свою собственную, враждебную жизнь.
Еще ребенком я страшно боялся ходить ночью в ванную. Ведь это значило пройти мимо открытых дверей гостиной. Я боялся, что ночью, когда свет луны искоса падает через жалюзи, я увижу молчаливых людей, неподвижно сидящих у стола. Неморгающих, бессловесных. Предыдущих обитателей, давно уже умерших, неестественно рассаженных в креслах, которые когда-то им принадлежали.
И теперь у меня было такое же ощущение. Я поглядывал в обе стороны длинного пустого коридора, чтобы проверить, не двигается ли вдали какой-нибудь' расплывчатый силуэт. Я присматривался к дверям, не открывается ли медленно какая-нибудь из них. Ночь — царство магии и чернокнижников, а карты Таро предостерегали меня от ночи, смерти и людей, которые наводят злые чары. Теперь же я как раз и стоял перед лицом этой троицы.
В 2:45 я закурил очередную сигарету и медленно выпустил дым в мертвую тишину пустого коридора. В эту пору даже лифты стояли, а толстые ковры глушили шаги ночной смены. В этот момент я чувствовал себя единственным, последним человеком в мире и вздрагивал от страха каждый раз, когда переступал с ноги на ногу.
Измученный, я начал думать, а реально ли все происходящее или, может, я только воображаю это все или сплю. Ведь если Мисквамакуса не существует, то откуда мне известно его имя и что, собственно, я здесь делаю, неся одиночную стражу в госпитальном коридоре? Куря, я попытался прочитать еще страничку книги доктора Сноу; но от усталости буквы расплывались у меня перед глазами.
Наверное, тихий скрип передвигающейся по стеклу кожи заставил меня посмотреть на двери палаты Карен Тэнди именно в эту минуту. Тихий, почти неслышный звук, как будто кто-то в отдалении чистил серебряные ложки…
Я так и подскочил. К стеклу в дверях было прижато страшно перекошенное лицо. Глаза выходили из орбит, а оскаленные зубы раскрывались в беззвучном вое.
Длилось это максимум секунду, потом я услышал глухой всплеск, и все стекло залилось кровью. Струйка густой красной жидкости брызнула даже из замочной скважины и потекла по дверям.
— Поющая Скала-а-а! — завопил я, вбегая в конуру рядом. Я ударил по выключателю. Заспанный шаман еще сидел на постели, но в его широко раскрытых глазах уже отражались ожидание и страх.
— Что случилось? — бросил он, молниеносно поднялся и выбежал в коридор.
— Там было лицо за стеклом, всего секунду. А потом уже ничего, только кровь.
— Он вышел, — заявил Поющая Скала. — Или вскоре выйдет. Через стекло ты наверняка видел санитара.
— Санитара? Дьявол! Но что?.. Что Мисквамакус с ним сделал?
— Это старые индейские чары. Вероятнее всего, он вызвал духов тела и вывернул его на левую сторону.
— Вывернул его?
Поющая Скала не обращал на меня внимания. Он быстро вернулся в нашу конуру и открыл чемодан. Он вынул свои амулеты и кожаный бурдюк с какой-то жидкостью. Один из амулетов — страшную медную рожу на ремешке — он повесил мне на шею. Затем посыпал каким-то красноватым порошком мои волосы и плечи и, наконец, коснулся меня в области сердца концом длинной белой кости.
— Теперь ты защищен. В границах разумного, — заявил он. — По крайней мере, не кончишь так, как Майкл.
— Поющая Скала, — сказал я. — Я считаю, что у нас должен быть пистолет. Знаю, что если мы застрелим Мисквамакуса, то Карен Тэнди умрет, но, в конце концов, у нас может и не быть выбора.
— Нет. — Поющая Скала решительно покачал головой. — Если мы его застрелим, то его маниту будет нас преследовать до конца нашей жизни, чтобы отомстить. Только магией его можно победить окончательно. Он никогда не будет в состоянии вернуться. И к тому же, когда в дело замешаны чары, пистолет куда опаснее для стреляющего, чем для того, в кого стреляют. Идем, времени у нас уже нет.
Мы снова подошли к дверям палаты Карен Тэнди. Кровь уже частично схлынула со стекла, но мы видели только свет ночной лампы, алый после прохождения через залитое кровью стекло.
— Гиче Маниту, охраняй нас. Гиче Маниту, охраняй нас, — шептал Поющая Скала, нажимая на ручку двери.
За дверьми лежало что-то влажное и бесформенное. Поющая Скала, видимо, сильно толкнул двери, чтобы убрать это с пути. Кроваво-красный пузырящийся холмик, пронизанный артериями, жилами и кишками, — вот что осталось от Майкла. В комнате стоял тошнотворный запах блевотины и фекалий. Ноги скользили по полу. Я посмотрел только один раз и почувствовал, что мне становится дурно.
Везде была кровь — на стенах, на постели, на полу. Среди всего этого хаоса лежала Карен Тэнди, извиваясь под простыней, как большой белый червяк, пытающийся выбраться из кокона.
— Уже скоро, — прошептал Поющая Скала. — Наверное, она начала дергаться, и Майкл пытался ей помочь. Потому Мисквамакус и убил его.
Усилием воли успокаивая подкатывающий к горлу желудок, я — перепуганный, но и увлечённый зрелищем — наблюдал, как огромный нарост на шее девушки начинает извиваться и кидаться в разные стороны.
Он был так огромен, что тело девушки под ним казалось бесплотной тенью. Худые руки и ноги взлетали в воздух, сотрясаемые дикими рывками яростной бестии, рождающейся из шеи.
— Гиче Маниту, дай мне силы. Приведи ко мне духа тьмы и дай мне мощь. Гиче Маниту, услышь мой зов, — бормотал Поющая Скала. Своими магическими костями он рисовал в воздухе сложные фигуры и сыпал вокруг порошком. Запах сушеных трав смешивался с острой вонью крови.
Неожиданно меня охватило необычайно восторженное настроение, как будто я глотнул веселящего газа у дантиста. Все вокруг было удивительно нереальным, а я сам далеким и чужим, как будто смотрели только мои глаза, а сам я висел где-то в далекой тьме. Поющая Скала схватил меня за руку, и удиви