— Нет, Поющая Скала, — заявил я. — Я должен попробовать.
— Гарри, — попросил индеец, — будь рассудительным. Это же не имеет смысла.
Но я уже принял решение. Я взялся за холодную как лед ручку, готовый открыть дверь.
— Дай мне какие-нибудь чары или что-то еще для защиты.
— Гарри, чары — это не пистолет. Просто не ходи туда, йот и все.
Несколько секунд я раздумывал: а что, черт возьми, я вытворяю? Герой из меня никудышный. Но я располагал оружием, способным уничтожить Мисквамакуса. И мне представлялся для этого случай. Мне отчего-то казалось более легким и логичным попытаться убить его сейчас, чем позволить творить свои ужасы. Если существовало что-то хуже Звездной Бестии, то я не хотел бы этого видеть. А единственным способом сдержать дальнейшую материализацию было избавление от шамана раз и навсегда. Я сосчитал до трех и с размаха раскрыл дверь.
Я совершенно не был готов к тому, что застал внутри. Было так холодно, что я ощутил громаду темного ледника. Я’ хотел побежать вперед, но мои ноги могли двигаться только в замедленном темпе. Казалось, каждый шаг занимал целые минуты, когда, широко раскрыв глаза, я брел через липкий воздух, поднимая руку со стеклянной пробиркой.
Но хуже всего был звук. Он напоминал жестокий, холодный ветер, воющий ниспадающей нотой. Стоял глухой, монотонный гул. В комнате не было ветра, но неощутимый ураган выл и рычал, подавляя все ощущения времени и пространства.
Мисквамакус обернулся и посмотрел на меня, медленно, как фигура из кошмарного сна. Он не делал ни малейших усилий, чтобы задержать меня или защититься. Звездная Бестия преображалась, волнуясь, как тяжи жабьей икры или полосы густого дыма.
— Мисквамакус! — завизжал я. Слова стекали с моих губ, как густые капли растапливающегося воска, и, казалось, застывали в воздухе. — Мисквамакус…
Я остановился не далее чем в метре от него. Я должен был прикрыть рукой ухо, чтобы уменьшить оглушающий визг ветра, которого не было. В другой руке я сжимал пробирку с вирусом гриппа, вздымая ее вверх, как святое причастие.
— Мисквамакус! Вот невидимый дух, который поражал твой народ! Он у меня здесь, в этой бутылке. Закрой ворота, отошли Звездную Бестию… Иначе я выпущу его!
Какой-то фрагмент моего мозга регистрировал крик Поющей Скалы: «Гарри, вернись!» Но ураган ревел слишком громко, а мои надпочечники выделяли адреналин слишком быстро. И к тому же я знал, что если мы сейчас не прижмем Мисквамакуса к стене, то мы, возможно, никогда уже не избавимся ни от него, ни от демонов, ни от некоторой части ужасного населения магического прошлого.
Однако я ясновидец, а не шаман, и я не смог справиться с тем, что случилось потом. Я почувствовал в руке что-то холодное и шевелящееся — пробирка превратилась в черную извивающуюся пиявку. Еще немного, и я бы выбросил ее с омерзением, но в моем мозгу отозвалось предостережение: это мираж, еще один фокус Мисквамакуса. Поэтому я только плотнее сжал пробирку в ладони. Но все же чернокнижник перехитрил меня. Пиявка взорвалась огнем, а мой мозг работал недостаточно быстро, чтобы понять, что это тоже мираж, и вовремя сдержать инстинктивное движение. Я отбросил ее. Пробирка медленно поплыла к полу — неестественно медленно, как камень, тонущий в прозрачном масле.
Перепуганный, я попытался обернуться и побежать к двери. Но воздух стал густым, и каждый шаг требовал огромных усилий. Я заметил в дверях Поющую Скалу, протягивающего ко мне руки, но он, казалось, находится в сотне миль — спаситель, стоящий на берегу, до которого я не мог доплыть.
Изменчивый, прозрачный силуэт Звездной Бестии притягивал меня с непобедимой силой. Я чувствовал, что, несмотря на мое сопротивление, какая-то мощь влечет меня все дальше от двери, все ближе к центру магических ворот. Я увидел, как пробирка с вирусом гриппа изменяет направление полета и плывет к демону, крутясь и вращаясь, как удаляющийся в пространство спутник.
Меня пронизывал ужасающий холод. Среди погребального стона неподвижного урагана я видел тучи пара, создаваемого моим дыханием, и звездочки инея, оседающего на моей одежде. Пробирка с вирусом превратилась в кристалл льда и стекла. Для Мисквамакуса она теперь была так же опасна, как пистолет без обоймы.
Я оглянулся — я не мог сдержаться, — чтобы посмотреть на Звездную Бестию за своей спиной. Хотя я и шел с усилием в сторону, противоположную воротам, я ничуть не приблизился к двери. Лишь несколько сантиметров отделяли мои ноги от начерченного мелом круга, в центре которого вращался страшный водоворот взбешенного воздуха, которым стала притягивающая меня все ближе Звездная Бестия. Мисквамакус опустил голову и, протянув левую руку вперед, оглушительно громко начал напевать длинное заклятие, которое, наверное, взбесило демона еще больше. Чудовище напоминало теперь рентгеновское изображение желудка, дергающегося от перистальтики пищеварения.
Я боролся, но холод был настолько неприятен, что было трудно сосредоточить мысли на чем-то, кроме того, как бы согреться. Мышцы цепенели от мороза, двигаться сквозь густой как масло воздух, среди воя вихря было почти свыше моих сил. Я знал, что наверняка в конце концов сдамся и приму все, что уготовил для меня Мисквамакус. Я упал на колени.
— Гарри! — кричал от двери Поющая Скала. — Гарри, не сдавайся!
Я пытался поднять голову, чтобы посмотреть на него, но мышцы шеи будто окаменели. Да и я мало что мог видеть сквозь толстый слой инея, наросший на ресницах и бровях. От снега мои волосы слиплись, лес ледяных иголок-волос вырос вокруг моего носа и губ, где замирало дыхание. Я чувствовал обессиливающий мороз, слышал ужасающий шум вихря.
— Гарри! — кричал Поющая Скала. — Двигайся, Гарри! Двигайся!
Я поднял руку. Я попытался снова подняться. Мне как-то удалось отодвинуться от ворот на несколько сантиметров, но Звездная Бестия была слишком сильна, а заклятия Мисквамакуса держали меня, как сети.
Я заметил сброшенную на пол электрическую пишущую машинку с клавишами, покрытыми толстым слоем льда. Мне пришло в голову, что если я брошу чем-нибудь в Мисквамакуса или даже в саму Звездную Бестию, то я, может быть, отвлеку их на несколько секунд и смогу освободиться. Ох, как мало я понимал природу демонов. Я все еще относился к ним, как к ковбоям и индейцам. Я вытянул перемерзшую ладонь и со страшным усилием поднял машинку с пола. На ней было столько льда, что она весила, видимо, в два раза больше, чем обычно.
Я изловчился, упал на спину и бросил машинку к магическим воротам и невыразительной фигуре демона, Как и все другое здесь, она летела по длинной дуге, медленно вибрируя. Казалось, прошел век, прежде чем она пересекла границу круга.
Я не знал, что может случиться. Я лишь лежал, оледенев от холода, свернувшись в клубок, как эмбрион, ожидая минуты, когда вибрирующая машинка достигнет цели. Наверное, я даже прикрыл глаза и на секунду заснул. Когда человек замерзает, то он думает только о сне, тепле и отдыхе. Пишущая машинка коснулась пульсирующего силуэта Звездной Бестии, и тогда произошло необычное. Она взорвалась дождем металла и пластика, а я лишь на секунду заметил что-то в этом взрыве, что-то, будто бестелесную гримасу ярости. И хотя это не имело формы или очертаний и тут же исчезло без следа, оно оставило в памяти картину, как будто кто-то щелкнул фотовспышкой в темноте.
Звездная Бестия скорчилась. Тучи облаков свернулись внутрь, будто лепестки ужасного морского анемона. Траурный вой вознесся и упал удивительным, тревожным стоном. Я понял, что если я хочу отсюда выбраться, то это надо делать теперь или никогда. Я приподнялся и на четвереньках пополз к выходу, не оглядываясь.
Когда я пришел в себя, я сидел в коридоре у закрытой двери. Поющая Скала чертил вокруг нее защитные знаки, призванные, по крайней мере на определенное время, задержать Мисквамакуса в помещении.
— Ты свихнулся! — сказал он. — Совершенно свихнулся!
Я сбросил с волос тающий иней.
— Я еще живой. По крайней мере я пытался добраться до Мисквамакуса.
Поющая Скала покачал головой.
— Ты не имел ни малейшего шанса. Он бы тебя давно обработал, если бы не мои защитные чары.
Я закашлялся и поднял голову, чтобы посмотреть на него.
— Знаю, Поющая Скала. Благодарю. Но я должен был попробовать. Иисусе, ну эта Звездная Бестия и холодная же… Я чувствую себя так, будто прошел двадцать миль в снежный буран.
Поющая Скала встал на ноги и посмотрел через окошечко.
— Мисквамакус не двигается. Бестия исчезла. Считаю, что время убраться и нам.
— Что будем делать? — спросил я. Поющая Скала помог мне встать. — И, что еще более важно, как ты думаешь, что собирается делать Мисквамакус?
Индеец повел лучом фонаря назад, чтобы убедиться, что за нами никто не идет. Шепотом он медленно ответил:
— Мне кажется, что я знаю, к чему он стремится, и считаю, что самым разумным будет исчезнуть отсюда. Если он сделает то, что я предполагаю, жизнь в этих окрестностях станет решительно нездоровой.
— Но ведь мы же не можем его так оставить.
— Не знаю, что бы еще мы могли сделать. Хотя на самом деле он не творит свою магию такой цельной и могучей, как я ожидал, все равно он слишком силен, чтобы его двигать.
Мы быстрым шагом шли через мрачные коридоры в сторону лифта. На десятом этаже царили темнота и тишина, а шум наших шагов был приглушен, как будто мы шли по траве. Я запыхался, пока мы добрались до последнего поворота и увидели ожидающий нас лифт с раскрытыми настежь дверьми. Я вытащил свои ботинки из дверей и нажал на кнопку последнего этажа. С облегчением мы оперлись о стену. Мы чувствовали, как лифт несет нас наверх, к безопасности.
Когда мы вышли в яркое освещение восемнадцатого этажа, нас уже ожидала внушительная группа встречающих. Доктор Уинсон вызвал полицию, и восемь или девять вооруженных фараонов шастали между врачами и санитарами. Прибыла и пресса, а люди из «Коламбиа Бродка-стинг Систем» уже расставили свои камеры. Как только мы появились раздались крики и градом посыпались вопросы. Лишь прим