— Что это? — хрипло спросил лейтенант Марино. — Что это такое?
— Именно то, чем оно кажется, — ответил Поющая Скала. — Это спутники Великого Старца. В духовном смысле он является вредным, а это его вредители. Кажется, Мисквамакус использует все здание госпиталя как врата к Великому Старцу. Потому они так и шмыгают по стенам. Я даже думаю, что все они собираются на десятом этаже. А что потом… кто может знать?
Лейтенант Марино не произнес ни слова. Он только подал кодовую карту Поющей Скале и указал пальцем на выбитый на ней номер. Он казался потрясенным и ошеломленным, как и все мы. Даже газетчики и телеоператоры молчали, напуганные. Мы смотрели друг на друга безумными глазами людей, заключенных в тонущей подводной лодке.
Поющая Скала прошел в первую попавшуюся пустую комнату и нашел телефон. Я остановился рядом с ним, когда он набирал номер, слышал зуммер телефона и треск «автоматической секретарши». Внимательно глядя на карту лейтенанта Марино, шаман прочитал ряд цифр и ждал, пока его соединят с УНИТРАКом.
— Как ты хочешь это сделать? — спросил я. — Как ты скажешь компьютеру, что нуждаешься в помощи его маниту?
Индеец закурил небольшую сигару и выпустил дым.
— Думаю, что это вопрос использования верного языка, — сказал он. — А также убеждения операторов, что я не псих.
В трубке опять треснуло, и деловой женский голос ответил:
— УНИТРАК. В чем дело?
Поющая Скала откашлялся.
— Я звоню по поручению лейтенанта Марино, Департамент полиции, Нью-Йорк. Лейтенант Марино хотел бы знать, обладает ли УНИТРАК духовной экзистенцией.
С минуту стояла тишина. Потом голос сказал:
— Что? Прошу повторить?
— Лейтенант Марино хотел бы узнать, обладает ли УНИТРАК духовной экзистенцией.
Снова минута тишины.
— Сейчас… что это за шутки?
— Прошу вас… передайте вопрос.
Мы услышали вздох.
— УНИТРАК не запрограммирован давать ответы на такие вопросы. УНИТРАК является рабочим компьютером, а не одной из этих ваших университетских игрушек для сочинения стихов. У вас все?
— Подождите, — сказал молящим тоном Поющая Скала. — Прошу передать УНИТРАКу один очень важный вопрос. Прошу спросить его, есть ли у него какие-то данные о Великом Старце?
— Великом?.. Ком?
— Великом Старце. Это… кто-то вроде предводителя преступной банды.
— Какой раздел? Мошенничество, убийства, поджоги или прочее?
— Убийства, — ответил Поющая Скала после короткого раздумья.
— Хорошо. Подождите.
Мы слышали далекий стук и треск — на перфокартах набивали вопрос Поющей Скалы. Индеец беспокойно вертелся с сигаретой в руке. Страшный рев призрачного ветра не умолкал ни на секунду. Пол снова задрожал.
— Не верю, чтобы это удалось, — прошептал Поющая Скала, прикрывая рукой микрофон. — Уже скоро Великий Старец пройдет через ворота.
— А есть ли что-то еще, что можно сделать? — прошипел я. — Какой-то иной способ остановить его?
— Должен быть другой способ. В конце концов, смогли же древние чернокнижники запереть Великого Старца в бездне иного мира. Но даже если бы я знал как, то не уверен, что смог бы это сделать.
Мы молча ждали ответа УНИТРАКа, когда я неожиданно почувствовал как будто тошноту. Сначала я подумал, что это следствие колебания и вибрации пола, но затем понял, в чем дело: причиной являлся запах; Пронзительный, мерзкий, тошнотворный запах, заставляющий вспомнить о кролике, которого я когда-то купил и который оказался тухлым. Я потянул носом, скривился и посмотрел на Поющую Скалу.
— Он идет, — в голосе его не было эмоций. — Великий Старец идет.
Я услыхал снаружи какие-то крики, поэтому оставил его с трубкой в руке и вышел проверить, что случилось. Группа врачей и санитаров собралась вокруг оператора из КБС. Я протиснулся к Джеку Хьюзу. Он выглядел плохо. Он был бледен, и рука у него явно очень болела.
— Это репортер, — сказал он. — Он как раз снимал и неожиданно упал. Он трясся, как будто его ударило током.
Протиснувшись через толпу, я пробился к оператору, лежащему без сознания. Он был молод, светловолос, одет в джинсы и красную рубашку. Глаза его были закрыты, а лицо бледно и измучено. Его нижняя губа дрожала и кривилась в удивительной гримасе. Один из сотрудников госпиталя готовил шприц с успокоительным.
— Что произошло? — спросил я. — У него был какой-то приступ?
Сотрудник госпиталя старательно ввел в руку иглу и нажал на поршень. Через минуту гримаса с лица исчезла, дрожь почти прекратилась, ограничиваясь лишь редкими судорогами мышц лица.
— Не знаю, что с ним случилось, — ответил врач. Он был молод. Волосы его были тщательно прилизаны, а лицо было круглым, свежевыбритым. — Мне кажется, что у него резкий психический шок. Вероятнее всего — запоздалая реакция на все, что здесь творится.
— Мы, наверное, должны забрать его отсюда и перенести туда, где его можно поудобнее уложить, — заговорил доктор Уинсон.
Трое или четверо побежали за носилками, а остальные, растерянные или перепуганные, разошлись, ожидая очередного духа, который даст нам знать о своем присутствии.
Я услышал голос лейтенанта Марино, он что-то раздраженно говорил по радиофону. Он разговаривал с группой, идущей к нам на помощь. Видимо, они все еще никак не могли пробиться в здание. Все больше сирен раздавалось с улицы, а по окнам передвигались пятна лучей прожекторов. Через час, может, два начнет светать, если мы доживем до того, чтобы увидеть рассвет. Мерзкий смрад Великого Старца наполнил воздух. Двоих или троих уже вырвало. Температура резко менялась от невыносимой жары до страшного холода так, будто все здание охватил приступ белой горячки.
Я вернулся к Поющей Скале. Он как раз записывал какие-то цифры на куске газеты. Он казался оживленным и воодушевленным.
— Думаешь, что-то из этого получится? — спросил я его, когда он кончил писать.
Поющая Скала внимательно присмотрелся к цифрам.
— Я не уверен. Но что-то все-таки есть. Оператор компьютера сказал, что нет никаких данных о ком-либо по прозвищу Великий Старец, после проверки всех данных о кличках преступников за последние 10 лет. Однако УНИТРАК передал одно сообщение и ряд цифр.
— Какое сообщение?
— Что ж… оператор проверил его для меня. Оно звучит так: ПОРЯДОК ПРОЦЕДУРЫ ВЫЗОВА. А потом еще и цифры. '
— А поможет ли это? — спросил я, протирая лоб грязным платком. — Значат ли что-либо все эти цифры?
— Наверное, да. Во всяком случае, УНИТРАК ответил. А если так… то, может, он понял, чего мы от него хотим.
— Ты хочешь сказать, что эти цифры, — я указал пальцем, — информируют, как можно вызвать его маниту?
— Возможно. Мы ничего не узнаем, пока не попробуем.
Я грохнулся в кресло. Даже для меня это было уже чересчур.
— Поющая Скала, все это мне кажется немного натянутым. Знаю, что я делал, и знаю, что я видел, но только не говори мне, что построенный на общественные средства компьютер скажет нам, как вызвать его собственный дух. Это уже полное безумие.
Поющая Скала покачал головой.
— Понимаю тебя, Гарри. И у меня есть такие же сомнения. Могу только сказать тебе, что у нас есть сообщение от УНИТРАКа и что именно цифры соответствуют ритуалам вызова маниту объектов, созданных человеком. Честно говоря, это один из простейших ритуалов. Меня научил им шаман Сарара из племени паутов, когда мне было всего 12 лет. Я учился вызывать маниту ботинок, рукавиц, книг и разных других предметов. Я мог сделать так, что в книжке без прикосновения переворачивались страницы.
— Но книга — всего лишь книга, Поющая Скала. А здесь у нас есть компьютер стоимостью в пару миллионов. Он могуч. Он даже может оказаться грозным.
Шаман шмыгнул носом. Смрад Великого Старца вызывал тошноту.
— Не существует ничего более грозного, чем то, что мы вскоре испытаем, — заявил он. — Если уж нам суждено погибнуть, то по крайней мере смертью героев.
— Смерть меня абсолютно не прельщает. Даже героическая.
Поющая Скала положил мне руку на плечо.
— Но ты же не думал так, когда шел против Звездной Бестии.
— Нет. Но теперь я так думаю. Дважды за одну ночь — это чересчур много.
— А что это был за шум? — спросил шаман, меняя тему. — Разве уже кто-то ранен?
Я вынул сигарету из лежащей на столе пачки.
— Скорее, нет. Это один оператор из КБС. Лазил вокруг и снимал, пока неожиданно не упал. Наверное, у него эпилепсия или что-то в этом роде…
— Снимал? — Поющая Скала наморщил лоб.
— Точно. Думаю, что он хотел снять всех, кто тут собрался. Он упал, будто ему хорошо дали по черепу. Ничего больше не знаю, меня при этом не было.
Шаман на минуту задумался. Потом он быстрым шагом вышел в коридор и приблизился к репортерам из КБС. Их было пятеро или шестеро. Они беспокойно стояли, курили и раздумывали, что им делать дальше.
— Этот ваш коллега… — начал Поющая Скала. — С ним ничего не случилось?
— Наверное, нет, — ответил один из репортеров, невысокий коренастый мужчина в рубашке цвета сливы и в очках с толстыми стеклами. — Им занимаются врачи. Говорят, что все будет хорошо. Скажите, а что, собственно, здесь творится? Правда ли это насчет злых духов?
Поющая Скала игнорировал вопрос.
— Были ли у вашего коллеги раньше такие приступы? — продолжал он допрос.
— Никогда не слышал, — медленно повертел головой репортер. — Насколько мне известно, сегодня это было впервые. Он никогда не говорил нам о чем-то таком.
Индеец помрачнел.
— Кто-нибудь еще использовал тогда камеру? — спросил он.
— Нет. Она у нас только одна. Вы не знаете, что это за омерзительный смрад?
— Можно? — спросил Поющая Скала, вынимая из футляра переносную телекамеру. На ней была вмятина там, где она ударилась, но она была исправна. Кто-то из техников, хмурый мужчина в сером костюме, показал ему, как укрепить ее на плече и как смотреть через визир.
Пол задрожал, как собака в спазме оргазма или дрожащая от страха. Освещение снова погасло, а мрачный вой ветра зазвучал еще громче. Врачи, репортеры и полицейские, толпящиеся в помещении, что-то кричали в панике. Мы боялись думать, что творится в других кабинетах и комнатах. Да и в самом деле, мы ничем не могли им помочь. Лейтенант Марино все еще сидел у телефона, ожидая известий от группы подкрепления. Он уже потерял всякую надежду. Он прикуривал одну сигарету от другой, а на его лице было твердое, хмурое выражение.