— Что вам говорят карты, мистер Эрскин? Что вы видите? Есть ли что-нибудь о Папочке?
«Папочкой» она называла мистера Винкониса, толстого старого директора супермаркета, который курил одну сигару за другой и не верил ни во что более метафизическое, чем первая тройка на гонках Акведук. Миссис Винконис никогда ничего подобного не одобряла, что было видно по тону ее слов, и было ясно, что самое горячее желание ее сердца заключается в том, чтобы сердце Папочки наконец отказало в послушании и к ней перешли бы все владения Винконисов.
Я смотрел на карты с обычным, доведенным до совершенства выражением сосредоточенности. О Таро я знал ровно столько, сколько и любой другой, кто дал себе труд прочитать книгу «Таро для начинающих». Главное было — стиль. Если кто-то хочет быть мистиком, что ничуть не легче, чем стать секретаршей в рекламном агентстве, инструктором в летнем лагере или гидом на автобусных экскурсиях, то прежде всего ему следует выглядеть как подобает мистику.
Меня вполне удовлетворяла моя серая тридцатидвухлетняя личность, живущая в Кливленде, штат Огайо, с зачатком лысины — как говорится, «от ума» — с темными волосами и довольно стройная, хоть и с немного великоватым носом на бледном, с правильными чертами лице. Я дал себе труд покрасить брови в сатанинские дуги и непрестанно носить изумрудный атласный плащ с нашитыми лунами и звездами. На голову я насадил трехгранную зеленую шапку. Когда-то на ней был значок «Грин Бей Пейкерс», но по очевидным причинам я снял его. Запасшись благовониями, парой оправленных в кожу томов «Британской энциклопедии» и замусоленным черепом из лавки старьевщика в Вилледж, я поместил в газетах объявление. Оно гласило:
НЕВЕРОЯТНЫЙ ЭРСКИН Предсказание прочтенное, будущее отгаданное.
Твоя судьба ясна.
В течение нескольких месяцев я получил больше клиентов, чем мог обслужить. Впервые в жизни мне хватало на «меркури», «кугуар» и стереокомбайн с наушниками.
Но, как я уже сказал, это было нелегко. Постоянный наплыв идиотски ухмыляющихся дам среднего возраста, толпящихся в моем жилище, умирающих от жажды услышать, что случится в их нудной серой жизни, — этого почти хватало мне для того, чтобы на веки вечные погрузиться в бездну отчаяния.
— Ну, так что? — проскрежетала миссис Винконис, сжимая в сморщенных пальцах блокнот, оправленный в кожу аллигатора. — Что вы видите, мистер Эрскин?
Я повертел головой — медленно и с огромным достоинством.
— Карты передают сегодня важные известия, миссис Винконис. Они несут много предостережений. Они говорят, что вы слишком сильно стремитесь к будущему, которое, если наступит, может оказаться не таким приятным, как вы думаете. Я вижу серьезного джентльмена с сигарой, наверное, Папочку. Он говорит что-то — с сожалением. Он говорит что-то о деньгах.
— Что он говорит? Говорят ли карты, что он говорит? — прошептала миссис Винконис. Каждый раз, когда я говорил слово «деньги», она начинала вертеться и подскакивать, как рыба на раскаленной сковородке. Я повидал немало отвратительных страстей, но страсть к деньгам у женщины такого возраста может отбить у наблюдательного человека аппетит.
— Он говорит о чем-то, что слишком дорого, — продолжал я своим особым глухим голосом. — О чем-то, что решительно слишком дорого. Знаю, что это. Вижу, что это. Он говорит, что лосось в консервных банках слишком дорог. Он беспокоится, что люди, не станут покупать его за такую цену.
— Ох, — вздохнула миссис Винконис с раздражением. Но я знал, что я говорю… Я проверил утром колонку цен в «Супермаркет Рипорт» и знал, что лосось в консервных банках должен подорожать. На будущей неделе, когда миссис Винконис услышит ворчащего Папочку, то вспомнит мои слова и будет находиться под впечатлением моей необычной способности ясновидения.
— А что тогда со мной? Что со мной случится?
Я хмуро присмотрелся к картам.
— Увы, это не будет хорошая неделя. Совершенно… В понедельник вас подстерегает несчастный случай. Ничего серьезного. Ничего страшного, вы всего лишь уроните тяжелый груз на ногу, однако удар будет не настолько болезненным, чтобы вы не могли спать ночью. Во вторник вы будете играть с друзьями в бридж, как обычно. Кто-то из вас будет мошенничать, но я не открою вам, кто. Прошу вас играть низко и не рисковать. В среду — неприятный телефонный звонок, может быть, даже непристойный. В четверг вы съедите что-то, что вам повредит, и будете жалеть, что не отказались есть.
Миссис Винконис вперила в меня взгляд своих мутных выцветших глаз.
— На самом деле так плохо? — прокаркала она.
— Не настолько. Прошу не забывать, что карты могут и предостерегать, не только предсказывать. Если вы предпримете шаги для того, чтобы избежать этих ловушек, то эта неделя не будет для вас плохой.
— Благодарение Господу и за это, — пропыхтела она. — Стоит платить деньги хотя бы за то, чтобы знать, чего следует избегать.
— Добрые духи о вас хорошего мнения, миссис Винконис, — заявил я своим особым голосом. — Они переживают за вас и не хотели бы видеть вас в беде или в несчастье. Если вы будете хорошо к ним относиться, они ответят вам тем же.
Она встала.
— Мистер Эрскин, не знаю, как вас и благодарить. Мне уже пора, но мы увидимся в следующую пятницу, не так ли?
Я улыбнулся своей таинственной улыбкой.
— Естественно, миссис Винконис. И прошу вас не забывать своего мистического мотто на всю эту неделю.
— О, нет, наверняка не забуду. Каково оно на этой неделе, мистер Эрскин?
Я раскрыл крайне потрепанную старую книгу, лежащую рядом со мной на столике.
— Ваше мистическое мотто на этой неделе звучит так: «Крайне берегитесь косточек, и плод вырастет без затруднений».
С минуту она стояла неподвижно, с отсутствующей усмешкой на сморщенном лице.
— Это прекрасно, мистер Эрскин. Я буду повторять его каждое утро, как только проснусь. Благодарю вас за чудесное предсказание.
— Чрезвычайно рад сообщить вам это, — ответил я театрально. Затем провел ее до лифта, следя, чтобы никто из соседей не увидел меня в этом идиотском зеленом плаще и шапке. Я нежно помахал ей ручкой на прощание, а как только она исчезла у меня из глаз, вернулся к себе, зажег свет, потушил кадило с благовониями и включил телевизор. При удаче я имел возможность посмотреть солидную часть одной из серий «Коджака».
Я как раз шел к холодильнику за пивом, когда-зазвонил телефон. Я придержал трубку подбородком и открыл жестянку. Голос на другом конце провода был женским и беспокойным. Конечно, как же иначе. Лишь обеспокоенные женщины пользуются услугами таких типов, как Невероятный Эрскин.
— Мистер Эрскин?
— Эрскин фамилия моя. Предсказаниями занимаюсь я.
— Мистер Эрскин, не могла бы я с вами увидеться?
— Естественно. Оплата составляет двадцать пять долларов за обычную встречу с будущим и ближайшим, тридцать долларов — за предсказание на год и пятьдесят — за открытие судьбы всей жизни.
— Я хотела только узнать, что случится завтра, — голос принадлежал наверняка молодой и очень огорченной девице. Я молниеносно представил забывшую подмыться и забеременевшую, а потом брошенную секретаршу.
— Это как раз вполне для меня. В какое время вы хотели бы прийти?
— Около девяти. Не слишком поздно?
— Так замечательно получилось, что это мне подходит. Могу я узнать, с кем буду иметь дело?
— Тэнди. Карен Тэнди. Благодарю, мистер Эрскин. Я буду в девять.
Может, кого-то и удивит, что такая интеллигентная девушка, как Карен Тэнди, ищет помощи у такого шарлатана, как я. Если же вы долгое время играли в ясновидение, то имеете представление о том, как неуверенно чувствуют себя люди, которым грозит что-то, чего они не понимают. Особенно это касается болезни или смерти, и большинство моих клиентов имеют опасения относительно собственной смерти. Даже наиболее опытный и умелый хирург зачастую не сможет ответить на вопрос, что случилось, когда неожиданно угасает жизнь его пациента.
Ничего не дают речи типа: «Понимаете, миссис, если ваш мозг перестанет посылать электрические импульсы, то мы должны будем признать, что вы мертвы и будете мертвы до конца света». Смерть слишком ужасающа, слишком окончательна, слишком таинственна. Люди желают верить в загробную жизнь, по крайней мере, в мир иной, по которому влачатся жалобные духи их давно умерших предков, напялившие на себя голубые аналоги атласных пижам.
Именно этот страх перед смертью я распознал в лице Карен Тэнди, когда она постучала в мои двери. Он был настолько выразителен, что я почувствовал себя не слишком уверенным в своем зеленом балахоне и смешной зеленой шапке. У нее была стройная фигура и узкое лицо — хип девушки, которая всегда выигрывает школьные соревнования по бегу. Она обращалась ко мне с полной горечи вежливостью, из-за чего я чувствовал себя мошенником гораздо больше, чем когда-либо в другое время.
— Мистер Эрскин?
— Это я. Предсказание прочтенное, будущее отгаданное… Остальное вам известно.
Она тихо вошла в комнату, поглядывая на кадило, пожелтевший и затасканный череп и плотно задернутые занавески. Неожиданно я почувствовал, что вся эта атмосфера невероятно искусственна и фальшива, но она, казалось, этого не замечала. Я пододвинул ей кресло и угостил сигаретой. Когда я подносил ей огонь, я заметил, как дрожат ее руки.
— Итак, мисс Тэнди, в чем состоит ваша проблема?
— Собственно, не знаю, как и объяснить. Я была в больнице и завтра утром должна лечь на операцию. Но есть некоторые вещи, о которых я не могла им рассказать.
Я сел поудобнее и одарил ее успокаивающей улыбкой.
— Может, вы попробуете рассказать мне?
— Это очень трудно, — тихо ответила она. — У меня есть предчувствие, что это что-то более ужасное, чем кажется.
— Может, все-таки расскажете все, — сказал я, закладывая ногу на ногу под зеленым халатом.
Она испуганно поднесла руку к затылку.
— Каких-то три дня назад, наверное, во вторник утром, я начала чувствовать какое-то раздражение здесь, сзади, на шее. Это что-то разрослось, и я начала бояться, что, может быть, это серьезно. Я пошла в больницу, чтобы это что-то осмотрели.