Поющая Скала оглянулся, как будто хотел убедиться, что я все еще с ним, затем двинулся в сторону палаты Карен Тэнди — туда, где впервые появился Мисквамакус.
Рык астрального урагана Звездной Бестии мучил и раздражающе действовал на нервы. Он нарастал по мере приближения к цели. Я чувствовал себя так, будто кто-то пилил мне нервы заржавленной пилой. Все время мы слышали царапанье крыс, как будто нас сопровождал ужасный эскорт невидимых грызунов. Однажды мне показалось, что один из них вскочил мне на спину, и я долго с омерзением отряхивался.
Поющая Скала начал свои напевные заклинания. Он призывал духи племени сиу, чтобы они защитили нас от всепоглощающего зла Великого Старца; он взывал к маниту воздуха, скал и глубин, демонам болезни и заразы, чтобы они поразили Мисквамакуса. С трудом я распознавал его голос среди воя неземного ветра. Но я все же почувствовал, что эскорт крыс начинает относиться к нам с определенным вынужденным уважением.
Мы свернули за угол, и неожиданно темноту прорезали вспышки яркого света, появляющиеся из воздуха вокруг нас. Поющая Скала воздел руки к небу, и свет сосредоточился в них, чтобы стечь на бетонный пол. Это была молниякотораявидит, первый знак, что Мисквамакус уже знает о нашем присутствии.
Мы добрались до разветвления, непосредственно ведущего к палате Карен Тэнди. Молниякотораявидит разогнала большую часть призрачных крыс, но вой вихря не прекращался. Появился также и настоящий ветер, сильно дующий нам прямо в лицо. Поющая Скала махнул рукой, и мы, согнувшись, пошли дальше, навстречу неизбежной стычке с Мисквамакусом и Великим Старцем. Вой и стон урагана делали невозможным разговор. Через двери палаты Карен Тэнди мы заметили отблески астрального света — холодной энергии, создающей ворота для самого могучего и самого ужасного из легендарных существ.
Наконец, преодолевая ураган, мы добрались до самых дверей. Поющая Скала заглянул первым и тут же отпрянул с ужасом. Он закрыл лицо руками, как будто его ударило током. Ужас и страх парализовали и меня до такой степени, что я думал, что уже никогда не смогу сдвинуться с места.
Зло наполняло комнату — вонючий дым струился от двух огней, которые Мисквамакус разжег в металлических мисках по обе стороны астральных ворот. На полу был вычерчен круг самых удивительных и наиболее зловещих фигур, которые я видел в жизни, все они были начерчены очень старательно и покрашены чем-то, что, наверное, было кровью полицейских лейтенанта Марино. Были среди них необычные козлы, какие-то ужасные создания, похожие на огромных червей, и обнаженные женщины, рожающие ужасных бестий.
Рядом с кругом восседал деформированный и искалеченный, плохо видимый в клубах дыма Мисквамакус. Но не он возбуждал наибольший ужас, а то, что мы неясно видели в самых густых клубах дыма, — водоворот зловещей тени, разрастающейся во мраке, похожей на осьминога или на клубок змей, ящеров и чудовищ.
Самым ужасным было то, что я узнал Великого Старца — я понял, что он всегда был рядом со мной. Он был страхом перед удивительными формами, замечаемыми в складках занавесок и драпировок; ужасом лиц, появляющихся в слоях дверец шкафов; страхом, притаившимся на темных ступенях и в еле заметных отражениях в зеркалах и оконных стеклах. Здесь, в извивающихся, изменчивых формах, я открыл, откуда происходят мои давно забытые страхи и беспокойства. Каждый раз, когда слышишь ночью в спальне бестелесные шаги и дыхание, каждый раз, когда небрежно брошенная на кресло одежда кажется превратившейся в мрачную монахоподобную фигуру, каждый раз, когда тебе чудится, что ты слышишь шаги за собой на ступенях, — все это враждебное присутствие. Великого Старца, с ненавистью атакующего замки и печати, которые не выпускают его с того света.
Мисквамакус поднял руки и победно завыл. Глаза, звериные и безумные, пылали зловещим блеском, а тело блестело от пота. Руки он по локоть измазал в крови, когда вырывал из трупов полицейских кости, чтобы чертить ими магические знаки. За ним, почти невидимая среди дыма, извивалась и вертелась омерзительная, ужасающая фигура Великого Старца.
— Время, Гарри! — закричал Поющая Скала. — Помоги мне теперь! Время! Сейчас!
Он закрыл лицо руками и начал цитировать цифры и слова, бесконечное напевное воззвание к его собственным духам и к великому духу техники белых. Я крепко обнял его и сконцентрировал все силы своего перепуганного ума на одном только вызове: УНИТРАК…
УНИТРАК… УНИТРАК… Рев ветра приводил к тому, что я не слышал слов Поющей Скалы, но я старался поддержать его, прикрыть собой, когда он попытается победить Мисквамакуса и туманную фигуру Тогокото-рыйпожираетвбездне.
Было мгновение, когда казалось, что мы преуспеем. С ошеломляющей скоростью он выбрасывал слова, пел и кланялся все быстрее и быстрее, увеличивая мощь вызова технического маниту УНИТРАКа. Но все это время и Мисквамакус речитативом произносил заклятия и указывал на нас рукой, как будто хотел поощрить Великого Старца проглотить нас. Я заметил движение в клубах дыма, какие-то фигуры, ужасающие, свыше всякого человеческого воображения, — формы более ужасные и страшные, чем я видел в своих самых жутких ночных кошмарах. Из мрачной тучи Великого Старца начали высовываться туманные щупальца. Я знал, что нам остались только секунды. Напряжение парализовало мне мышцы, и я чуть было не отгрыз себе язык.
И тогда Поющая Скала неожиданно ослабел и осел на колени. Я встал на колени рядом с ним, сбросил с глаз перепутанные ураганом волосы и закричал, желая биться дальше.
Он посмотрел на меня. Его лицо выражало только страх.
— Не могу! — закричал он. — Я не могу вызвать УНИТРАК! Не могу! Это маниту белых! Он не послушает меня! Он не придет!
Я не мог поверить. Я посмотрел через плечо на Мисквамакуса, обеими руками указывающего в нашу сторону, на темных змей Великого Старца, развевающихся над головой шамана. Я знал, что это конец. Я вырвал из рук Поющей Скалы помятый кусок бумаги и прочитал его в призрачном свете астральных ворот.
— Спаси меня, УНИТРАК! — кричал я. — Спаси меня! — и раз за разом выкрикивал цифры. — УНИТРАК! УНИТРАК! Ради Бога, Унитраааккк!
Поющая Скала застонал, перепуганный, прячась в моих объятиях. Мисквамакус, с лицом, искаженным звериной гримасой, плыл ко мне по воздуху, вытягивая руки и поджимая деформированные ноги, а вокруг него вырастали переменчивые, ужасающие обличья Великого Старца.
С минуту я молчал. Потом, поскольку ничего другого я не мог придумать, я воздел руки так, как это делал Мисквамакус, и прокричал то, что считал заклятием:
— УНИТРАК, вышли своего маниту, чтобы уничтожить этого чернокнижника. УНИТРАК, охрани меня от ран. УНИТРАК, закрой ворота в великую Бездну того света и выгони этого мерзкого духа.
Мисквамакус подплыл ближе и в ответ начал декламировать инвокацию к Великому Старцу. Его слова, тяжелые и мрачные, пробивались сквозь вой урагана, как хищные бестии.
— УНИТРАК! — закричал я. — Приди, УНИТРАК! Приди!
Мисквамакус был уже почти рядом со мной. Его дьявольские глаза горели сумасшедшим огнем на темном, блестящем от пота лице. Он кривил губы в гримасе боли, усилия и ненависти. Он чертил в воздухе круги и невидимые диаграммы, притягивая зловещий водоворот Великого Старца, готовя своими чарами ужаснейшую смерть, какую только мог для меня выдумать.
— УНИТРАК, — беззвучно прошептал я среди рева вихря. — О Боже, УНИТРАК!
Это случилось так неожиданно и резко, что я сначала даже не понял. Я думал, что Мисквамакус поразил меня молниейкотораявидит или что все здание распадается на куски. Это был оглушительный шум, более громкий, чем вой урагана, электрический треск миллионов вольт, рык как бы тысячи одновременных стычек. Яркое свечение раскаленных сетей озарило комнату: ослепительные симметричные ряды блестящих контуров, по которым бегали белые и желтые искры.
Мисквамакус рухнул на землю, почерневший, обугленный, залитый кровью. Он падал с закрытыми глазами, как бездушный кусок мяса, прижимая руки к телу.
Пульсирующие блеском сети создали стену между мной и темным силуэтом Великого Старца. Я видел, как демоническое создание корчится и вертится, удивленное и запуганное. Напряжение сети было таким огромным, что я мог смотреть только через полуприкрытые глаза и все равно с трудом замечал дрожащую тень демона.
У меня не было ни малейших сомнений относительно того, чем было это ослепительное явление. Это был маниту, дух, внутренняя сущность компьютера УНИТРАК. Мое заклятие — инвокация белого человека — вызвало ответ духа белых людей.
Великий Старец кипел, расточал вокруг могучие круги тьмы. Он издал вопль страдания, который переродился в яростный рев, вздымающийся до боли, поглощающий меня своей оглушающей, вибрирующей силой, туннелем бешеной ярости, от которой дрожали стены и трясся пол.
Блестящая сетка маниту УНИТРАКа потемнела и замигала, но лишь затем, чтобы через мгновение засиять еще ярче — уничтожающий взрыв технической мощи, затмевающий все видения и все звуки. Я чувствовал себя так, как будто падал в котел с жидкой сталью, утопая в блеске и увязая в шуме.
Я слышал только одно — голос, которого не забуду до конца жизни, голос кого-то, кричащего в ужасающих муках, непрерывно, переходящий границы моей выдержки. Это был голос вырываемых нервов, раздвоения рассудка, пытаемой души. Это был Великий Старец. Его материальная часть буквально выжигалась безграничной, непонятной ему мощью УНИТРАКа. Священный огонь современной техники выталкивал его назад, к туманным, хмурым лежбищам древних астральных плоскостей.
Раздались шум, хлюпанье, бульканье, и ворота, которые нарисовал на полу Мисквамакус, начали втягиваться внутрь себя, всасывая туманную фигуру Великого Старца, как вентилятор всасывает дым. Мощь засияла еще раз ужасным блеском, и воцарилась тишина.
Минут пять, а то и десять я лежал, ослепленный, не имея сил двигаться. Когда же мне наконец удалось встать, зеленые сетки контуров все еще плавали у меня перед глазами. Я волочил ноги, как старец, спотыкаясь о мебель и ударяясь о стены.