Попасть и не пропасть
Дверца холодильника плотно закрылась без хлопка, прорезиненная по краю. Джиён вытянул из недр с подсветкой две банки пива и одну жестом предложил мне. Я покачала головой. Он пожал плечами. — Ладно, выпью обе сам. — На отделении морозильной камеры циферблат показывал, что от ночи осталось всего ничего, и вот-вот подступит утро. Никаких магнитиков с напоминаниями о поездках не было, как и у Сынри. Для миллионеров развешивание сувениров слишком глупо, и воспоминаниями они не дорожат, хотя, мне кажется, Сынри мог бы отмечать чем-нибудь всех своих любовниц, а не посещенные места. Хотя бы просто делать зарубки на дверном косяке. Хватило бы там пространства? — Есть хочешь? — Нет, спасибо. — За что спасибо? Хотела бы — сама бы сейчас готовила. — Зашипела пеной вскрытая банка, и Джиён пошёл прочь с кухни. Ему навстречу выбежали собаки, врезались в его ноги, он наклонился, чтобы потрепать их, но Гахо, едва приняв его ласку, оторвался и бросился ко мне, а за ним поспешила и Джоли. Зарываясь мордами в мой подол, они стали кружить внизу, так что и мне пришлось сесть на корточки и начать их гладить. — Узнали, — улыбнулась я. — Они почти всех гостей так встречают, — отпил Дракон пива, сидя напротив меня согнуто, оставленный собаками в одиночестве, коленки под мышками, пальцы левой руки кончиками касаются пола, на котором стоят босые ступни. Я тоже разулась, но мои ноги прятались под платьем до самых подошв. У Гахо первого проснулась совесть, и он вернулся к хозяину, понюхав хмельной аромат, сочащийся из банки, и, фыркая, потряс головой. — Так вряд ли здесь бывает кто-то чужой, поэтому им все знакомы. Когда я была тут впервые, они ко мне не кидались ластиться. — Глаза мужчины сузились, оценив мою память. — Я не выбрасывал твоих вещей, если хочешь переодеться — гардероб на месте. — Скучал по мне и не мог расстаться с тем, что принадлежало мне? — подколола я. — Я не понял, ты опять страх потеряла? — с насмешкой заметил Джиён, подразумевая, наверное, то утро, когда я беспардонно к нему ворвалась и разбудила его. — Будешь зарываться, я ведь могу и наказать. — Попробуй, я папе пожалуюсь. — Русскому или Римскому? — Сынхёну. Ты не слышал? Он хотел меня удочерить. — Обомлев на пару секунд от шока, Дракон осветился резкой улыбкой и засмеялся следом, поднимаясь. — Шустра, ничего не скажешь. Знаешь, сегодня я слишком вымотан для каких-либо дебатов, хочется просто выпить и уснуть, поэтому, не обессудь, но я пойду к себе. — Ну, я вообще никогда в роли инициатора споров не выступала, так что спокойной ночи. — Тоже встав, я побрела следом. Шарпеи побежали с нами, а мы с Джиёном, хоть вроде как и простились, но всё равно пошли гуськом на второй этаж. Лестница-то туда одна. Нет, была ещё запасная по другую сторону особняка, но нормальный короткий путь — по этой. И мы молча потопали по ступенькам наверх. В тот момент, когда мы должны были пойти в разные стороны, достигнув второго этажа, Джиён обернулся ко мне: — То есть, ты хочешь сказать, что это я всегда тебя разводил на трёп? А ты была против пофилософствовать? — Против не против, а нужды в этом не видела. Зачем мне нужны были эти беседы? Чтобы разочароваться в вере? Слова ничего не дают, в итоге на нас влияют действия и события, будь наш оппонент хоть доктор риторических наук. — Джиён прищурился в привычной для него манере. Сложилось впечатление, что его задело замечание, что слова — его конкретно слова — ни на что не могли повлиять. Как же так? — А разве не приятно становиться чуточку умнее? Задействовать мозг, как не бесполезный орган? — А разве не приятно становиться чуточку добрее? Задействовать сердце, не только как насос для крови? — Блядь, ладно, спокойной ночи, — вымученно начал отворачиваться Дракон, нахмурившись. Он серьёзно выглядел уставшим и, как я стала понимать, всё его терпение, выдержка, учтивость того времени, когда я здесь жила, были игрой. Ему хотелось быть таким вот умиротворенным типом с железными нервами, и он им был, а сейчас ему лень, он не хочет, поэтому просто забивает на всё в любой момент, когда ему надоедает. И я даже не знаю, не сложнее ли с ним вот таким? Лицемерный Дракон — это одна беда, а настоящий — это уже двойная порция беды с добавкой. И проблемами на десерт. Я сделала шаг в его сторону, что он заметил и вынужден был остановиться, чтобы выслушать: — Ты постоянно спрашиваешь меня «а не думала ли ты?», и мой ответ чаще всего «нет», потому что раньше я, действительно, мало думала. А ты на мои вопросы из разряда «а не чувствовал ли ты?» тоже всегда отвечаешь «нет». Такое ощущение, в самом деле, что у меня нет мозгов, а у тебя сердца. Но так же не бывает, у всех людей одинаковое сложение, комплект органов, и жить мы способны по одним принципам, и понимать друг друга… — Одинаковое? Бьюсь об заклад, кое-что у нас разное, и, как показал мне опыт, именно там более-менее способны пересекаться мужские и женские интересы, а заодно находится взаимопонимание. — Ты поэтому так твердо заявляешь, что спать мы не будем? Чтобы не дай Бог наши интересы не пересеклись, и тебе не пришлось меня понять? — Джиён поставил опустошенную алюминиевую банку на высокий круглый журнальный столик с полками, и достал из кармана штанов следующую, не открывая её, а просто корябая ногтем по металлической отмычке для открытия. — Так сказала, как будто ты настаиваешь потрахаться. — Я хмыкнула, показывая, что просто повторила его слова. Джиён поставил полную банку рядом с пустой и сделал резкий шаг мне навстречу. Да такой большой, что оказался буквально впритык, и я в легком полуиспуге, полунедоумении хотела отступить, но позади была лестница, и я начала заваливаться назад. Мужчина поймал меня за руку возле локтя и дернул на себя. Без каблуков я была с него ростом, чуть-чуть ниже, и глаза с глазами оказались на уровне. — Ну давай, продолжай свою браваду. Думаешь, что я потеряю свой интерес к тебе и забуду о твоем существовании, если мы переспим? Давай, пошли поебёмся, проверим. — Я отдернула руку из его хватки, отступила уже осторожнее и отошла на шаг, подальше от ступенек вниз. — Что? Нет? Не хочется? Ну так и нечего поднимать эту тему. Мне-то хочется, я разве откажусь? Только… а что, если я придумаю после этого ещё какие-нибудь издевательства и унижения для тебя? Заинтересуюсь тобой ещё сильнее? Захочу посмотреть, как ты удовлетворишь весь Сингапур. — Слушая его, не слова, а скорее голос, я вглядывалась в его очи, и до меня постепенно стало доходить: это он бравирует. Да-да, именно он. Умело и безумно натурально, никто бы не разоблачил, даже я ещё месяц назад, но вдруг откуда-то пришло это озарение — он лицедействует! Его попытки засечь меня в трусости — фарс, потому что трусит именно он. Почему? Джиён усмехнулся: — Спокойной ночи ещё раз, — и пошёл к двери в свою спальню. Замешкавшись, я посмотрела на увеличивающееся между нами расстояние, на пятки Дракона, которые грозили спрятаться в своей пещере от людей и конкретно меня. Приподняв подол, я пошла за ним. Услышав это, уже на пороге, открыв дверь и переступая, Джиён обернулся. Я смело подошла к нему, смотря мимо него, внутрь комнаты, продолжая путь туда. Я выведу его на чистую воду! — Куда? — выставил он руку шлагбаумом, как таможня, не дающая добро. Я уперлась в неё грудью. — К тебе в кровать. Ты же сказал, что я бравирую? Нет. У меня хватит смелости. Особенно после нижнего борделя, пусть там ничего и не случилось — рецепторы страха мне несколько отшибло. Пошли, давай. Как ты там говоришь? Потрахаемся. — Джиён уставился на меня бодрее, его усталость куда-то улетучилась, однако ликвидировалась она не радушием, а гневом. — Что? Идём. — Блефуешь, — прищурился он. — Раздеться для верности? Хорошо. — Я взялась за лямки платья. Джиён начал было округлять глаза, но вернул их к нормальному размеру, поймав мои кисти рук. Губы его поджались в неком нешуточном остервенении, ледяном и безъяростном, на первый взгляд, но с корнями уходящем в тотальную ненависть. — Прекрати, какого черта?! — Ты же хочешь этого? Ты же думаешь, что проблема во мне? Так вот — у меня нет проблем, и во мне тоже! — Я отпихнула его и переступила порог. Он поймал меня за плечи и потянул назад. Я начала вырываться. — Уйди из моей спальни! — Нет! — Шлепнув его ладонью куда-то в плечо, я опять прорвалась и ступила на мягкий ковер, но Джиён поймал меня со спины за талию и выволок в коридор. — Пошла вон, я сказал! — Вцепившись в его запястье, я его поцарапала. Мужчина зашипел и отдернул его, но другой рукой перехватил меня за ладонь. Я подняла её вместе с его пальцами и больно укусила за них. — Блядь! — крикнул Джиён. Я снова была внутри. — Даша! Твою мать, иди на хер, я хочу спать, выматывайся отсюда! — Я гордо скрестила руки на груди и повернулась к нему лицом. Чего же он так боится? Нет, страхом это не назвать. Брезгливость? Нет. Я всё ещё его не понимаю, но я нащупала что-то, что трогает его, выводит из себя. Или просто идёт не по его плану. Не отступившись, он опять подошёл ко мне, развернул на месте, схватил под грудь и поволок на выход. Силы у него, несмотря на достаточно щуплый вид, было больше, чем у меня. И пока он толкал меня к распахнутой двери, молчаливую, пыхтящую и упорную, я на какое-то мгновение почувствовала что-то… что-то новое и странное. Никогда раньше он столько меня не трогал, не касался, так продолжительно и крепко. Это какой-то новый виток в наших контактах, до этого был продолжительный период исключительно мозговых. Его грубая близость, недовольство, его руки, обхватившие меня — они будто разрушали его образ ужасного и коварного Дракона. Это всего лишь мужчина, как Тэян, как Сынри. Ничего иного, особенного, хотя… те хотели меня, лезли ко мне, тащили в койку, а этот… выпроваживает из спальни. Джиён поднес меня, буквально оторвав от пола, к двери и я, ухватившись за ручку, закрыла её перед нами, не дав себя вынести. Обозленно отпустив меня, Джиён выругался и отступил. — Я не буду с тобой спать, ясно?! Убирайся отсюда! Пока ещё по-хорошему, пока я не набрался смелости пристрелить тебя. — А ты можешь? Что ж, мне есть к чему стремиться. Вывести тебя из себя настолько, что ты меня убьёшь. Сколько лет ты уже не убивал собственноручно? Может, я буду последняя личная жертва Дракона? — Он с ненавистью испепелял меня сквозь прищур. Схватил за плечи и прижал к запертой двери. — Для чего ты хотела поехать ко мне? Для этого спектакля? Чтобы вывести меня? Или, в самом деле, чтобы переспать? Ты надумала стать моей любовницей и добиться от меня через постель каких-то поблажек? — Угадай. Я же такая прозрачная, а ты такой умный. Ты же сам всегда знаешь, кто и зачем что делает. — Джиён замер, видимо собираясь с мыслями или собирая нервы в кулак. Сильный выдох обозначил перемену его настроения. Он моментально и широко улыбнулся, не отходя от меня. — Решила стать загадочной? Любопытно. — Искренне ли он успокоился? Да, я не стала видеть его насквозь, не научилась читать его мысли, но… он разучился предвидеть мои ходы, и он перестал понимать меня. И это заиграло в его взоре. Не потеха над глупой девочкой, а внимательность к необъяснимому объекту, который не поддаётся его логике, беспощадной и всемогущей. Ей что-то не поддалось! Глаза Джиёна, чернеющие, опасные, похорошели почему-то. Они стали почти красивыми, прекрасными в своей смертоносности. Я что-то нашла великолепное во зле, как мне показалось. Иногда оно способно украшать? Не знаю. Но глаза, которыми смотрел сейчас на меня Джиён, могли вытянуть душу более продуктивно, чем все те речи и соблазны, которые он обрушивал на меня когда-то. — Ты хотел забрать мою душу, — не преминула озвучить я свои идеи, — и я сейчас подумала, что если бы ты вложил в свой взгляд чувства и попытался воспользоваться ими, как оружием, то со м