едя по лицу, я посмотрела на пальцы. Надо же, всё-таки прозрачные, а не кровавые. Почему всё так? Почему… Уже стемнело. Звёзды зажглись над безмолвной водой, она отражала их, размывая образы, так что расплывались рябые пятна, а не яркие точки. Я не смогла бы ещё раз воспроизвести свой маршрут, приведший меня к этой пристани, с которой я свесила ноги и уже больше часа сидела всхлипывая, затихая, расходясь, успокаиваясь и опять начиная рыдать. Я где-то ходила, куда-то уехала, куда-то брела, забыла поужинать и вообще забыла обо всем, кроме того, что Сынхён, любя жену больше жизни, потерял её, а я, полюбив Мино, не смогла быть с ним вместе вовсе. Почему любовь подобна проклятью? Почему несчастье сваливается именно тогда, когда любишь? Почему любовь неразлучна со страданием? Почему равнодушные счастливее? Почему Мино выбрал её? Ведь Сынри выбрала не я, это вынужденная мера, а он… не Джиён же его заставил? Я наткнулась на них совершенно случайно, они гуляли, держась за руки. И что же? Я тоже гуляю с Джиёном, держась за руку. Нет, здесь совсем другое. Дело в том, что Мино никогда не полюбит такую, как я, потому что он любит другой типаж, активный, порочный, наглый. А я такой не являюсь, и вряд ли стану. Как же мне забыть его? Как мне перестать думать о нем? — Идеальная женщина! — раздался окрик со стороны берега. Я повернулась на голос Джиёна, идущего в мою сторону по деревянному настилу. Опомнившись, я отвернулась, вытирая слёзы. Он же сразу заметит. Дракон подошёл быстро. — Я заебался тебя искать, идеальная женщина. — Идеальных для себя людей легко теряют, — проныла я под нос себе, уже не реагируя на мат. Джиён сел рядом и тоже свесил ноги, шумно вздохнув. — Дела отменил, бури и не должно было быть. Что же произошло? Ты сама испортила романтический ужин на яхте. Просто на него не явилась. Обалденно придумала. — Извини, не было настроения. — Чего размокла тут? — посмотрел он на меня. Блин, заметил. Я отвернулась ещё сильнее, в другую сторону. — По-твоему, у меня совсем нет причин? — На тебя Сынхён так повлиял? Согласен, он даже во мне иногда брешь пробивает. Правда. Большой, сильный, но слабый человек, бедный богач. Ему нельзя было сразу оставаться без каких-либо лекарств. Постепенно выходить надо. Ничего, оклемается. — Я молчала, и Джиён сделал перерыв. — А ты всё такая же сочувствующая тряпка. — Хочешь разочароваться? Я плачу по собственным мотивам. — По собственным? — Да. Прогулка не удалась. — Какого черта ты вообще поехала хрен знает куда? Я сказал ехать домой. — А я хотела погулять. — Блядь, вот прям про тебя сочинили: «Жила-была девочка — сама виновата». Чего ты ищешь? Приключений? — Может, как и ты, разнообразия. Может, ты меня утомил. — И как, Мино развеселил? — Я резко обернулась к нему, сверкая глазами. Откуда он узнал? Губы поджались. — Он позвонил мне и сказал, что видел тебя совершенно одну. Я поехал в парк, но тебя там уже не было. И мотался полдня, ища, в какую дыру тебя занесло. Ты в курсе, что тебя ищет почти сотня драконов по всему городу? — Я польщена. Но не стоило волноваться, тут же всё принадлежит тебе. Кто меня тронет? — Да ты сама себя тронешь! — повысил голос Джиён. — Откуда мне было знать, утопиться или повеситься тебе захотелось после всего? Ты же ненормальная! — Наверное, если до сих пор этого не сделала, надеясь на лучшее. — Дракон схватив меня за предплечье и притянул к себе, гневно воззрившись в упор. — Твоя жизнь принадлежит мне! И даже если ты попытаешься с собой что-то сделать — я тебя откачаю, уж поверь. Но после этого ты будешь сидеть в подвале на цепи, чтобы ничего не смогла с собой сделать! — Джиён отпустил меня и поднялся. — У меня самого уже нет настроения на романтический ужин. Хватит с меня и того, что на второй половине кровати рядом со мной будет спать девушка, плачущая в подушку по другому мужику. Атас! Скорее бы конец недели, пусть Сынри мучается. — Ты знал, что у Мино есть девушка? — Да, они около трёх недель уже встречаются, — пожал плечами Дракон. — Если бы я тебе сказал, ты бы не поверила, или подумала, что это мои козни. Хорошо, что ты увидела сама. — Это ты их свёл? — Нет, она его коллега, месяца два назад устроилась в соседний кабинет, видимо, там и закрутилось. — Джиён потопал ногой, что-то соображая, позвенел в кармане ключами и перстнями, бьющимися о них. — Убить её? — Нет. — А его? — Тем более. — А их обоих? — Прекрати. — Её могут похитить и кинуть в бордель. — Джиён, это не смешно! — Я поднялась, отряхнув задницу. — Какой смысл в этом? Неужели ты не понимаешь, что есть чувства — его, мои. Они не зависят от денег, даже от жизни! Ты можешь убить его, но он не перестанет мне нравиться. Ты можешь убить её, но ему не начну нравиться я. Твои методы ничего не решают, понимаешь?! — Очень хорошо понимаю. Но пар-то как-то спускать надо? — Он успокоился после того, как мимолётно пошумел на меня, демонстрируя злого себя и свою власть, и теперь опять тащился с гаденькой улыбочкой от происходящего. — Переспим? — Тебе от этого полегчает? — хмыкнул он. — Нет, но может стошнит хотя бы. — А-а, нет, тогда я пас. Найди другого. Опять же, могу пригрозить Мино убийством, он приедет и исполнит все твои эротические мечты. Если они у тебя есть. — Я хочу Мино, но не из-под палки, спасибо. — У меня есть один мальчик… специализируется по тонкостям женской сущности. Вызвать? — Да не хочу я ни с кем спать, я пошутила! — Есть хочешь? — Нет аппетита. Хочу спать. — Покачав головой от моих капризов, Джиён покорно побрел к автомобилю. Там стояло с десяток охранников, видимо, кто-то из них меня и нашёл, доложив боссу, где я. Мы сели в салон и, под их вопросительные переглядки (Дракон впервые искал какую-то девицу, бросив на это столько сил, что вызывало здоровое удивление) поехали в особняк. В постели я долго не могла уснуть, ворочалась и всё думала о судьбах, о чувствах, о безответности. А иногда ни о чем не думала, но сердце ныло, и на душе было так паршиво, что я ничего не могла поделать с собой. Я старалась не мешать при этом Джиёну, отвернулась от него, уткнулась в подушку, как он и прогнозировал, и всё-таки снова стала тихонько плакать. Это был удар ниже пояса. Мино был человеком, ради которого я поступилась верностью жениху. Он был тем, в кого я поверила, как в символ возрождения, что есть к чему стремиться. Сынхён прав, заметив, что утеря смысла — вот что самое болезненное. Без Мино и надежды на совместное счастье с ним, я вообще уже не знала, чего ради живу здесь и маюсь? Рука скользнула по моему боку и, обвив талию, крепко сомкнулась. Я замерла. Грудь Джиёна прижалась к моей спине. Носом убрав мои локоны с шеи, он поцеловал в неё. — Хватит плакать, Даша. — Мешаю? — Нет. — Дракон потерся подбородком о моё плечо и коснулся его губами тоже. — Раздражаю? — Нет. Заставляешь думать. — О чем? — Как тебя успокоить. — Пристрелить? — Какой черный юмор в таком светлом теле. Нет, Даша, ты же сама сказала, что мои методы ничего не решают. — Я хотела спросить, что же тогда он придумал? Но поймала себя на том, что перестала плакать в тот момент, когда он меня обнял. Как-то не очень получается сочетать слёзы и объятия, особенно объятия этого человека. У меня вышла смущенная улыбка, незаметная в темноте, но слышная по голосу: — Этот метод намного лучше. — Я знаю. Спокойной ночи. — И сегодня он не сказал «милая», наверное, понимая, что всё равно я буду думать о том, что где-то Мино обнимает Мину. И они любят друг друга, и занимаются любовью, и строят планы на будущее. А я только и могу, что ожидать возвращения к Сынри, где погружусь в прежнюю жизнь любовницы олигарха, обеспеченную, обустроенную, престижную и бесчувственную.Странности взаимоотношений
У плачущих перед сном утром глаза всегда припухшие. Ещё не увидев, я почувствовала это, едва их разлепив. Обернувшись за спину, я увидела пустую половину кровати. Шторы тщательно задернуты, ещё не тронутые, прячут день. Где Джиён? Я поднялась и распахнула широкое и высокое окно, вырвав его из-за укрытия занавесок. Солнце било в глаза, жаром повеяло поверх воздуха, который охладил кондиционер. Я закрыла окно обратно. Никогда не привыкну к Сингапуру. Пройдя в ванную, умывшись, почистив зубы, оценив своё грустное лицо с красноватыми глазами на двойку, я заглянула в комнату, что когда-то была моей. Теперь я пользовалась ею только как гардеробной. Заглянув в ящики, я наткнулась на комплект нижнего белья с изображением драконов, и вспомнила поездку с Мино по магазинам, когда мы купили это. Те мгновения были одними из самых счастливых здесь. Я влюбилась и надеялась, я мечтала и хотела взаимности. А теперь у меня нет даже мечты. А ведь можно было догадаться ещё тогда, что всё обречено. Разве неравнодушный станет подначивать соблазнить другого? Я тогда этого не понимала, а теперь знаю, что заинтересованный мужчина хоть немного ревнив. Взять Тэяна, который признался, что любит меня. Когда в нем стали назревать чувства, он упрашивал согласиться принадлежать только ему, он не хотел делить меня с кем-то. А вот Джиён — пристрелит и не моргнет — этому всё равно, где я и с кем, он готов подложить меня под любого, если это принесет ему пользу. Но где же он? Уехал? Как я не почувствовала, что он проснулся и ушёл?
В коротком летнем платье, незатейливом, чтобы удобно и не жарко, я спустилась вниз и пошла на кухню. Дракон сидел там, на своём привычном месте, глядя на лазурь волн, играющих с солнечными искрами. Их золотые блики кувыркались на поверхности, как отчеканенные новенькие монетки, струящиеся по конвейеру. — Доброе утро, — поприветствовала его я, уже смелее нарушая уединение, чем когда-то. — Доброе, — протянул Джиён, не отводя глаз оттуда, куда и смотрел. Перед ним стояла чашка с остатками кофе. — А мне почему не налил и не позвал в компанию? — Я развернулась к полкам и принялась доставать из них всё для чая. Бывают злые люди, которых неприятно беспокоить, бывают ноющие и вечно недовольные, которых и не хочется трогать, но задумчивость Джиёна в одиночестве была именно тем, чего его хотелось лишить, потому что его мысли никогда не приходили ни к чему хорошему. — Тебе вредно думать, прекращай. — Эту фразу мне следовало сказать лет в восемь-десять. Сейчас уже поздно, — с насмешкой покосился на меня он. — Сейчас, если я перестану думать, меня быстро приберут к рукам враги. В лучшем случае облопошат, в худшем — пришьют, раскрошив рыбам на корм. — У тебя много врагов? — Полным-полно. Китайская мафия, корейская мафия, турецкая мафия, вьетнамская мафия. Даже остатки того клана, который я сверг когда-то здесь, в Сингапуре, ушли в подполье и промышляют где-то в Индонезии или на Филиппинах. Они спят и видят, чтобы избавиться от меня и вернуть свою власть. — Я поставила чайник и подсела к нему, оперев локоть о столешницу и положив щеку на ладонь. — А тебе не кажется, что думать вредно не только мне? Ты сама такая же, если не хуже. Стоит тебе озадачиться какой-нибудь идеей, как ты доводишь её до абсурда. — Разум — зло, мы когда-то говорили об этом, — кивнула я. — Человечество наказано им за что-то. Знать бы, за что? — Джиён пожал плечами и потянулся к пачке сигарет. — Может, за то, что разучилось любить и быть честным? — Нет, это произошло бы исключительно после приобретения разума, — ухмыльнулся главарь бандитов. — Тогда что? Его погубили амбиции? — И для этого тоже нужны мозги. Ну, ты посмотри на животных. Не имея людского рассудка, что они могу