твом кивнула. — Когда ты взлетела на этих каблуках выше меня, — он всё-таки заметил! — то мне подумалось, а ведь Россия, правда, больше Сингапура, — хохотнув, он сел рядом. — Мы с тобой словно представляем каждый свою страну. — Хотелось бы надеяться, что я достойно это делаю, — почесала я осторожно голову под залаченными прядями. — А мне плевать на свой имидж, — пожал плечами Джиён. — За Корею, может, мне было бы интереснее выделываться, но здесь как-то по барабану. Да и я же не политик, чтобы быть лицом государства. Впрочем, в большинстве стран у вас там, на западе, в Америке, Европе и России, у руля всегда сидят пришлые морды, евреи или хреновы либеральные космополиты любой национальности, без идеи и капли патриотизма, которым на управляемую ими же землю так же плевать, как мне на Сингапур. Это кормушка, прииск. Как колонизаторы в позапрошлом веке, все временщики просто хотят выкачать все возможности попавшего им в руки ресурса, и положить толстый хер на последствия. — Ты интересуешься политикой? — Приходится. Не зная, что творится на международной арене, невозможно лавировать в бизнесе. — Ты называешь бизнесом свои нелегальные махинации? — упрекнула я его, посерьёзнев. — Ну… и честным бизнесом я занимаюсь тоже, — расплылся он. — А с Россией ты когда-нибудь торговал? — Как-то приходилось иметь дело напрямую с русскими, но в основном действую через посредников. В Сингапуре полно внешнеэкономических связей с вашим северным гигантом. Больше ста компаний, не назову точную цифру. Несколько миллиардов долларов на экспорте и импорте. Нефть, топливо и технические масла, насколько я знаю, здесь российские, «Марисско», торгующая морепродуктами по всей Юго-Восточной Азии, тоже связана с вашими, и «Алмазювелирэкспорт», чья продукция приносит отличные деньги, ваша, русская. — Никогда бы не подумала, — удивилась я. Живя в этом чужом краю, представлявшимся мне таким далеким от родины, я бы никогда не догадалась, что всё здесь может быть связано с Россией. Правду нам говорили в школе: процесс глобализации так плотно охватил весь мир, что уже нет несвязанных друг с другом государств. — Я сейчас не вспомню, где слышал или читал одну мысль, — откинулся Джиён, выстраивая правильно слова в памяти. — Но как-то пришло сейчас на ум: Россия всегда ищет союзников для сотрудничества, в то время как союзники ищут Россию для использования, — Дракон хмыкнул, посмотрев на меня. — Как считаешь, может, России не хватает ума при излишке щедрости и неосмотрительности? Вы трясётесь над своими границами, хапая, хапая, хапая, в то время как всё, что находится в их пределах спокойно разбазаривается и не ценится. Словно огромная территория — это и есть величие. — Россия — великая страна! — вставила я, похоже то, над чем и потешался Джиён. Мне даже вспомнился фильм «Сибирский цирюльник», где один персонаж упрямо твердил, что Моцарт был великий композитор, только кроме него до этого никому не было дела. Я поняла, что выгляжу примерно так же глупо и упрямо. — Быть большим и великим не одно и то же. — Я и без него проводила много аналогий между здесь и там, однако какой нормальный человек, любящий свою страну, признает, что она у него так себе? Нет, не так себе. Это люди делают Россию абы какой, вот они сами и абы какие, а страна — великая! — Не будем спорить, я всё равно не соглашусь, что моя родина чем-то плоха. — Я и не настаиваю, — спокойно выдохнул Джиён. Мы с ним вдвоём воззрились в даль, блещущую огнями. — Ты сказала, что надеешься, что достойно представляешь её. С моей точки зрения — да, но не совсем. Я в который раз убеждаюсь, что русским не хватает мозгов и хитрости. — Если бы мы были хитрые, мы уже не были бы русскими, — заметила я. — Мы добрые. — То есть, характер, по-твоему — это генетика, и его никак нельзя изменить? — Я пожала плечами, он подвинулся ко мне чуть ближе. — Посмотри туда. Да, здесь меньше места, меньше даже, чем в Корее, где я родился и вырос. Это наполовину искусственно созданное чудо, где сходятся торговые пути мировых монстров, больших братьев: Китая, Штатов, Японии, Индии. Здесь работают законы, вплоть до смертной казни за тяжкие преступления, но я их обхожу. Здесь для мирных жителей самые безопасные условия, здесь можно шуршать миллионами, если захотеть. Здесь есть всё, кроме пафоса пустого величия, которым обладают крупные государства. Сингапур работает, чтобы им восхищались, а не восхищается сам собой, пока другие его презирают и осмеивают. — Здесь есть всё, кроме приличий. К которым у меня мания, — напомнила я вывод Джиёна о себе. — Какие тебе нужны приличия? Прокатить тебя в исламский квартал? Надень хиджаб и гуляй там — приличнее некуда, — мужчина вытянул ноги вперед. — Останься здесь, Даша, — он посмотрел на меня, в лицо, и оно загорелось. О чем он? — Я дам тебе свободу тут, в рамках моих владений, абсолютную свободу, если ты откажешься возвращаться в Россию. Будешь распоряжаться половиной моего состояния. Благотворительность — пожалуйста, покупки и подарки родственникам — пожалуйста. Не хочешь спать со мной? Ты не будешь, — Джиён сказал это так, что я поняла — это правда. Он предлагает мне всё, не требуя постели, никаких интимных услуг. Что происходит? — Ты просто будешь жить со мной, будешь рядом. Вместе есть, смотреть фильмы, ездить куда-нибудь, спорить, ругаться со мной. Хочешь Мино? — Вдруг задал риторический вопрос он, совершенно меня обезоружив. — Я разрешу вам спать. Трахайтесь, сколько влезет. Я тебе, разумеется, верность хранить не буду. Могу не всегда быть вежливым и скрывать свои связи, но, в принципе, не намерен выставлять это на показуху, что трахаюсь с какими-то шлюхами тут и там. У нас будет союз, Даша, партнерство, сотрудничество, называй, как хочешь. Только скажи, что добровольно останешься здесь, без попыток бегства. — Меня охватила крупная дрожь. Это не может быть правдой, как так-то? За что мне это всё? Миллионы, свобода, безопасность и Мино? Он шутит. Но его глаза говорили об обратном, о том, что это не обман. — Но… зачем? За что? — вслух спросила я. — Почему? — Потому что ты — это ты. Потому что я — это я. Потому что есть такая возможность, потому что так может быть, и я готов тебе завтра же давать то, что назвал. — Джиён, это всё какая-то ловушка… я не верю… так не бывает! Ты хочешь подставить Мино? — Ничего я от него не хочу, в отличие от тебя. Если бы он мне перестал быть нужным, я бы не усложнял, а убил его, — Джиён поднял руку и положил её мне на щеку, погладив подбородок большим пальцем. — Разве отказ когда-либо вернуться в Россию — такая уж большая цена? — У меня там родители, родные, жених… — Женихом тебе уже давно видится Мино, кому ты лукавишь? — улыбнулся Джиён. — Но я же не выйду за него замуж… а трахаться, — вот опять я употребляю их слова! — Спать просто так я ни с кем не собираюсь. Или ты даже готов к тому, что я могла бы, — не могла бы, конечно, но пример привести можно. — Могла бы быть женой Мино, а жить с тобой? — А почему нет? Но детей ваших я бы усыновлять не стал, — посмеялся он. — Так что, Даша, ты готова остаться в Сингапуре под моим покровительством? — я растерялась. Меня трясло всё сильнее. Его ладонь нагрелась на моей щеке, и прошлась чуть дальше, к виску, забравшись пальцами в волосы. Джиён был совсем близко. И опять эти его глаза… почему я в них утопаю? Они слишком ярко горят, и я по сравнению с ними гасну. Если бы он сказал «за это ты переспишь со мной» всё было бы понятнее и проще, но так… отречься от родины? От себя и семьи? — Ты хочешь, чтобы я забыла, что я русская? Чтобы перестала быть доброй дурочкой и стала хитрой азиаткой? — Это выйдет само собой, — шепнул он, приблизив лицо, чтобы шепот был слышен мне, а громко говорить он не хотел. — У тебя будет здешний паспорт, любой диплом, какой захочешь, если потянет работать, тебя будут окружать азиаты, но если не хочешь забыть родной язык, конечно, можешь находить земляков и общаться с ними. Но зачем? Что тебе ещё будет нужно? Даша, забудь о какой-то деревне, о бедности, о церквях, которые ничего не дают, а только просят подаяние под благовидным предлогом, забудь о своей мягкотелости, жалости к самой себе и недостойным людям. — Мне казалось, что он хочет поцеловать меня, но не делает этого. Впрочем, его губы говорили и говорили, и вряд ли целовать меня было в его планах. — Забудь о земляках, зачем они тебе здесь? Забудь о Вике, пусть горит синем пламенем, подумай о том, что ты получишь… — Я резко отстранилась, скинув этим движением его руку с себя. Он прервался, посмотрев на меня внимательно. — Как это — забыть Вику? Она была условием. За неё я готова была отдать душу или тело. За неё и её ребенка. — А как же собственное спасение? — Мы обменялись взглядами, потерявшими взаимопонимание в один миг. — Им я собиралась заняться после. Я же спрашивала тебя, что будет после? Но ты сказал, что скажешь сегодня. — А я попросил тебя забыть о Вике и послать её к чертям, чтобы зажить нормальной жизнью. — Нет, — отрезала я. — Нет, я не могу… она погибнет, если я не помогу ей! — Мне вновь прорезал слух крик умирающего на стройке. Я умоляла пощадить, но ничего не помогло. Эта смерть до сих пор казалась мне на моей совести. Я не вынесу ещё одной, когда я могу повлиять, помочь, спасти. Если я откажусь от Вики, то ей конец, позже или раньше, но конец. А если я помогу ей, то с наибольшей вероятностью конец наступит мне. Но я сама иссохну раньше времени, слыша уже два или три крика умирающих, которые будут звать меня по ночам, обвиняя, что ничего не сделала ради них. А что значит жить с Драконом, даже если без постели? Это значит, что я стану соучастницей ещё десятков, сотен убийств, я буду делить с ним не ложе, а моральную ответственность. Это он хочет? Половину грехов списывать на меня? Так вот как он хотел забрать мою душу! О Господи, а ведь я едва-едва не произнесла «да»! — Нет, Джиён, я прошу спасения Вики, и на твои условия пойти не могу. Лучше убей меня здесь, но спаси её. Он отодвинулся и вздохнул. Закрыв веки, он помассировал их пальцами, цокнул языком и покачал головой, плавно возвращая на уста свою змеиную улыбку. — Даша, Даша, Даша… ты, в самом деле, дурочка, — он вернул ко мне своё внимание. — Если бы ты согласилась, я бы немедленно велел отправить Вику целой и невредимой домой. Ты же помнишь, что мне нужна была душа? Согласись ты на убийство этой девицы, отрекись от родины и потянись к благополучию, твоя душа была бы отдана мне, мне и моему миру. Я бы понял, что ты стала частью этого, что ты поняла всю глупость и тщетность сочувствия и подвигов ради других. Но ты решила оставить душу при себе, Даша… ты не отдала её мне. Какой напрасный поступок. — Но… — ошарашилась я. Он серьёзно? Джиён достал телефон и нажал на кнопку, чтобы зажегся экран, после чего показал его мне. Там высветилось 00:07 ночи. Волшебство прошло семь минут назад. — Но… как я могла знать? Это нечестно, Джиён! — Естественно, ты и не должна была знать, иначе бы соврала и подыграла. А так ты показала, что хочешь оставить себя себе, а не отдать мне. А чего ты ждала? Что я принесу старинный пергамент и попрошу расписаться кровью? Так, по-твоему, продают душу? Даша, я же не Мефистофель, в самом деле. Я проверяю людей совершенно обычными, человеческими способами. — Так, твои предложения были ложью? — обозлилась я, приготовившись узнать, что совершенно не смогла разоблачить этого человека, не прочла вранья на его лице. — Нет, предложения были настоящими, — Д