именно здесь центр финляндских интересов, и поэтому финские войска не будут ожидать, а начнут наступление, исходя из своих возможностей». Финны назвали срок, необходимый им для мобилизации – 9 дней – и запросили дополнительные поставки военных материалов. Было решено, что масштабные переброски немецких войск на территорию Финляндии начнутся уже в первой половине июня.
26 мая финны продолжили переговоры в Берлине, на сей раз с Гальдером. Рассматривался широкий круг вопросов – от совместных операций в районе Ладоги до поставок военных грузов. От финнов Гальдер просил вести наступление по обе стороны Ладожского озера для соединения с частями группы армий «Север». Финны обещали разработать план этой операции, а также назвали конкретный срок начала мобилизации – 16 июня.
В тот же день в Берлине прошли переговоры, касавшиеся военно-морских вопросов. Немцы и финны обменялись мнениями по поводу возможностей советского Балтийского флота. Особенно подробно рассматривалась операция против Аландских островов и против Ханко.
Одновременно в мае германская сторона запросила финнов о том, какими они хотели бы видеть границы своей страны. Финские военные дали достаточно осторожный ответ, назвав пять возможных вариантов в зависимости от того, насколько ослабленным был бы Советский Союз по окончании конфликта. Мауно Йокипии так суммировал эти варианты:
«1. Если бы Советский Союз по-прежнему оставался серьезным фактором, то в таком случае Финляндия хотела бы только скорректировать свою восточную границу между Ладогой и Куусамо. Это было бы компенсацией за передаваемую территорию на Карельском перешейке, необходимую для обеспечения безопасности Ленинграда (около половины перешейка). (…)
2. Во втором варианте исходили из того, что победившая Германия возьмет себе Кольский полуостров. В этом случае Финляндия могла бы присоединить Беломорскую Карелию, в которой от Кандалакши до Кеми население было почти целиком финноязычным (за исключением территории вдоль железной дороги). Финляндия, таким образом, вышла бы к Белому морю, но линия канала „Нева – Ладога – Онежское озеро – Белое море“ полностью осталась бы в обладании Советского Союза. На Карельском перешейке уступили бы вышеуказанную территорию.
3. При полном крахе Советского Союза Финляндия должна была просить границы 1939 г. на Карельском перешейке, по южному течению Свири, чтобы агрессор не мог в условиях мира начать неожиданные приготовления к наступлению. В районе Масельгского перешейка по этим же соображениям линия проходила немного восточнее канала Сталина.
4. В четвертом варианте стратегическая полоса обороны на юге Восточной Карелии простиралась бы к востоку от Онежского озера, т. е. на чисто русской территории.
5. При пятом варианте указанная выше полоса обороны расширялась бы к северу таким образом, чтобы новая граница Финляндии в районе Белого моря подходила бы к Нименге, западнее города Онего. В таком случае предполагали, что Архангельская область станет своего рода „лесной провинцией“ под непосредственным управлением Германии».
Как видим, финны хотели далеко не только вернуться к границе 1939 года, а ставили перед собой гораздо более масштабные задачи. Без полномасштабного участия в германской агрессии решить их было невозможно. Примечательный факт: еще в конце мая в финских правительственных кругах началось оживленное обсуждение системы управления Восточной Карелией – советской территорией, которую еще только предстояло оккупировать!
3-6 июня военные переговоры продолжились в Хельсинки. Йокипии характеризует их следующим образом:
«Что же, собственно, было решено в Хельсинки? Там договорились о далеко идущем, проработанном до деталей, военном сотрудничестве. На практике, буквально через несколько дней, оно вылилось в переброску (с 7 июня по суше и с 10 июня морем) немецких войск в Лапландию, количество которых значительно превышало соглашение о транзите; тайное прибытие немецких кораблей в финляндские шхеры (14 июня) и, наконец, появление немецких самолетов на некоторых аэродромах Финляндии (20 июня). Формально это было сделано на том основании, что „в результате совместных переговоров сторон была прояснены политические вопросы“. Такого политического соглашения между странами, несмотря на интенсивные поиски, обнаружить не удалось, и поэтому можно предположить, что между Германией и Финляндией отсутствовал формальный союз. Но в Финляндии целиком следовали духу и букве Хельсинкских протоколов. Кажется вполне очевидным, что политический документ решили не вырабатывать, поскольку он одинаково плохо вписывался в политическую ситуацию и Германии, и Финляндии. И все же, исходя из реального развития событий, необходимо признать существование политического взаимопонимания, сложившегося между странами. Никто из финляндского руководства не протестовал против развития событий, политика содействовала военным акциям, которые вели к войне. Выше уже было отмечено, что даже при отсутствии „большого договора“ неоднократно принимались отдельные политические акции, которые известным образом компенсировали отсутствие общего соглашения. В ходе подготовки к нападению политическая сторона дела разом была приведена в порядок ради подобного неоформленного договором сотрудничества, которое наилучшим образом отвечало интересам обеих стран. К такому политическому сближению следует причислить и проявленное военными переговорщиками Германии понимание существовавшей у финнов „технической“ процедуры, когда, например, они говорили о „государственно-правовых прерогативах“ президента (имея в виду парламент, решающий вопросы войны и мира); указывали на важность того, чтобы русские выглядели агрессором или отмечали фатальное влияние правительства Квислинга на совместное сотрудничество. Специалисты государственного права называют подобные отношения, которые нередки в мировой истории, коалицией. Хотя и нельзя сказать, что в ходе переговоров в Хельсинки юридически была оформлена коалиция Германии и Финляндии, следует все же считать, что, согласно достигнутым договоренностям, названные страны в течение следующих ближайших недель на практике стали компаньонами по коалиции».
Это очень важный момент. Йокипии справедливо указывает на то, что, невзирая на отсутствие полноценного формального союзного договора, можно говорить о существовании военно-политического союза между Финляндией и Третьим рейхом. К этому вопросу мы еще вернемся. А пока продолжим наблюдать за развитием событий.
В июне число солдат вермахта на финской территории неуклонно росло. Сухопутные войска из Норвегии заняли позиции на севере страны. В финские гавани пришли немецкие торпедные катера, на аэродромы перебазировались немецкие самолеты-разведчики. Фактически Финляндия превратилась в важный германский плацдарм. В книге Мауно Йокипии более ста страниц посвящено развертыванию немецких войск и взаимодействию военного руководства двух стран в последние недели перед войной.
Так, уже 10 июня в Рованиеми – административный центр Северной Финляндии – прибыла ставка германской армии «Норвегия», в зоне ответственности которой находился самый северный участок будущего Восточного фронта. Фактически север страны финны полностью предоставили в распоряжение немцев. На этом участке действовал и III армейский корпус финнов, переданный под командование германской стороны. В середине июня немецкие офицеры, переодетые в финскую форму, отправились на границу и приступили к подробной рекогносцировке района будущего наступления. «Прибытие штаба армии „Норвегия“ в Рованиеми должно было по крайней мере уже за неделю до начала войны (наряду с имевшейся утечкой информации на более раннем этапе) убедить финнов в реальности наступательных намерений Германии. Для совместной обороны, если бы подобные планы являлись изначальной целью, был бы достаточен более скромный штаб – уровня армейского корпуса. Или же все оборонительные операции могли остаться в ведении финских штабов, которые прекрасно ориентировались в местных условиях», – справедливо отмечает Йокипии.
С 10 июня в Финляндию стали прибывать подразделения германского 36-го армейского корпуса, которые должны были вместе с финнами наступать в направлении Салла и перерезать Мурманскую железную дорогу. Совместное планирование этой операции началось еще в апреле. Окончательный план был разработан в середине июня, а в день начала «Барбароссы» была установлена и дата начала германо-финского наступления на северном участке: 1 июля.
В первой половине июня немцы и финны обсуждали также вопрос совместной операции против советской военно-морской базы на полуострове Ханко. Сначала стороны считали возможным штурмовать базу силами 163-й пехотной дивизии вермахта, однако в ходе рекогносцировки выяснилось, что этих сил будет явно мало. Впоследствии от уже согласованного плана решили отказаться, поскольку он потребовал бы слишком большого числа ресурсов. 163-я дивизия была направлена в Карелию, где, как ожидалось, ее действия будут более эффективными.
В начале июня на всей восточной границе Финляндии началась подготовка к наступательным действиям. Йокипии в своей книге пишет об этом: «Хотя общие планы финнов, разработанные в начале июня, не сохранились, имеющиеся разрозненные документы свидетельствуют о том, что армия Финляндии сменила ориентиры уже на достаточно ранней стадии – во всяком случае, до подчинения немцам, которое произошло 15 июня. И когда утверждается, что нейтральная Финляндия узнала и отреагировала на передвижения немцев лишь в самый последний момент, то факты все же говорят о другом: о достигнутой уже в начале июня (3 -6.06.) договоренности военных относительно взаимного сотрудничества». В III армейском корпусе уже в первых числах июня началась спешная подготовка к наступательным операциям, у Генерального штаба была запрошена разнообразная информация, касавшаяся намеченной полосы наступления корпуса.
18 июня финский Генштаб отдал подразделениям финской армии серию приказов, которые однозначно ориентировали их на наступательные действия. Общий оборонительный план, созданный в декабре 1940 года, в середине июня был заменен наступательным. В соответствии с этим планом основное наступление должно было развернуться к северу и к югу от Ладожского озера. Полуостров Ханко было решено просто блокировать, не тратя ресурсы на его штурм. Началась лихорадочная переброска дивизий из внутренних районов страны к границам, в районы сосредоточения.