– Выбрось! – требовала Люси.
– Зачем старик положил их в конверт? Хотя нет, конверт был запечатан, а потом разорван. Выходит, он получил пчел по почте…
– У него был маразм, – прошептала Люси, как будто мертвый хозяин мог ее услышать. – Видел, какой он желтый? Разве нормальный человек будет прятать дохлых пчел в комоде?
Тарханин проснулся в темноте. Голова не болела, но в душе ощущалась гнетущая тяжесть.
«Я спал и видел сон, – подумал он. – В точности, как все и было…»
Лунный свет узкими полосами проникал в палату сквозь жалюзи. В коридоре раздались торопливые шаги – куда-то спешил врач или медсестра.
– Я мог ничего не узнать… – пробормотал Тарханин.
Глава 17
Оперативник, к которому порекомендовал обратиться Борисов, оказался молодым худощавым старлеем. Летняя милицейская форма сидела на нем мешковато, словно с чужого плеча. У него было вытянутое лицо, нос с горбинкой и светлые волосы.
– Эрик, – представился он, пожимая руку Матвею.
«Типичный германец, – отметила про себя Астра. – Какой-нибудь дальний потомок викингов. Очевидно, власть суздальских князей в старину опиралась на варяжские дружины. Кровь перемешалась, и получились вот такие светлоглазые русичи».
– Ну, как вам наш город? – с затаенной гордостью спросил Эрик. – Где успели побывать? Преподобной Софии поклонились?
– Сегодня собираемся…
– «Святая праведная княгиня София инокиня, яже бысть в Покровском монастыре девиче, чудотворница», – процитировал старлей. – Так сказано в рукописных святцах. Может, здоровьице желаете поправить? На гробнице святой Софии случались чудесные исцеления. А в начале семнадцатого века она спасла Суздаль от погромов и пожарища. Явилась отряду поляков и устрашила их своим грозным видом. У командира отняло руку, он в ужасе пообещал не трогать жителей и монастырь.
– Вы можете работать экскурсоводом, – улыбнулась Астра.
– У меня мама водила экскурсии, – объяснил Эрик. – Я еще мальцом почти все, что она говорила, наизусть знал. Если понадоблюсь, зовите. Вы на сколько дней приехали? До выходных побудете?
– Как получится.
– Куда нам спешить? – ввернул Матвей. – Мы же отдыхаем. Дышим свежим воздухом, наслаждаемся красотами…
Эрик, в отличие от Астры, не уловил в его словах иронии.
– Правильно! Такого душевного покоя вы ни в какой Швейцарии не обретете, ни в каком Баден-Бадене. Это святая земля. Здесь все наше, родное, православное. Один колокольный звон чего стоит… Вы еще наших огурцов не пробовали, сбитня, медовухи!
Он долго расхваливал достопримечательности Суздаля, так, что гости немного притомились.
– Я читала, у вас тут местечко есть, Ярунова гора называется, – вклинилась в его восторженный монолог Астра. – Покажете?
Милиционер смутился, его мальчишеские скулы покрылись румянцем.
– Там было языческое капище, – подсказала она.
– Ну да, капище Яруна, славянского бога плодородия и мужской силы… – промямлил Эрик.
Он был воспитан в христианских традициях, и язычество представлялось ему неким бесовским наваждением, о коем и упоминать-то грешно. Вообще он больше походил на провинциального учителя, чем на стража порядка.
– Наверное, на Яруновой горе отправлялся культ воинов, – предположил Матвей.
– Да, да, я обязательно поведу вас туда, – поспешно заверил Эрик. – Хоть сегодня вечером!
– Лучше завтра. Сегодня у нас трудный день. Хотим в музей сходить, а потом навестить господина Бояринова.
– Какого именно? У нас их несколько.
– И все – родственники?
– Однофамильцы. Может, когда-то пошли побеги от одного корня, – философски рассудил Эрик. – Но потом разъединились. Вам небось Николай Порфирьевич нужен. О нем Борисов справки наводил.
Они расположились в кафе Гостиного двора, за массивным дубовым столом. Официантка принесла заказанный кофе и сладости. Эрик от угощения отказался, но Астра настояла, чтобы он попробовал клубничный пирог со взбитой сметаной.
– М-мм, вкус райский, – признал милиционер. – Здешние цены рассчитаны на иностранных туристов. Скромному оперу не по карману.
– Что вы можете сказать о Николае Порфирьевиче? – напомнила она.
– Мужик основательный, хозяин – держит гостиницу и несколько сувенирных лавок. Расписные деревянные изделия, керамика, береста, резные вещицы, вышивка – все, что пользуется спросом у туристов. Законопослушный гражданин, налоги платит исправно. Ни в чем предосудительном не замечен. Не пьянствует, не распутничает, дорожных правил не нарушает…
– Он богат?
– Я бы отнес его к среднему классу. Но по нашим суздальским меркам, зажиточный человек. Хороший дом, правда, на самой окраине, машина, процветающий бизнес. Только семейная жизнь у него не удалась – детей нет. А жена умерла, под грузовик попала. Водитель набрался вдрызг и давай куролесить, а она из церкви возвращалась, со всенощной. Он ее сбил и помчался дальше. Прихожане, которые со службы шли, вызвали «Скорую», но женщина скончалась, не приходя в сознание. Такой вот печальный случай…
– Водителя нашли?
– Нашли, чего ж не найти? Он далеко не укатил, врезался в столб на соседней улице, голову разбил. Его привели в чувство, а он ничегошеньки не помнит. Посадили, конечно. А человека-то не вернешь.
– На все воля Божья, – пробормотал Матвей.
Эрик доел пирог и с сожалением вздохнул.
– Берите еще, – предложила Астра. – Мы столько не осилим.
– Нет, спасибо. Наелся. Много сладкого вредно.
– Почему Бояринов поселился на краю города? – спросил Матвей. – Там земля дешевле или он любит уединение?
– Скорее второе. Он ведет обособленный образ жизни, ни с кем близко не сходится. Друзей у него нет, только сотрудники и партнеры. К себе в дом никого не приглашает, сам в гости тоже не ходит. Если какой праздник или юбилей, заказывает ресторан. В последние годы Бояринов совершенно закрылся от мира. Его можно понять. Говорят, он очень горюет по жене… По сути, никто толком его не знает как человека. Только как предпринимателя.
– А раньше он кем работал?
– Еще при Союзе? В молодости – киномехаником, потом завхозом в гостинице, окончил заочно институт, получил повышение: стал администратором. Опыта в гостиничном деле ему не занимать, вот и подался на вольные хлеба. И не прогадал, скажу я вам. Лопатой деньги не гребет, но живет – не тужит.
– Какая у него была семья? Ну, никаких драм не разыгрывалось? Измены, например, или еще чего?
– Бояриновы, по свидетельству соседей и прислуги, жили душа в душу. Ни ссор, ни скандалов между ними не возникало. Я кого мог, опросил аккуратненько по просьбе Борисова. Видно, ему мало этой информации, раз он вас прислал.
– Просто всплыли новые обстоятельства, – отодвинув тарелку с пирогом, пояснила Астра. – Бояриновы нанимали прислугу?
– Помощницу по хозяйству, – кивнул Эрик. – С ними еще секретарша живет на правах члена семьи. Она сирота, дальняя родственница покойной жены Николая Порфирьевича. Бояриновы ее пригрели, обласкали, дали работу.
– Секретарша?
– Да. Она все бумажные дела ведет, печатает, напоминает Бояринову, что запланировано на каждый день, в общем, правая рука.
– Как ее зовут?
– Маняша… то есть Мария Мельникова. Приятная барышня, только неразговорчивая. Из дому практически не выходит, корпит над бумагами. Если гуляет, то в своем саду, загорает прямо во дворе. Да они все такие, Бояриновы! И погибшая супруга Николая Порфирьевича носа из-за ворот без нужды не высовывала. Разве что в церковь, на службу.
– Секретарша тоже посещает храм?
– Не знаю… Наверное, редко. Я этим не интересовался.
«Маняшей незнакомую женщину не называют, – подумала Астра. – Хитрит старлей. В этом деле каждый, кого ни возьми, что-то скрывает. Круговая порука!»
– Вам это не кажется странным? – спросила она. – Ладно Бояринов, он уже в возрасте, к тому же потерял жену, мог впасть в депрессию и на этой почве замкнуться в себе. А почему его секретарша, молодая женщина, сидит взаперти?
Эрик задумчиво покачал головой:
– Взаперти ее никто не держит. Они всегда такими были, Бояриновы, – нелюдимыми. Семейная черта это или характер, трудно сказать. Любой человек имеет право на частную жизнь. Его дело, где проводить время, с кем общаться. Сама обстановка у нас в Суздале располагает не к суете, а к созерцанию. Потому здесь столько монастырей.
«Да уж, – внутренне согласилась Астра. – Насчет семейной черты он верно подметил. Ульяна, родная племянница Николая Порфирьевича, тоже не стремится к общению ни с соседями, ни с родственниками. Яркий образец затворницы. Даже работает на дому…»
Матвей словно прочитал ее мысли.
– У Бояринова была сестра в Москве, – сказал он Эрику. – Умерла год назад. Он хоть на похороны ездил?
Тот развел руками:
– Понятия не имею… Должен был бы поехать. Он, в общем, нормальный мужик. У кого не бывает странностей?
– Сколько лет его секретарше?
– Тридцать. А что случилось-то?
– Пока ничего. Но может случиться… – многозначительно произнесла Астра.
Милиционера терзало любопытство, но воспитание не позволяло ему приставать с вопросами к гостям из столицы.
– Вдруг эта «секретарша» на самом деле – любовница господина Бояринова? – предположил Матвей. – Сначала-то он ее взял в дом как сироту…
– Она ему родственница, – напомнил Эрик.
– Дальняя! К тому же со стороны жены…
– Она давно с ними живет. Что же он, при живой жене шуры-муры с девчонкой крутил? А та смотрела и молчала?
– Потому ее и машина сбила, – внесла свою лепту Астра. – Мешала пожилая супруга Николаю Порфирьевичу с секретаршей любовью заниматься.
– Не-е-ет, – горячо возразил Эрик. – Это бы непременно наружу вылезло. У нас городок маленький, сплетникам на язык лучше не попадаться.
– Вот Бояриновы и живут за семью замками! Чтобы, не дай бог, кто не пронюхал об истинном положении вещей.
– Быть такого не может, – упрямо твердил молодой человек. – Шила в мешке не утаишь. Уже бы давно слухи поползли!