– Ну и где мои финики? – требовательно спросил Мел, глядя в пустую корзинку.
– О, – ответила Алида.
– Ясно, – сказал он.
– Ты, кстати, теперь хромаешь на левую ногу, а когда мы только приехали, припадал на правую. Хотя я считаю, что горба вполне достаточно, – желая задеть своего попутчика, заявила Алида.
– Правда? – Мелдиан пошевелил длинными ушами, и это было заметно даже под капюшоном. – Вот ведь.
Он поудобнее перехватил палку, которую подобрал по пути, и пошел дальше, уже не притворяясь хромым. Алида хихикнула.
– Пойдем к площади, там соорудили что-то вроде деревянной сцены, и вокруг нее толпится уйма народу. Наверняка перемывают кости друг другу и своим седобородым правителям. Настоящий кладезь для тех, кому нужны первоклассные слухи, не находишь? – сказал Мел. – Думаю, без меня ты бы так и промоталась без дела да тратила отцовские деньги на всякую ерунду. Идем.
– Если ты всегда такой ворчливый, то при следующей встрече я отговорю Лиссу от замужества, – сказала Алида.
Палатки и лотки неровными рядами расходились от моста, перекинутого через реку, чтобы вновь продолжиться уже на другом берегу. Алида заметила, что там, со стороны рыбацкой деревни и предместий Биунума, людей гораздо больше, и они с Мелдианом направились к мосту.
Вдоль реки растянулись ряды со съестным. Вкусно пахло пирожками с мясом, печеными каштанами, свежими леденцами и кашей, которую посетители ярмарки ели тут же, накладывая в тонкие берестяные мисочки. Алида проглотила слюну, но не стала ничего покупать. Мел был прав, ей нужно сейчас сосредоточиться, ведь только от нее зависит, как скоро бабушка к ней вернется.
Она прислушивалась изо всех сил, стараясь вырвать из гула и гомона хоть что-то полезное. Журчала река, люди смеялись и громко переговаривались, кричали торговцы, визжали от восторга дети на аттракционах, собаки с громким лаем выпрашивали мясные пирожки, стрекотали кузнечики в траве, громыхали телеги и повозки, позвякивали украшения и безделушки, трепались на ветру флажки и полотняные стены палаток, но о городских делах никто говорить не спешил.
– Свежие лепешки!
– …помолвились уже, свадьба в конце лета…
– А ну, брысь отсюда!
– …вчера мешок пшена стоил дешевле! Форменный грабеж!
– Горнес, не отставай, мы не будем тебя ждать!
Алида потрясла головой. Наверное, зря она послушалась Мелдиана и пришла сюда. Надо было отправляться прямо на площадь перед Библиотекой. А еще лучше – в саму Библиотеку и придумать что-нибудь на ходу. Здесь она вряд ли услышит что-то полезное.
Они ступили на первые доски моста и остановились, едва не врезавшись в спины тех, кто шел впереди. Почему-то люди замерли, так и не перебравшись на другой берег. Алида вытянула шею, стараясь рассмотреть, что там происходит.
Женщина перед ней заворчала и притянула своих детей поближе. Кто-то развернулся и пошел обратно, но большинство так и осталось толпиться на мосту.
– Минутку внимания, – услышала она уверенный мужской голос откуда-то спереди. Алида встала на цыпочки, пытаясь хоть что-то рассмотреть. В центре моста стоял незнакомый рослый мужчина в синей форме, очень похожей на ту, которую носят городские жандармы Биунума. Она боязливо поежилась.
– Не стоит беспокоиться, – продолжил незнакомец, обращаясь сразу ко всем собравшимся. По толпе прокатился недоверчивый ропот. Алида рассмотрела рядом с говорящими еще пятерых в синей форме. Но крой их мундиров слегка отличался от жандармских.
– Сначала сложите оружие, – выкрикнул кто-то из толпы.
– У нас ничего нет, – ответил высокий и демонстративно поднял руки ладонями вверх. – Мы здесь по поручению Магистрата. Нет-нет, повторюсь, не стоит беспокоиться. – Он немного подождал, пока крики стихнут, и снова заговорил: – Господа Магистры, наши мудрые правители, хотят загладить свою вину. Многим из вас показалось, что Магистры несправедливо обошлись с некоторыми гражданами. Недопустимо, чтобы вы думали о правителях в негативном ключе…
– С каких это пор они объявили себя правителями? – прошипел Мел сквозь зубы. – Король еще жив.
– Несправедливо обошлись? Вы сожгли четверых! – крикнула из толпы женщина. Несколько человек ее поддержали.
– Осужденные были повинны в попытках возродить темное колдовство! – парировал мужчина в синем мундире. – Магистрат служит во благо народа! Нельзя допустить, чтобы кто-то пытался подорвать могущество градоправителей. Игры с малоизученными энергиями смертельно опасны, и по-настоящему управлять магией могут только Магистры, что бы вам ни говорили. Город заботится о вас, обезвреживая тех, кто представляет собой опасность. Но вообще-то мы сейчас здесь для того, чтобы доложить о готовящемся событии. Ровно через десять дней в северо-восточных предместьях, у поселка Риззун, состоится празднование первого дня лета. Магистрат приглашает всех, – здесь в его голосе послышались стальные нотки, будто это было не приглашение, а приказ, – абсолютно всех жителей. – Мужчина попытался улыбнуться. – Вы увидите, насколько щедры и добры к вам градоправители.
– А фейерверки будут? – спросил мальчик рядом с Алидой.
– Конечно, будут, – заверил его магистратский глашатай. – И не только. Мы готовим грандиозную программу, каждый найдет себе развлечение по душе. Глава будет рад лично приветствовать каждого пришедшего.
Люди снова стали шептаться, но на этот раз в голосах слышалось больше радости, чем недоверия. Алида нахмурилась. Отчего-то весть о празднике не показалась ей радостной.
– Так и знал, – тихо сказал Мелдиан. – Ничего хорошего из этого не выйдет. Снова что-то замышляют. Идем, нужно сказать отцу.
Он развернулся и потащил Алиду прочь.
– А как же задание? Я же не узнала ничего нового про Манускрипт! – запротестовала она.
– Ты узнала кое-что другое, – ответил Мел. Капюшон немного сполз с его головы, открывая лицо. Алида заметила, что он сильно помрачнел.
Они пересекли ярмарку быстрым шагом, не отвлекаясь на окрики торговцев и не смотря по сторонам. Мурмяуз снова семенил рядом, довольный, что нашел хозяйку в толпе.
– Я не понимаю! – воскликнула Алида. – Что это значит?
– Риззун находится в противоположной от нашего замка стороне, – сказал Мел на ходу. – Если они так настойчиво зазывают всех именно туда, значит, им нужно отвлечь людей от того, что будет происходить где-то здесь. Теперь понимаешь? Магистрат готовит что-то против нас. Скорее всего, замышляет сражение. Что-то такое, после чего оставшиеся две страницы окажутся у них в руках.
Мелдиан в задумчивости почесал нос, и кусочек кожи, подозрительно похожий на раскрошенную штукатурку или гипс, остался у него на ногте. Алида вытаращила глаза, но Мел лизнул серый осколок и приклеил его на место.
– Ну вот, началось, – поморщился рогатый. – Возвращаются времена, когда я сидел на фасаде Дома, Который Нельзя Найти. Не смотри на меня с таким ужасом, ты сама говорила, что я довольно милый.
– Если привыкнуть, – закончила за него Алида, и они направились к дороге ловить попутную повозку.
Глава 16,в которой Ричмольд близок к отчаянию
Говорят, дома тоже живые. Все радости, печали, потери и сокровенные мечты питают жилище, наполняя его живительным светом, невидимым, но теплым и ощущаемым.
Конечно, Ричмольд в это не верил. Но в ту ночь, попав в полузабытьи в Черный Замок, он сразу ощутил перемены. Его будто укутали в мягкую шаль, теплую и уютную, и убаюкали песней, тихой и неуловимой. Он смутно помнил, как оказался в замке и что было до этого, но точно знал лишь одно: Алида вернулась. Она нашла его.
Замок объял его сном, темным, плотным, спокойным. И в эту же ночь боль, так долго терзавшая тело, начала отступать, словно стены вбирали ее в себя и выдыхали через витражные окна.
Наутро Ричмольд проснулся со смутным ощущением, что падение с башни ему только приснилось. В самом деле, не мог же он почувствовать себя лучше только из-за того, что его перевезли в замок? А может, он просто-напросто умер? Но нет, тогда бы не было вообще ничего. Людские души ведь не улетают к звездам, сливаясь с бархатом ночного неба. Хотя Ричмольд не отказался бы после смерти очутиться в сонме звезд, прекрасных и манящих.
Чувство реальности вернулось к нему, когда в комнату влетела, шелестя розовым платьем, Алида. И на душе сразу стало легче.
Удивительно, но боль в конце концов ушла, оставив только усталость. Ричмольд даже пытался сесть на кровати, но у него ничего не вышло: движение вернулось только к рукам, а все, что ниже груди, было будто не его телом вовсе. Он щипал себя за ноги, но не чувствовал ничего. «Должно быть, все будет позже, – думал он. – Если замок, Всевышний или что-то еще помогло мне, то, наверное, поможет и дальше».
Но дни тянулись медленно, как ирис, сваренный из сгущенного молока в эмалевой кастрюле, а ноги так и не желали двигаться или ощущать его щипки, которые становились все настойчивее и оставляли фиолетовые следы на бледной коже.
Из этого угла комнаты нельзя было заглянуть в окно, и Ричмольд изнывал от скуки, в бесчисленный раз рассматривая нехитрую обстановку. Шкаф с резными дверцами, стол, укрытый скатертью, два стула, кресло с зеленой обивкой, тумба со старомодной лампой… Иногда к нему заходили служанки и приносили еду, иногда заскакивала Алида, ненадолго занимая его разговорами, пару раз заходила Кемара, но все остальное время скука и тоска стягивали его голову обручем, от которого начинали ныть зубы.
Алида принесла ему книг, но в его позе читать было не очень удобно, и Рич занимал себя этим занятием до тех пор, пока руки и шею не начинало сводить.
Он немного злился на Алиду, ведь она может ходить везде, где только хочет. Может подойти к окну и взглянуть на небо. Может даже выйти в сад. А если разрешит Вольфзунд, то и в город. А он лежит здесь, не способный даже переменить позу, и страдает от скуки, ожидая, когда она удостоит его своим посещением.
В голову лезло разное, не всегда доброе, и Рич незаметно для себя хмурился, размышляя обо всем, что случилось за последний месяц.