В конце второго курса нужно было выбрать место для прохождения практики. Все, конечно, хотели попасть на ипподром или в Московский зоопарк, а не тащиться в совхоз за сотню километров от столицы. Но большинство студентов, поступивших в сельскохозяйственную академию по распределению, должны были летом вернуться по месту жительства. У Головкина же было огромное преимущество перед остальными: он уже имел опыт работы с лошадьми, так что руководство ипподрома, не раздумывая, взяло его на стажировку.
Центральный московский ипподром во все времена был загадочным и манящим миром, представлявшим собой одну из немногих разрешенных в стране форм азартных развлечений. На скачки приходили самые разные люди, желавшие испытать удачу. Среди обывателей, равнодушных к азартным играм, ипподром считался местом притяжения элиты и криминала.
Сознание того, что ты работаешь в «том самом месте», куда когда-то хаживали монаршие особы, а потом и представители советского руководства, позволяло сотрудникам ипподрома чувствовать свою исключительность. Сергей, который мог поддержать разговор о лошадях и с готовностью соглашался помочь в любом деле, вскоре прижился здесь и всегда был на подхвате у наездников и ветеринаров. Однако высокий, несуразный, с вечно грязными волосами и проблемной кожей, Головкин плохо вписывался в коллектив. Поначалу ему даже не позволяли ездить верхом, так как начальство боялось, что из-за своего роста и врожденной неуклюжести он навредит скакунам. Девушки подсмеивались над странным, молчаливым парнем, который был готов целыми днями проводить в загоне. Сергей чувствовал, что над ним подтрунивают, но не мог распознать, что это было – ирония или издевательство. Стажеры тоже частенько насмехались над внешностью неряшливого студента:
– Маш, почему тебе никто не нравится? Полгода работаешь, ни с одним наездником в кафе не сходила. Может, втайне по Головкину вздыхаешь?
За этими словами следовал взрыв девичьего смеха:
– Точно-точно, ты ж говорила, что тебе высокие нравятся.
Услышав, как над ним потешаются, Сергей не обижался – скорее копил злость. Девушки его не интересовали и даже раздражали, а о том, что его считают уродом, он еще со школы прекрасно знал. Если точнее, это преследовало его с рождения. Правда, если в школе он старался бывать на всех сборищах, чтобы почувствовать себя частью коллектива, таким же, как все, или даже лучше остальных, то теперь он сторонился компаний и старался не общаться с противоположным полом.
Если вам никто не расскажет о сексе, то вы так ничего о нем и не узнаете, пока не вступите в интимные отношения. В подростковом возрасте и в юности, вероятно, вы будете чувствовать некоторую пустоту, которую постараетесь чем-то заместить, но не более того. Скорее всего, в свое время вы запротестуете, вспомнив, что ожидали от этой стороны жизни чего-то иного, но это нюансы. По сути, этап предварительной подготовки чрезвычайно важен. Человек получает первоначальные сведения о сексе в семье, от друзей, во дворе за гаражами, в школе или в кино. Рано или поздно это происходит: вопрос только в том, где и как.
У Сергея этого не произошло. По крайней мере, вовремя. Ни дома, ни на экране телевизора он не видел нормальных человеческих чувств, эмоций, телесного контакта. За одним только исключением: по вечерам он вместе с отцом смотрел фильмы о концлагерях. Цензуру в те годы не сильно волновало, насколько уместно демонстрировать жестокость на экране. Сергей наблюдал за тем, как несчастных, умирающих от голода и болезней узников выводят во двор и человек в форме расстреливает их одного за другим. В одной из запомнившихся ему сцен жертв со связанными руками выстроили на берегу реки и, чтобы не тратить лишних пуль, выстрелили в первого из колонны. Человек упал в воду, увлекая за собой остальных. В другом сюжете был показан медицинский кабинет, где проводились мучительные эксперименты – ампутация здоровых конечностей в исследовательских целях. Его глазам представал бесконечный ряд ужасов фашизма, о которых рассказывалось в документальных, сделанных будто под копирку фильмах. На экране мелькали лица, искаженные от ужаса и боли. Эти эмоции в его воспаленном сознании были неотличимы от восхищения и экстаза. Сергей видел, как действия одного человека вызывают бурный отклик у другого. Чья-то жизнь оказывалась полностью во власти вооруженного палача. Подобные сцены не могли не волновать, и это было все, что ему довелось узнать о человеческих взаимоотношениях.
Я не считаю себя гомосексуалистом. Мальчики меня интересовали только потому, что я мог их наказать, но никакого сексуального желания к ним у меня не было. Вообще говоря, мне эти вопросы не очень интересны были.
С одной стороны, он отчаянно желал найти близкую душу, стать для кого-то своим, завести отношения, а с другой – так же сильно боялся этого. Страх заставлял его все больше ограничивать круг общения. Вдобавок к этому он смутно чувствовал влечение к представителям своего пола, не испытывая интереса к девушкам. В СССР тема секса была табуирована, а однополого тем более. По крайней мере, об этом не принято было говорить открыто, а за гомосексуальную связь существовала уголовная статья. Гомосексуальный контакт всегда трактовался только как акт доминирования и самоутверждения. Вероятность того, что все может происходить по обоюдному согласию, даже не рассматривалась. Впрочем, с разнополыми отношениями все обстояло немногим лучше.
Конечно, были в стране и гомосексуалы, и лесбиянки, и даже особые места, где они обычно собирались. Существовала и порнография подобного толка, но такие вещи нужно было специально искать, а значит, прежде всего признать, что это тебя интересует. Необходимо было с кем-то пообщаться, наладить доверительные отношения, чтобы потом познакомиться с людьми, разделяющими те же сексуальные предпочтения. Все это требовало огромной работы, которая начиналась с признания того, что тебя привлекают представители твоего пола. Сергей осознал свою тягу к мальчикам уже во взрослом возрасте. Впрочем, он не признал этого факта вплоть до смертной казни. В институте же Головкин предпочитал считать себя выше всего этого, считая интимные отношения постыдными и низкими. Мать с детства твердила сыну, что секс и онанизм – нечто грязное и ведущее к болезням. Смутное желание человеческой близости замещалось стремлением к доминированию. Он хотел, чтобы в обращенных на него взглядах читалось то же, что и на кадрах документальной хроники: восхищение или ужас – не столь важно. Он все равно не знал, чем они отличаются.
В конце третьего курса Сергею снова посчастливилось проходить практику на ипподроме. Чудо заключалось в том, что летом 1980 года абсолютно все студенты должны были отправиться «на картошку» или куда-то еще подальше от Москвы. Те, кому удалось избежать официального предписания, обязаны были гарантировать, что они в добровольном порядке покинут город на «период проведения спортивных мероприятий». Впрочем, никто особо не проверял, как выполняется это обещание, поэтому многие оставались в столице нелегально. На время проведения летней Олимпиады власти старались очистить столицу от всего, что могло оставить плохое впечатление у иностранцев. По традиции решили, что самое неприятное впечатление могут произвести люди. Пустые улицы выглядят куда красивее, да и убирать их нужно реже.
Сергей всегда был равнодушен к массовым мероприятиям, тем более кто-то должен был обслуживать ипподром, поэтому его оставили работать здесь на все лето. Представить, что Головкин начнет приставать к иностранцам и клянчить у них жвачку, газировку или кроссовки, было невозможно. Вместе с ним на ипподроме работало еще несколько стажеров, которые в дни Олимпиады должны были дежурить круглые сутки.
В воздухе витало предвкушение праздника. Даже те, кто не имел ни малейшего шанса попасть на спортивные состязания, чувствовали радость и гордость за свою страну. Повсюду говорили только о соревнованиях и о том, кто из советских спортсменов завоюет медаль.
Третьего августа 1980 года огромный надувной медведь взмыл в воздух, возвестив о завершении Игр. Трансляция закрытия была настолько трогательной, что по всей стране сотни людей плакали, вглядываясь в небо на экранах телевизоров. Уже на следующий день иностранцы стали покидать столицу. Кому-то удалось выкроить несколько лишних дней после Олимпиады на то, чтобы посмотреть город, но вскоре столичные улицы вновь заполонили москвичи, а из воздуха окончательно выветрилось ощущение праздника.
В тот день смена Головкина заканчивалась поздно вечером. Он благополучно отработал положенные часы и надеялся, что еще успеет попасть в метро до закрытия. В противном случае пришлось бы шагать на остановку и минут сорок ждать автобус. Сергей взял со стола букет белых тюльпанов, который его буквально заставили купить сослуживцы. Цветы неожиданно завезли в магазин напротив, и все сотрудники ринулись за ними. Головкина позвали с собой, и тот покорно поплелся за остальными. Ему незачем и некому было покупать цветы, но, опасаясь лишних вопросов, он все же выбрал самый дешевый букетик. Закрыв дверь служебного входа, Сергей успел сделать несколько шагов, когда его вдруг окрикнули.
– Есть закурить?
Он вздрогнул и оглянулся. Вплотную к нему стояла компания парней. Говоривший казался значительно старше остальных и выглядел лет на двадцать. На незнакомце были спортивные штаны, и вообще он смахивал на боксера. Остальные мало чем отличались от одноклассников Сергея: лет пятнадцати, одетые в джинсы разной степени модности, тщедушные и несуразные, с угловатыми манерами и с вечной усмешкой на лицах.
– Нету, – дрогнувшим голосом ответил Сергей.
Он много раз представлял себе эту ситуацию, но сейчас в его сумке не было молотка.
– Ну и что ты тогда тут делаешь?
– На работу иду, – чересчур резко ответил Головкин и уже взялся за ручку двери, чтобы запереться от них на ипподроме. В этот момент удар в область уха свалил его на землю.