– Головкин, ты же вроде детей любишь? – поинтересовался директор.
– Не то чтобы. Просто они ко мне тянутся, – ответил зоотехник, и взгляд его затуманился. В воображении тут же стали всплывать воспоминания о подростках из пионерских лагерей, за которыми он наблюдал и о которых обычно фантазировал.
– Ну, тогда у меня для тебя хорошая новость, – преувеличенно бодро сказал начальник и хлопнул рукой по столу. – К нам тут школа обратилась с просьбой наладить производственное обучение. Детей нужно воспитывать и приучать к труду, верно?
– Верно.
– Ну вот, я тебя и назначаю начальником производственного обучения. Будешь подросткам объяснять, как с лошадьми управляться. Ты и так этим бесплатно целыми днями занимаешься.
Следователь Телицын наблюдал за тем, как криминалисты проводят осмотр обезглавленного тела, как убирают его в мешок и переговариваются. Он молча смотрел и курил одну сигарету за другой, чем страшно нервировал судмедэксперта, который боялся привязать к делу чужие окурки.
– Нашлась! – прокричал кто-то из глубины леса. – Нашлась!
Второй оклик прозвучал уже значительно громче. Телицын хотел было спросить, что случилось, но тут увидел оперативника с головой жертвы. Мужчина догадался не оставлять отпечатков и поэтому нес ее за волосы, отчего напоминал кровожадного дикаря, который убил врага и оставил его голову в качестве трофея.
– Там валялась, на развилке, где дорожки к станции и пионерскому лагерю, – пояснил оперативник, которого, похоже, ничуть не смущала страшная находка.
– Лагерь? – оживился Телицын. Это было хоть что-то. Поначалу он думал, что убитый паренек приехал в поселок погостить на выходные. Но если он из лагеря, то есть надежда найти свидетелей.
Следователь в последний раз взглянул на ветку, где болтался обрезок веревки, подавил в себе желание отпилить ее к чертям, плюнул и направился к лагерю. Небольшой перелесок метров на триста быстро закончился, а еле заметная тропинка превратилась во вполне широкую дорогу с двумя колеями, оставленными автомобилями. Вскоре Телицын разглядел развилку. К станции вела тонкая тропка, а вот к лагерю – хорошо утоптанная дорога. Следователь с тоской подумал, что в этот лагерь кто только не приезжал, всех не отследишь и не опросишь. Надежда лишь на подростков, которые вечно везде суют свой нос и имеют свойство игнорировать установленные правила.
Возле ворот «Звездного» обнаружилось две группы мальчишек человек по пятнадцать. Они курили и о чем-то оживленно переговаривались. Когда следователь подошел ближе, все замолчали и с недоверием стали наблюдать за ним, будто ожидая, что он сейчас ткнет в кого-то из них пальцем и скажет: «Вот убийца».
– Ребят, вы вчера никого из взрослых в округе не видели? Или на днях?
– А что случилось? – спросил кто-то из подростков.
– Пока ничего, – обрубил следователь, решив переложить на кого-то другого необходимость рассказывать о случившемся. – Ищем маньяка-убийцу, вроде бы здесь его заметили.
– Мы вчера гуляли… к нам мужик какой-то подходил, просил прикурить, – подал вдруг голос парнишка, которого Телицын поначалу не заметил. Следователь пристально посмотрел на подростка, который сейчас уже явно был не рад своему признанию и желал провалиться сквозь землю.
– Пойдем-ка в администрацию, – медленно проговорил Телицын. Мальчишка от этих слов еще сильнее вжал голову в худые плечи и глубже засунул руки в карманы форменных штанов, но все же сделал шаг вперед.
Телицыну пришлось придерживать паренька за плечо, чтобы тот не сбежал по дороге.
– Меня из пионеров исключат? – тихо спросил подросток, когда они приблизились к одноэтажному бараку, на обшарпанной двери которого висела табличка с надписью «Администрация».
– За что? – не понял следователь, пытавшийся отогнать навязчивые воспоминания о найденном теле.
– Мы курили, выходили за территорию… – начал загибать пальцы парнишка.
– Тебя просто расспросят. Сейчас твои сигареты могут помочь найти убийцу, – усмехнулся следователь. – Но привычка это плохая: если бы вы не курили, то твоего друга сейчас бы не собирали по всему лесу.
– Что? – опешил мальчик.
– Ничего, – бросил Телицын, поняв, что сболтнул лишнего.
В администрации все уже знали о случившемся, поэтому не стали задавать никаких вопросов, когда следователь попросил разрешения забрать подростка на допрос. Когда Телицын уточнил, что мальчик может быть свидетелем и никто его ни в чем не обвиняет, директор лагеря выдохнул и предложил выпить чаю.
Парнишку звали Сергеем Квачковым. Всю дорогу до отделения милиции он вел себя тише воды ниже травы. Подросток до последнего опасался, что на него хотят спустить всех собак, заставят подписать чистосердечное признание, а потом выведут на задний двор и расстреляют. По крайней мере, что-то подобное о порядках в милиции рассказывала ему бабушка, а никаких более достоверных и современных сведений у него не было. Девятиклассник был в школе не самым популярным троечником, которого никто никогда не замечал. Ни на какие сборища его особо не приглашали и в КПЗ с детской площадки, как это случалось с его одноклассниками, не забирали. Пожалуй, самым тяжким его проступком была та злосчастная пачка сигарет, которую они с приятелем решили раскурить в лагере. Ему хотелось вернуться в школу уже заядлым курильщиком и одним щелчком лихо выбивать сигарету из коробки.
– Ну, рассказывай, кого вы там видели вчера? – спросил Телицын, придвигая подростку сигареты. В следующую секунду следователь вдруг вспомнил, что перед ним обычный советский школьник, а не вор-рецидивист с двадцатилетним стажем, и аккуратно убрал от парня пачку «Космоса».
Выяснилось, что на днях мальчишки выбегали за территорию лагеря. Еще не успев зажечь спичку, они заметили в зарослях какое-то движение, но решили, что это мышь или заплутавший грибник. Когда они закурили, показалась фигура мужчины, который явно направлялся к ним. Ребята хотели было побросать сигареты и убежать, но человек обезоруживающе поднял руки и улыбнулся.
– Что он может? Его даже на территорию не пустят, – прошептал Сережин приятель.
Высокий, широкоплечий мужчина в сапогах и грязных брюках выглядел как обычный дачник, разве что слишком снисходительно отнесся к малолетним курильщикам. Обычно взрослые начинали читать нотации, рассказывая о вреде никотина. Выговорившись, они вполне могли поделиться с подростками сигаретами, не забывая в очередной раз сообщить о пагубности этой привычки. Мужчина, которого видел Квачков, был немногословен. Он произнес пару дежурных фраз и попросил у ребят спички, предложив взамен целую пачку сигарет.
– Но спички ведь не стоят пачки? Верно? Лучше не оставаться ни у кого в долгу. Мы так решили, – рассудительно продолжал Сережа. – Так что взяли по паре сигарет и попрощались.
– Почему ты решил, что он может быть убийцей? – поинтересовался следователь.
– Он шел прямо к нам, понимаете? Свернул с дороги, протащился метров триста от железки, и все ради спичек? Мог ведь на станции у кого-то попросить закурить. И еще вчера вечером я его тоже видел.
– Опять просил закурить? – вытянулся следователь, понимая, что это действительно может быть важно.
– Не у меня. Ваня один пошел курить. Я заметил, как он к дырке в заборе идет, и проследил за ним. Он втихаря нашу пачку курил, понимаете? У нас же все посчитано было!
– Я понял. И там был тот мужчина? – нетерпеливо перебил его Телицын.
– Да, он сидел на поваленном дереве возле курилки, а когда Иван там расположился, двинулся прямо к нему.
– И что?
– И ничего, – пожал плечами подросток. – Я взбесился и ушел к себе в отряд. Решил, пусть забирает эту пачку целиком, я новую достану, – сник Квачков. Было видно: с каждым словом к нему приходит осознание того, что на самом деле произошло и чего могло бы не случиться, если бы только он вылез тогда в дырку в заборе и окликнул товарища.
– Почему ты не пошел с ним разбираться? – спросил следователь.
– Не знаю, тот мужик был каким-то жутким, понимаете? Я не хотел при нем о чем-то говорить. От него как будто холод шел, страх и ужас… Он как змея, понимаете? Высокий такой, с большими ушами и мерзкой улыбкой…
– И клыками вместо зубов, да? – хмыкнул следователь.
– Не смешно, – обиделся подросток.
– Ладно, черт с тобой, иди к дежурному, тебя там уже родители ждут, – махнул рукой следователь.
– А как же лагерь? – опешил подросток. В эту минуту он почувствовал, как два параллельных мира – пионерский лагерь с его вольной жизнью и друзьями, с одной стороны, и родители с их вечными требованиями выучить уроки и бесконечными упреками – с другой – вдруг слились воедино. Лагерь располагался всего в получасе езды от их дома, но как отец с матерью могли узнать о том, где он сейчас и почему его сюда привезли? Как он будет все объяснять и чем оправдает запах никотина от вещей?..
– Иди уже, ругать не будут, они мне обещали, – сжалился следователь.
Сережа наконец отворил дверь кабинета и устремился на выход по длинному полутемному коридору Одинцовского отделения милиции.
Как только дверь за Квачковым закрылась, Телицын открыл лежавшую перед ним белую папку с отчетом о первичном осмотре места преступления и закурил. «…Голова была отделена от тела посмертно острым предметом, предположительно охотничьим ножом с закругленным лезвием…» Фотографии с места преступления еще не были готовы. Но одних только канцелярских формулировок протокола было достаточно, чтобы оживить воспоминания о чудовищно изуродованном трупе, который мозг отказывался называть детским. Нечто уродливое, болезненное и дикое казалось скорее не описанием жертвы, а словесным портретом того самого зверя, который совершил страшное злодеяние. Напоследок Телицын позвонил в Институт имени Сербского и запросил консультацию судебного психиатра.
На следующий день началось следствие. Сергея Квачкова то и дело допрашивали следователи МВД и прокуратуры, судебные психиатры и специалисты по работе с детьми. В один из дней Телицын встретил в коридоре судебного психиатра: пожилого мужчину с острой бородкой и цепким взглядом. Казалось, этот человек намеренно старается соответствовать карикатурному образу, который сложился в головах обывателей относительно представителей этой профессии.