– Что значит «вслепую»? – спросила Смолеева.
– Ну… Мы вышли на станции, он снял с себя кепку и надел на меня, натянув козырек на лицо. Я чуть не задохнулся тогда. Кепка, знаете, очень сильно воняла.
– Странная история, – пробормотала следователь.
– Да, я и говорю, он странный. Вы у любого из ребят здесь спросите, они подтвердят. Свое дело он знает, но вы все равно подумайте, прежде чем сына ему в ученики отдавать.
– Обязательно, – ответила Наталья внезапно осипшим голосом. Уже ближе к вечеру женщина засобиралась домой. На проходной, возле охранника, Смолеева заметила юношу в черной водолазке. Она машинально кивнула ему, приняв за одного из жокеев. Парень пристально посмотрел ей в глаза и кивнул в ответ.
– Извините, обозналась, – пробормотала Смолеева, поняв, что перед ней незнакомец. Он был как две капли воды похож на жокея Мишу, разве что на пару лет старше. А вот поведение его кардинально отличалось. Если жокей казался добрым и отзывчивым и прекрасно осознавал, какое впечатление производит на представительниц противоположного пола, то посетитель вел себя иначе. Его движения были резкими и порывистыми. Когда женщина прошла мимо, он машинально вжался в спинку стула, а когда кто-то из охранников сел рядом, даже нервно дернул рукой, будто ожидая удара. Чувствовалось, что окружающие воспринимаются им как потенциальная угроза.
– Ничего страшного. У меня стандартная внешность, – ответил парень тихим, надтреснутым голосом. Смолеева расспросила молодого человека о том, что привело его сюда. Оказалось, он намерен устроиться на конный завод, так как «любит лошадей и боится людей», и сейчас как раз ждет собеседования. Следователь решила, что раз планируется собеседование, то и все контактные данные парня найдутся, а в тот момент она уже опаздывала домой. Женщина попрощалась с соискателем на должность помощника жокея и поспешила к автобусной остановке.
За Головкиным следили, но он затаился. Мужчина приходил на работу, выполнял свои обязанности, а все свободное время предпочитал проводить в каптерке. Иногда он даже ночевал там, чем выводил из себя оперативников, которым приходилось всю ночь торчать в машине рядом с конезаводом. Автомобилем Головкин пользовался редко, а в гараже за все это время побывал только пару раз. На пустынных дорогах Подмосковья в те годы было сложно следить за человеком и оставаться незамеченным, и вскоре милиционерам стало понятно, что подозреваемый их вычислил.
Каждый день в отделении разгоралась настоящая война между Телицыным и Бакиным. Один кричал, что нужно немедленно арестовывать и «давить», а другой требовал собрать больше доказательств.
– Через 72 часа вам придется его отпустить, а еще через сутки он исчезнет, и трупы будут появляться уже в другом месте, – говорил Бакин, и спорить с этим было сложно. С другой стороны, если он распознал слежку, то мог сбежать и без ареста.
Утром 18 октября оперативники отзвонились в отделение и сообщили, что Головкин исчез. Все отделение замерло в напряженном ожидании, а начальство из Москвы, как будто почувствовав неладное, потребовало, чтобы Бакин на следующий день приехал с докладом. До самого вечера все хранили молчание, а вечером машину Головкина увидели во дворе рядом с квартирой его матери. Оперативники выдохнули. Никто еще не был на сто процентов уверен в виновности зоотехника, но все так долго считали его единственной подходящей кандидатурой, что теперь не хотели упускать шанс закрыть дело.
Утром Бакин поехал на ковер в Москву, а в местном отделении проводили очередную планерку. Начав с привычного обсуждения более мелких дел, все очень быстро переключились на Головкина.
– Что по задержанию? – поинтересовался один из оперативников.
– Бакин в Москве, – подал голос кто-то из сотрудников.
Смолеева будто случайно открыла папку с фотографиями трех детских трупов, найденных две недели назад. Телицын подтянул к себе папку и стал рассматривать снимки. Мужчина взглянул на Наталью, а потом незаметно пододвинул папку поближе к начальнику отдела. Так, чтобы тот обратил на нее внимание.
– А это что? – спросил вдруг начальник отдела, указывая на расплывчатые светлые пятна на голове одного из ребят. Плохое качество фотографии превращало детали в набор цветных пятен, из которых складывалась кое-какая картинка.
– Седина, – ответила Наталья. – Они поседели перед смертью.
Мужчина еще несколько мгновений смотрел на нечеткие полароидные снимки, а потом наконец произнес:
– Раз Бакин в отъезде, будем действовать своими силами.
24Гараж
Головкин чувствовал: что-то идет не так, но, как ни силился, не мог вспомнить в своих ответах на допросе каких-то ошибок. Казалось, все прошло гладко, а в милицию кого только не вызывали после обнаружения останков той последней троицы! Вроде переживать было особо не о чем, но он ощущал смутное беспокойство. То возле конезавода, то у дома на глаза попадались одни и те же машины, в которых маячили хмурые люди. Ему начинало казаться, что за ним следят, и осознавать это было крайне неприятно. В гараж Головкин теперь ходил с опаской. Каждый раз, когда на манеже его обступали дети, чтобы о чем-то поговорить, он замечал, как туда заходит кто-то из сотрудников и начинает наблюдать. Если раньше он работал в гордом одиночестве, то теперь всегда кто-то крутился рядом и буквально заглядывал под локоть. Ему нравилось напевать или сыпать шуточками во время осмотра или осеменения лошадей, но сейчас он старался делать все тихо и незаметно, однако же все равно постоянно ловил на себе чьи-то взгляды.
Останки мальчиков нашли в начале октября 1992 года. Об этом шумела пресса, и на конезаводе все только и обсуждали жуткое происшествие. Головкина эти разговоры больше не веселили, они его пугали. Всякий раз, когда он ехал в универсам или к матери, за ним следовала черная «Волга», не заметить которую мог только слепой. С ним никто не беседовал, но создавалось впечатление, что слежка ведется круглосуточно. Или ему только так казалось.
Головкин решил, что ему нужно успокоиться и прийти в себя. Он сообщил начальству, что уйдет в отпуск на пару дней раньше, собрал кое-какие вещи и отправился к матери. Ему хотелось провести там пару дней, а потом уехать куда-нибудь в дом отдыха.
Погрузив вещи в машину, Головкин выехал на Успенское шоссе. Нужно было добраться до железнодорожного переезда и свернуть на Можайское шоссе, чтобы по нему следовать до МКАД. Когда он приблизился к переезду, переключились белые огни семафора. Вскоре должен был проехать поезд, но его все не было видно. Сзади послышалось урчание мотора. Головкин успел заметить в зеркало заднего вида красный автомобиль, как вдруг почувствовал резкий толчок. Пустая проселочная дорога, и вдруг автомобильная авария.
Из красной машины вылез крепкий мужчина, который принялся возмущаться:
– Ты что творишь, а? Что творишь? Какого черта стоишь тут и не едешь?
– Я, я не… – начал заикаться Головкин, но мужчина ничего не хотел слушать.
В этой ситуации все выглядело однозначно: он не был виноват в столкновении, с какой стороны ни посмотри, но хозяин красного автомобиля не унимался, пока откуда ни возьмись не появилась машина ГАИ. Инспектор с преувеличенным интересом выслушал скандалившего водителя, а когда Головкин попытался вставить слово, с раздражением бросил:
– Поехали, в отделении будем разбираться, кто и в чем виноват.
Головкин не понимал, что происходит, вплоть до того момента, пока его не отправили в камеру. Евгений Бакин вернулся в Одинцово ближе к вечеру и был в бешенстве от случившегося. Вся работа насмарку. Убийца найден, но доказательств против него нет. Любой юрист предпочтет прямо противоположный вариант, когда убийца известен, но не пойман. Однако этот случай был особым. «Случайный» патруль ГАИ на месте обыскал «Жигули» Головкина. В багажнике нашли крюки, лопату, топор, домкрат и все, что обычно валяется практически в любом багажнике. Кроме разве что огромного куска мяса, завернутого в ткань. В тот момент все вздохнули с облегчением, одновременно пытаясь подавить рвотный рефлекс. К возвращению Бакина из лаборатории позвонили и сообщили, что это конина.
– Ну и что ему предъявлять? Расхищение государственной собственности? За кусок старой лошади? – негодовал следователь.
Головкин все это время сидел в камере и смотрел в стену, оставленный наедине с собственными демонами. Истекал срок в 72 часа, на которые по закону могли задерживать подозреваемого. Впоследствии родилась легенда о том, что специально ради маньяка из «Матросской тишины» привезли заключенного, который за определенные поблажки согласился помочь следствию. Выслушав подробности дела, «нанятый» преступник какое-то время молчал, а потом попросил стакан водки и бутылку вина, потребовал выключить свет в камере и дать ему собраться с мыслями. Затем он будто бы выпил залпом водку, взял с собой вино, и его препроводили к Головкину. На следующий день подозреваемый якобы был готов давать показания. На самом же деле после задержания убийца сидел в камере один, молча уставившись перед собой.
Евгений Дорохов, дежуривший в смену, когда привезли Головкина, тоже решил действовать своими силами. Много лет назад он участвовал в поисках мальчика, пропавшего из лагеря. В тот раз обошлось без смертельного исхода, но мужчина навсегда запомнил ту жуткую картину, когда из леса вышел голый, изуродованный, находящийся в шоковом состоянии ребенок. Милиционера предупредили, чтобы тот ничего противоправного против Головкина не предпринимал, поэтому Дорохов распорядился отправить задержанного в одиночную камеру и выключить там свет. Это было против правил, но доказать что-то впоследствии было бы затруднительно.
Впервые у Головкина не было ни сигарет, ни телевизора. Ничто не заглушало его фантазий, не отвлекало от мыслей – ядовитых, пугающих, сжатых в плотный клубок, как удав перед схваткой.