Она стукнула в стекло водителю:
– Высадите меня здесь. Дальше я пойду пешком.
Она растворилась в мокрой ночи, и огромный зонтик разом надулся над ней, будто воздушный шар. Чуть позже Мегрэ уже выходил из такси напротив гостиницы «Порт».
– Вас подождать?
– Нет! Лучше возвращайтесь в Лусон…
Люди в синем, то ли моряки, то ли заводчики мидий. Стаканы с красным и белым вином на лакированных сосновых столах. Кухня. Зал для танцев, открытый только по воскресеньям. И все новенькое, как с иголочки. Белые стены. Потолок из не успевших потемнеть еловых досок. Хрупкая, будто игрушечная лестница. И такая же белая комнатка с железной, покрытой эмалевой краской кроватью и кретоновыми занавесками.
– Это дом судьи, вон там, напротив? – поинтересовался Мегрэ у молоденькой горничной.
Из слухового окна бил свет, освещавший лестницу. Его хотели пригласить в столовую, предназначенную специально для гостей, останавливающихся в гостинице летом, но он предпочел общий зал. Подали устриц, мидий, креветок, рыбу и бараньи голяшки. Мужчины, сидевшие за другими столами, обсуждали дела, связанные с морем, в основном с разведением мидий, в которых Мегрэ ничего не понимал. Слова они произносили с сильным акцентом.
– У вас в последние дни никто не останавливался?
– Уже с неделю никого не было. Хотя, погодите, позавчера… нет, четыре дня назад на автобусе приехал какой-то человек. Сказал, что придет ужинать, но так и не вернулся…
Мегрэ то и дело спотыкался. Берег был усеян снастями, железными сетками, тросами, коробками и раковинами мидий. Вдоль воды в великом множестве стояли бараки, где заводчики мидий держали свое хозяйство. Целый деревянный городок, только без жителей. Каждые две минуты раздавался короткий вой. Как ему объяснили, это на косе Бален острова Иль-де-Ре, по ту сторону пролива, подавали сигнал о густом тумане. По низкому небу скользили, время от времени пересекаясь, два-три размытых луча, растворявшихся в мокрой взвеси.
Поблизости тихо шептала вода. Это приливное течение теснило речку Ле, и вскоре – ровно в двадцать два пятьдесят один, как и сообщила старушка – прилив достигнет своего пика. Влюбленная парочка, несмотря на холод и дождь, стояла, прижавшись к одной из хижин: не двигаясь, они молча слились в поцелуе.
Мегрэ отыскал мост. Нескончаемо длинный деревянный мост. Ширины его едва хватило бы на то, чтобы проехал автомобиль. Он разглядел мачты и лодки, медленно поднимавшиеся вместе с приливом. Обернувшись, увидел освещенные окна гостиницы, откуда только что вышел, и, метрах в ста, еще два освещенных окна – в доме судьи.
– Это вы, господин комиссар?
Мегрэ так и подпрыгнул. Он чуть не наткнулся на пожилого мужчину, который вдруг вырос рядом с ним из темноты. Глаза у него слегка косили.
– Жюстен Уло… Жена сказала… Я уже час тут стою, на случай, если ему взбредет в голову…
С неба лил ледяной дождь. Море у порта дышало холодом. Позвякивали металлические шкивы, и казалось, что в ночи бродили невидимые таинственные создания.
– Позвольте ввести вас в курс дела. В три часа дня я снова поднялся на лестницу: труп еще был в комнате. В четыре часа я захотел снова взглянуть на него до того, как стемнеет… Так вот, труп исчез! Наверное, он спустил его вниз… Скорее всего, держит где-нибудь поближе к двери, чтобы быстро вынести, когда представится такая возможность. Вот интересно, как он его понесет… Судья-то ростом мал, ниже меня… Вот! Как раз с мою жену ростом, и весит, наверное, столько же. А труп, наоборот… Тише!
В темноте кто-то прошел. Заскрипели, одна за другой, доски на мосту. Когда опасность миновала, таможенник продолжал:
– С другой стороны моста находится Ляфот. Это не деревушка даже – так, небольшие летние дачки. Днем увидите. Я узнал кое-что, вам это может показаться интересным… В тот вечер, когда у судьи играли в карты, Альбер приходил повидаться с отцом. Осторожнее!..
На этот раз мимо прошли влюбленные. Они прислонились к перилам моста и стали смотреть на черную воду, бежавшую под ним. У Мегрэ замерзли ноги. Он промочил ботинки. Взглянув на таможенника, комиссар заметил, что тот в резиновых сапогах.
– Вода поднимется до ста восьми… В шесть утра все отправятся к садкам…
Он говорил тихо, как в церкви. Это было и странно, и немного смешно. Мегрэ даже спрашивал себя, не лучше ли было остаться в кафе «Франция», сыграть в карты с хозяином заведения, доктором Жаме и торговцем скобяным товаром Бурдёйлем. А впавший в детство Мемимо сидел бы у них за спиной и время от времени одобрительно кивал бы головой.
– Жена наблюдает за домом с другой стороны…
Значит, старушка божий одуванчик тоже принимала участие в операции?
– Кто его знает! Вдруг он решит погрузить труп в машину, чтобы отвезти его подальше…
Труп! Труп! Да существовал ли вообще этот труп?
Три выкуренные трубки… Четыре… Иногда открывалась и закрывалась дверь гостиницы, слышались голоса, удаляющиеся шаги. Потом огни погасли. Под мостом проплыла лодка на веслах.
– Это старик Барито, отправился ставить верши на угрей. Вернется часа через два, не раньше…
Как старик Барито ориентировался в такой кромешной тьме? Загадка. А совсем рядом, в двух шагах, за узенькой гаванью, чувствовалось море. Оно дышало, вздымалось, постепенно и неудержимо затопляя пролив.
На какое-то время Мегрэ как будто выпал из реальности. Он и сам не понял, как так получилось. Задумался о недавнем слиянии судебной и криминальной полиции, о возникших из-за этого трениях, которые и привели его в Лусон! Его сослали в Лусон, где…
– Смотрите!
Бывший таможенник нервно вцепился в руку Мегрэ.
Ну-ну! Такого просто не могло быть. Одна мысль о том, что эти два старика… Эта несчастная лестница, которую поддерживала Дидин… Морской бинокль… Тщательные расчеты времени прилива…
– Свет погасили…
Не было ничего необычного в том, что в такой час в доме судьи погас свет.
– Идемте… Отсюда плохо видно.
И Мегрэ пошел, ступая на цыпочках, чтобы не скрипнули доски моста. И эта сирена, подвывавшая, будто охрипшая корова…
Вода плескалась почти у самых хижин. Один из идущих задел ногой разорванную сетку.
– Тише!..
И тогда они увидели, как в доме судьи открылась дверь. На пороге показался невысокий человек. Посмотрел направо, налево, скрылся в коридоре.
В следующий момент случилось невероятное. Человек показался снова, согнувшись в три погибели под тяжестью длинного мешка, который он волочил прямо по грязи.
Наверное, ему было очень тяжело. Через четыре метра он уже остановился, чтобы отдышаться. Дверь в дом оставалась открытой. До моря было метров двадцать-тридцать, не меньше.
– Иэх!..
Комиссар отчетливо услышал это напряженное «иэх!», когда человек снова напряг все мускулы, поудобнее перехватив мешок. Шел дождь. Рука таможенника нервно дрожала, вцепившись в широкий рукав пальто Мегрэ.
– Вы видите!..
Видел! Все случилось так, как предсказывала старуха, как предвидел бывший таможенник! Этот человек, конечно, – не кто иной, как судья Форлакруа. А то, что он тащил по грязи, без всяких сомнений, было безжизненным человеческим телом.
Глава 2«Скажите, старина…»
Суть фантасмагории заключалась в том, что судья ничего не знал. Он думал, что находится совершенно один в этой мокрой ночной тьме. Время от времени луч маяка выхватывал поношенный плащ, фетровую шляпу… Мегрэ даже разглядел сигарету во рту у судьи – правда, дождь ее погасил.
Между ними оставалось не больше четырех метров. Комиссар и муж Дидин стояли возле небольшой сторожки. Они и не думали прятаться. Судья не видел их просто потому, что не смотрел в их сторону. Ему было очень неудобно. Тяжелый мешок, который он тащил, зацепился за стальной трос, натянутый поперек набережной на высоте около двадцати сантиметров. Нужно было каким-то образом преодолеть это препятствие. У судьи никак не получалось это сделать. Он явно не привык к тяжелой физической работе. Ему было жарко, он провел рукой по лбу.
И тут Мегрэ, не особо раздумывая, не выбирая правильного момента, самым непринужденным тоном произнес:
– Скажите-ка, старина…
Судья повернул голову и увидел обоих: огромную фигуру Мегрэ и тщедушного таможенника. Было слишком темно. Распознать выражение лица судьи было невозможно. Прошло несколько долгих секунд. Затем раздался голос. Спокойный, разве что не слишком уверенный голос:
– Прошу прощения! Кто вы?
– Комиссар Мегрэ.
Он сделал шаг к судье, но все равно почти ничего не мог разглядеть. Ноги комиссара почти касались трупа, завернутого, как ему показалось, в мешки. Почему-то в этот момент судья произнес с удивлением и явным уважением в голосе:
– Мегрэ из криминальной полиции?
В окрестных домах спали люди. В той стороне, где ночь шелестела дождем, старик Барито отыскивал под черной водой ямы на дне и расставлял свои верши.
– Пожалуй, так даже будет лучше…
Это снова заговорил судья.
– Не хотите ли зайти?
Он сделал несколько шагов, будто бы совсем забыв о трупе. Вокруг стояла такая тишина, было так на удивление спокойно, что само время текло медленно и лениво.
– Наверное, правильнее будет отнести тело обратно в дом? – с сожалением вспомнил судья.
Он наклонился. Мегрэ помог. Дверь так и стояла незапертой. Таможенник, которого Форлакруа не узнал, остался переминаться на пороге, никак не решаясь войти следом.
– Благодарю вас, Уло! – обратился к нему Мегрэ. – Мы увидимся завтра утром. И я буду весьма признателен, если до тех пор никто не узнает о том, что здесь произошло. Месье Форлакруа, в доме есть телефон?
– Да, но после девяти часов вечера нас не соединяют.
– Минутку, Уло. Позвоните из почтового отделения, попросите соединить с номером 23 в Лусоне. Это гостиница. Попросите к аппарату инспектора Межа и передайте ему, чтобы немедленно ехал сюда.
Вот и все! Теперь в коридоре остались только они вдвоем. Судья включил свет. Снял шляпу, с которой капала вода, плащ… Ночь с ее тайнами отступила за порог. В свете электрической лампы стоял невысокий худощавый человек с правильными чертами лица, обрамленного длинными светлыми, с пр