– Но… это очевидно…
– Конечно, вы знали его, потому что каждый ребенок знает своих родителей. Я же спрашиваю, были ли ваши отношения доверительными, случалось ли отцу разговаривать с вами о своей личной жизни, делиться мыслями…
– Он был хорошим отцом.
– Но был ли он счастлив?
– Думаю, что да.
– Время от времени вы встречались с ним в Париже?
– Я вас не понимаю. Вы имеете в виду, сталкивались ли мы с ним на улице?
– Вы оба работали в Париже. Я уже знаю, что вы ездите на разных поездах.
– Мы начинаем и заканчиваем работу в разное время.
– Вероятно, вы могли порой встречаться, чтобы вместе пообедать.
– Да, иногда такое случалось.
– Часто?
– Нет. Скорее редко.
– Вы когда-нибудь заходили к нему на склад?
Девушка колебалась.
– Нет. Мы встречались в ресторане.
– Вы ему звонили?
– Не припоминаю… Вряд ли.
– Когда вы обедали вместе в последний раз?
– Несколько месяцев тому назад. До каникул.
– В каком районе?
– В «Эльзасской пивной кружке», это ресторан на бульваре Севастополь.
– Ваша мать знала об этом?
– Думаю, что я сказала ей. Хотя точно не помню.
– Ваш отец отличался веселым нравом?
– Да, скорее веселым. Я так полагаю.
– У него было крепкое здоровье?
– Я никогда не видела, чтобы он болел.
– Друзья?
– В основном мы ходили в гости к моим тетушкам и дядюшкам.
– У вас их много?
– Две тети и два дяди.
– И все они проживают в Жювизи?
– Да. Недалеко от нас. Дядя Альберт, муж тети Жанны, и сообщил мне о смерти папы. Тетя Селина живет чуть дальше.
– Обе они – сестры вашей матери?
– Да. Дядя Жюльен, муж тети Селины, тоже работает на железной дороге.
– У вас есть молодой человек, мадемуазель Моника?
Девушка слегка вздрогнула.
– Мне кажется, сейчас неподходящее время, чтобы говорить об этом. Я должна посмотреть на отца?
– Что вы имеете в виду?
– Со слов дяди я поняла, что мне придется опознать тело.
– Ваша мать и тетя взяли на себя эту нелегкую задачу. Но если вы хотите…
– Нет. Я увижу его уже дома.
– Еще несколько вопросов, мадемуазель Моника. Встречаясь в Париже с отцом, вам случалось видеть на нем желтые ботинки?
Она ответила не сразу. Возможно, чтобы выиграть время, переспросила:
– Желтые ботинки?
– Если угодно, в ботинках очень светлого коричневого цвета. В мое время подобный оттенок называли, простите за грубое выражение, «цветом детской неожиданности».
– Не могу припомнить.
– Вы также никогда не видели на отце красного галстука?
– Нет.
– Как давно вы ходили в кино?
– Я была в кинотеатре вчера после полудня.
– В Париже?
– В Жювизи.
– Не смею больше вас задерживать. Надеюсь, что вы успеете на поезд…
– …Отправляющийся через тридцать пять минут.
Дочь покойного взглянула на наручные часы, секунду помедлила.
– Доброго вечера, – произнесла она наконец.
– Доброго вечера, мадемуазель. Благодарю вас.
Мегрэ проводил посетительницу до порога и закрыл за ней дверь.
Глава 2Девица с большим носом
Безотчетно Мегрэ отдавал особое предпочтение той части Больших бульваров, которая протянулась от площади Республики до улицы Монмартр. Именно сюда, на бульвар Бон-Нувель, в нескольких сотнях метрах от которого находился тупиковый переулок, в котором убили Луи Турэ, комиссар почти каждую неделю ходил в кино со своей супругой. Они всегда шли, взявшись под руку, пешком, не торопясь. А прямо напротив места преступления расположилась пивная, где он любил лакомиться шукрутом[14].
Дальше, возле Оперы и церкви Мадлен, бульвары обретали особую элегантность, воздушность. А между воротами Сен-Мартен и площадью Республики они становились похожими на улей, в котором всегда суетилась многолюдная толпа, кипела повседневная жизнь, так что голова шла кругом.
Утро было серым и пасмурным; дождь прекратился, но на улице похолодало. Мегрэ вышел из дома в половине девятого и неторопливым шагом всего за пятнадцать минут добрался до места, где улица Бонди пересекала Большие бульвары, образуя маленькую площадь перед театром Ренессанс. По словам мадам Турэ, именно здесь, в торговом доме «Каплан и Цанин», всю свою жизнь проработал ее муж; здесь же он должен был находиться и накануне.
Указанный номер принадлежал ветхому зданию, фасад которого по всей длине вокруг большого открытого портала был оклеен объявлениями: на черных и белых листах сообщалось об услугах поставщика матрасников, торговца перьями (четвертый этаж, налево, лестница «A»), машинистки, судебного исполнителя, дипломированной массажистки. Консьержка в своей комнатке, расположенной под сводами арки, занималась сортировкой почты.
– Торговый дом «Каплан и Цанин»? – осведомился Мегрэ.
– В следующем месяце исполнится три года, как он не существует, месье.
– В это время вы уже работали здесь?
– В декабре будет ровно двадцать шесть лет, как я здесь работаю.
– Вы знали Луи Турэ?
– Разумеется, я знала месье Луи! С ним что-то случилось? Уже месяцев пять, как он не заходит меня проведать.
– Он умер.
Женщина резким движением отложила письма.
– Такой цветущий мужчина! Что с ним приключилось? Держу пари, что сердце, как и у моего бедного мужа…
– Вчера после полудня совсем недалеко отсюда он был убит ударом ножа.
– Я еще не успела прочитать свежую газету.
По всей видимости, это преступление выглядело настолько банальным, что газеты уделили ему всего несколько строк.
– Кому в голову могла прийти безумная идея убить столь приятного человека?
Эта худенькая и энергичная женщина сама казалась чрезвычайно приятной.
– Более двадцати лет четырежды в день он проходил мимо меня и никогда не забывал сказать несколько любезных фраз. Когда месье Каплан свернул торговлю, бедняга был так потрясен, что…
Она была вынуждена промокнуть глаза и высморкаться.
– Месье Каплан еще жив?
– Если хотите, я дам вам его адрес. Он живет близ Порт Майо, на улице Акаций. Он тоже приятный человек, но несколько по-другому. Думаю, что старый месье Каплан еще жив.
– Чем они торговали?
– Вы ничего не слышали об этой фирме?
Она была поражена, что кто-то мог не знать о торговом доме «Каплан и Цанин». Мегрэ сообщил:
– Я из полиции. Мне необходимо знать все, что связано с месье Турэ.
– Мы называли его месье Луи. Все называли его месье Луи. Большинство даже не знало его фамилии. Если подождете одну минутку…
Сортируя последние письма, женщина бормотала под нос:
– Месье Луи убит! Кто бы мог подумать! Такой человек…
Когда все конверты оказались в ящиках, консьержка набросила на плечи шерстяную шаль и прикрыла дверцу печи.
– Сейчас я вам покажу.
И уже когда они вышли в подворотню, объяснила:
– Три года тому назад это здание должны были снести, чтобы построить на его месте кинотеатр. В ту пору все жильцы получили уведомления о прекращении договора найма, я и сама уже собралась было перебираться к дочери в Ньевр. Именно из-за этого месье Каплан прекратил торговлю. А возможно, еще и потому, что к этому времени дела у него шли не так хорошо, как раньше. Молодой месье Каплан, мы его называли месье Макс, никогда не разделял идей своего отца. Сюда…
Подворотня выводила во двор, в глубине которого возвышалось просторное здание с застекленной крышей, напоминавшее зал ожидания. На облезшей штукатурке еще можно было различить слова: «Каплан и Цанин».
– Двадцать шесть лет тому назад, когда я только поступила на работу, семейства Цанин уже не существовало. Тогда всем руководил старый месье Каплан, который своим видом и особенно бородой так напоминал волхва, что дети на улице оборачивались ему вслед.
Дверь была открыта. Замок сорван. Сейчас все здесь выглядело заброшенным, но несколькими годами ранее это помещение являлось основной частью мира Луи Турэ. Сегодня с трудом можно было представить, как выглядел склад в былые времена. Огромный зал с необыкновенно высоким застекленным потолком; половина стекол разбилась, вторая половина порядком потускнела. Вдоль стен тянулись два этажа обходных галереей, как в крупных магазинах; кое-где еще сохранились остатки стеллажей.
– Всякий раз, когда он приходил навестить меня…
– Как часто это случалось?
– Быть может, раз в два или три месяца, и при этом он всегда приносил мне какое-нибудь лакомство… Каждый раз я обращала внимание, что месье Луи старается заглянуть в старое здание – чувствовалось, что он тоскует. Иногда здесь трудилось по двадцать упаковщиц, а когда наступало время праздников, нередко все задерживались на работе за полночь. Месье Каплан не торговал в розницу, он поставлял свою продукцию на провинциальные ярмарки, продавал его коммивояжерам, уличным торговцам. Здесь всегда хранилось столько товаров, что и сосчитать невозможно, лишь один месье Луи знал, где что лежит. Чего тут только не было: накладные бороды, картонные трубы, разноцветные шары для украшения новогодних елок, серпантин для карнавалов, маски и всевозможные сувениры, которые так любят покупать туристы.
– Месье Луи был кладовщиком?
– Да. Он всегда носил серую блузу. Справа, посмотрите, вон в том углу, находился застекленный кабинет месье Макса. После того как Каплан-отец пережил первый сердечный приступ, он почти не появлялся на складе. У месье Макса была машинистка, мадемуазель Леона, а вон там, в комнатушке на втором этаже, корпел над бумагами старый бухгалтер. Никто и подумать не мог, какой сюрприз готовит им судьба. Однажды средь бела дня – то ли в октябре, то ли в ноябре, но помню, что уже было холодно, – месье Макс Каплан собрал весь персонал и сообщил, что торговый дом закрывается и что он нашел нового арендатора склада. Тогда все были уверены, что уже на следующий год здание снесут, чтобы освободить место, как я вам уже говорила, для кинотеатра.