– Разумеется, нет.
– Это важно. В Шатле царят строгие нравы, и я могла бы потерять место.
Мегрэ находился недалеко от бульвара Ришар-Ленуар, поэтому после окончания визита к мадам Машер попросил подбросить его домой, сказав шоферу:
– Пойди где-нибудь перекуси и забери меня через час.
Во время обеда мадам Мегрэ, как обычно, внимательно наблюдала за мужем.
В конце концов она спросила его:
– Что с тобой происходит?
– А что такое?
– Не знаю. Но ты похож не на себя, а на кого-то другого.
– На кого?
– Не знаю. Но ты – не Мегрэ.
Комиссар рассмеялся. Он так много думал о месье Луи, что в итоге стал представлять себя на его месте, копировать его предполагаемую мимику и жесты.
– Надеюсь, ты сменишь костюм?
– Зачем? Я снова промокну.
– Разве ты опять собираешься на похороны?
Он все же надел одежду, которую приготовила жена, и это было так приятно: хотя бы на время почувствовать себя в тепле и уюте.
На набережной Орфевр Мегрэ, прежде чем направиться в свой кабинет, завернул в полицию нравов.
– Ты знаешь некую Мариетту или Мари Жибон? Я хотел бы, чтобы ты покопался в картотеке.
– Она молодая?
– Выглядит лет на пятьдесят.
Инспектор ловко вытащил ящик с желтыми пыльными карточками. Ему не пришлось долго искать. Девица Жибон, уроженка Сен-Мало, состояла на учете в полиции уже одиннадцать лет; она трижды побывала в Сен-Лазар[18] (в то время, когда Сен-Лазар еще существовал). Два ареста за кражу.
– Была ли она осуждена?
– Отпущена за недостаточностью улик.
– Что дальше?
– Подождите. Я возьму другой ящик.
След Жибон также обнаружился в более новых карточках, но и они были десятилетней давности.
– До войны она состояла надзирательницей в публичном доме – в этом заведении, располагавшемся на улице Мартир, якобы предоставлялись услуги массажа. В то время она жила с неким Филиппом Натали по прозвищу Филиппи, который был осужден на десять лет за убийство. Я припоминаю это дело. Их было трое или четверо, в баре на улице Фонтен они расправились с членом враждующей банды. Так и не удалось выяснить, кто именно стрелял, поэтому посадили всех скопом.
– Сейчас он на свободе?
– Умер в Фонтевро.
Эта ниточка никуда не вела.
– На сегодняшний день на нее что-нибудь есть?
– Не знаю. Если она тоже не умерла…
– Не умерла.
– Значит, остепенилась. Может, сейчас занимается благотворительностью в родной деревне?
– Она держит меблированные комнаты на улице Ангулем, но в отделе, занимающемся этой сферой, не зарегистрирована. У нее живут главным образом девушки, но я не думаю, что они занимаются своим ремеслом прямо у нее в доме.
– Я разберусь с этим.
– Я хотел бы, чтобы за ней следили тайком, а также разузнали все о ее жильцах.
– Легко.
– Было бы неплохо, если бы за улицей Ангулем взялся понаблюдать кто-нибудь из полиции нравов. Люди из моей бригады не слишком хорошо знакомы со спецификой.
– Договорились.
Мегрэ смог наконец сесть, вернее, упасть в кресло в своем кабинете – и тут же Люка приоткрыл дверь.
– Есть новости?
– Они не касаются телефонных звонков. По указанному номеру никто не звонил. Но сегодня утром произошел любопытный инцидент. Некая мадам Тевенар, проживающая на улице Гей-Люссака вместе с племянником, вышла из дому, чтобы отправиться на похороны.
– И она тоже?
– Это не те похороны. Дело происходило в ее районе. Во время ее отсутствия квартира пустовала. Когда женщина вернулась домой и направилась в кладовую, чтобы сложить покупки, которые она сделала на обратном пути, то заметила, что оттуда исчезла колбаса, лежавшая там двумя часами ранее.
– Она уверена, что…
– Уверена! Затем, осматривая квартиру…
– Она не испугалась?
– Она вооружилась револьвером, который принадлежал ее мужу. Тот воевал еще в Первую мировую, разрешение имеется. Забавная женщина: маленькая, кругленькая, все время смеется. Так вот, под кроватью племянника она нашла чужой платок и хлебные крошки.
– Чем занимается племянник?
– Его зовут Юбер, он студент. Мадам Тевенар не слишком богата, и днем парень подрабатывает продавцом в книжном магазине на бульваре Сен-Мишель. Вы понимаете, о чем я?
– Разумеется. Тетя сообщила в полицию?
– Да, она спустилась к консьержу, чтобы позвонить в комиссариат. Инспектор тотчас перезвонил мне. Я направил Лероя в книжный магазин допросить Юбера. Молодой человек затрясся от страха, а затем разрыдался.
– Альбер Жорис – его друг?
– Да. Именно Жорис умолял приятеля спрятать его в своей комнате на несколько дней.
– Под каким предлогом?
– Он сказал, что поссорился с родителями и отец якобы так взбесился, что пообещал убить его.
– Неужели последние два дня и две ночи Жорис провел под кроватью?
– Только сутки. В первую ночь он бродил по улицам. По крайней мере так утверждает его приятель. Я разослал информацию во все полицейские участки. Сейчас он должен снова бродить по городу.
– У него есть деньги?
– Юбер Тевенар этого не знает.
– Ты сообщил на вокзалы?
– Все улажено, патрон. Я удивлюсь, если завтра утром он не появится на набережной Орфевр.
Интересно, что сейчас делается в Жювизи? Без сомнения, вдова, ее сестры, их мужья и дочери пообедали все вместе. Разумеется, по случаю похорон обед был торжественным. За столом обсудили будущее мадам Турэ, будущее Моники.
Мегрэ мог бы поклясться, что мужчинам подали крепкие спиртные напитки и они, откинувшись на стульях, чинно, в соответствии с обстановкой, закурили по сигаре.
«Эмили, налей и себе рюмочку чего-нибудь покрепче. Ты должна взбодриться».
Вспоминали ли они о покойном? Скорее всего, отметили, что, невзирая на плохую погоду, на похороны пришло много народу.
И Мегрэ уже почти принял решение поехать туда. Главным образом он хотел увидеть Монику и серьезно побеседовать с ней. Но только не в доме на Тополиной улице. В то же время комиссар не хотел вызывать девушку официальной повесткой.
Задумавшись, он набрал номер хозяев Моники.
– Адвокатская контора «Жебер и Башелье»?
– Жорж Башелье у аппарата.
– Вы не могли бы мне сказать, мадемуазель Турэ будет в конторе завтра утром?
– Разумеется. Сегодня она отлучилась по семейным обстоятельствам, но завтра у нее нет причин отсутствовать. А кто говорит?
Мегрэ повесил трубку.
– Сантони в конторе?
– С утра я его не видел.
– Пометь себе: нужно сообщить Сантони, чтобы завтра утром он был у входа в контору «Жебер и Башелье». Когда появится мадемуазель Турэ, пускай он самым вежливым образом пригласит ее ко мне.
– Сюда?
– Да, в мой кабинет.
– Ничего больше?
– Нет, ничего! Мне надо поработать.
На сегодня хватит с него Луи Турэ, его семьи и любовницы. Если бы Мегрэ не обладал беспримерной ответственностью и добросовестностью, он бы покинул кабинет и пошел в кино.
До семи часов вечера комиссар трудился с таким усердием, словно от его работы зависело будущее всего мира. Он не только разобрался с текущими делами, но и взялся за документы, которые уже несколько недель, а то и месяцев ждали своей очереди, потому что не имели никакой особой значимости.
Когда он наконец-то вышел из здания, у него перед глазами прыгали буквы и строчки. Мегрэ показалось, будто на улице что-то не так; он протянул руку и понял, что дождь закончился. Это создавало странную пустоту.
Глава 6Нищие
– Что она делает?
– Ничего. Сидит очень прямо, с высоко поднятой головой, и напряженно смотрит перед собой.
В зале ожидания Моника предпочла сесть на стул, а не в кресло.
Мегрэ специально оставил девушку «повариться», как он любил говорить. Когда в девять двадцать Сантони доложил начальнику, что Моника доставлена, комиссар пробормотал:
– Оставь ее в «клетке».
Так Мегрэ называл застекленный зал ожидания с зелеными бархатными креслами. Как и все остальные посетители, Моника Турэ должна была растеряться.
– Как она?
– В трауре.
– Я не об этом спрашиваю.
– Мне показалась, что она почти обрадовалась, завидев меня. Я стоял в двух или трех метрах от двери здания на улице Риволи. Когда она подошла, я направился к ней. «Прошу прощения, мадемуазель…» Она прищурилась и посмотрела на меня. Должно быть, она близорука. Затем воскликнула: «А! Это вы». – «Комиссар хотел вас видеть…» Она не протестовала. Я взял такси, и мы всю дорогу ехали в полном безмолвии.
Кроме того, что прекратился дождь, еще и выглянуло солнце. Из-за влажности дневной свет казался каким-то особенно ярким.
Мегрэ, спешивший на оперативное совещание, издалека увидел девушку, сидящую в углу. Полчаса спустя, возвращаясь в кабинет, он обнаружил ее на том же месте. Через некоторое время комиссар отправил Люка взглянуть на дочь месье Луи.
– Она читает?
– Нет. Просто сидит.
С того места, где находилась Моника, было удобно наблюдать, как работает криминальная полиция. Она видела коридор с многочисленными дверями, видела, как приходят и уходят инспекторы с документами в руках, как они заглядывают в разные кабинеты, уезжают на задания или возвращаются с них. Время от времени полицейские останавливались, чтобы обменяться несколькими фразами по поводу текущего расследования; случалось, что кто-то из них вел заключенного в наручниках или толкал перед собой женщину в слезах.
Других посетителей, прибывших позднее мадемуазель Турэ, приглашали в кабинеты, но она при этом не проявляла никакого нетерпения.
Телефон на улице Ангулем по-прежнему молчал. Неужели Мариетта Жибон что-то заподозрила? Забытая трубка вызвала в ней подозрительность?
Нёвё, дежуривший у дома поочередно с коллегой из того же района, не заметил ничего необычного.
Что касается Альбера Жориса, то было точно установлено, что накануне в шесть часов вечера он еще был в Париже. Агент Дамбуа, который, как и другие полицейские города, получил приметы юноши, именно в это время заметил его на углу площади Клиши и бульвара Батиноль. Молодой человек выходил из бара. Возможно, агент слишком быстро двинулся в его сторону? Как бы там ни было, но Жорис бросился бежать, лавируя среди прохожих. Толпа в этот час оказалась особенно плотной. Дамбуа засвист