– Вы неизбежно бы узнали, что месье Турэ снимал комнату в городе. И все из-за его желтых ботинок.
Губы комиссара искривились в легкой усмешке.
– И что дальше?
– Женщина, конечно, сообщила бы вам, что я приходил к месье Турэ.
– И это причина, чтобы тебя арестовать?
– Вы допрашивали Монику.
– И ты считаешь, что она мне все рассказала?
– Меня бы удивило, если бы вы не заставили ее говорить.
– В таком случае почему ты сначала решил спрятаться под кроватью в квартире одного из своих друзей?
– Вы и это знаете?
– Ответь.
– В тот момент я вообще не думал. Меня охватила паника. Я испугался, что меня будут бить и заставят признаться в вещах, которые я не совершал.
– Это ты тоже прочел в газетах?
Разве адвокат Рене Лекера не распинался в суде присяжных о грубости полицейских, разве газеты не опубликовали его откровения? А на самом деле с утренней корреспонденцией Мегрэ получил письмо Лекера, в котором он сообщал, что приговорен к смертной казни и умолял комиссара навестить его в тюрьме.
Мегрэ чуть было не продемонстрировал письмо мальчишке. Но если это будет необходимо, он так и поступит.
– Почему ты покинул свое убежище на улице Гей-Люссака?
– Потому что я больше не мог проводить весь день, лежа под кроватью. Это было ужасно. У меня болело все тело. Иногда мне казалось, что я начну чихать. Квартира такая маленькая, все двери нараспашку, я слышал, как тетя моего друга расхаживает по комнате, и, если бы я шевельнулся, она бы тут же услышала.
– Это все?
– Я хотел есть.
– И что же ты предпринял?
– Я просто бродил по улицам. Ночью пробрался на Центральный рынок и несколько часов проспал прямо на мешках с овощами. Два раза приходил на мост Сен-Мишель. Я увидел Монику, которая выходила из здания криминальной полиции. Я наведался и на улицу Ангулем и еще издалека заметил мужчину, который, скорее всего, следил за домом. Я предположил, что этот человек работает в полиции.
– У тебя были мотивы убивать месье Луи?
– Разве вы не знаете, что я брал у него деньги в долг?
– В долг?
– Хорошо, если хотите, я просил у него деньги.
– Просил?
– Что вы имеете в виду?
– Существуют различные способы просить деньги, и некоторые из них, между прочим, не оставляют человеку возможности отказаться. На французском языке это называется шантажом.
Молодой человек молчал и сверлил взглядом пол.
– Отвечай.
– Я никогда бы ничего не рассказал мадам Турэ.
– Тем не менее ты угрожал рассказать?
– В этом не было необходимости.
– Потому что месье Турэ думал, что ты все расскажешь?
– Я не знаю. Я совсем запутался в ваших вопросах.
И юноша устало добавил:
– Я умираю от усталости и очень хочу спать.
– Выпей кофе.
Альбер подчинился, не спуская глаз с Мегрэ.
– Сколько раз ты приходил к месье Луи?
– Всего дважды.
– Моника знала об этом?
– А что она вам сказала?
– Сейчас речь идет не о том, что сказала Моника, а о том, в чем заключается правда.
– Она знала.
– И что ты сказал?
– Кому?
– Луи Турэ, черт возьми!
– Что мы очень нуждаемся в деньгах.
– Кто это – мы?
– Моника и я.
– Почему?
– Чтобы уехать в Южную Америку.
– Ты признался отцу девушки, что вы намереваетесь купить билеты на корабль и сбежать?
– Да.
– И какова была его реакция?
– В конечном итоге он признал, что это единственный разумный выход из положения.
Что-то не складывалось. Мегрэ понимал, что юноша думает, будто комиссар знает нечто, чего на самом деле не знал. Следовало соблюдать максимальную осторожность.
– Ты не попросил у месье Турэ руки его дочери?
– Нет. Он прекрасно понимал, что это невозможно. Во-первых, я несовершеннолетний, потребуется согласие моих родителей. Во-вторых, даже если бы мне удалось получить согласие родителей, мадам Турэ никогда бы не захотела видеть своим зятем мужчину, не занимающего никакого положения в обществе. Месье Турэ первый посоветовал мне не обращаться к его жене.
– Ты ему признался, что вы с Моникой неоднократно уединялись в меблированных комнатах?
– Я не вдавался в детали.
Молодой человек покраснел еще сильнее.
– Я просто сообщил, что Моника беременна.
Мегрэ не шелохнулся, ничем не выдал своего изумления. Однако он был потрясен. Беременность оказалась единственной вещью, о которой комиссар даже не подумал – он просто не разобрался в психологии парня.
– Сколько месяцев?
– Немного более восьми недель.
– Вы ходили к врачу?
– Я с ней не пошел.
– Но она ходила?
– Да.
– Ты ждал у подъезда?
– Нет.
Комиссар откинулся в кресле и машинально набил очередную трубку.
– И что ты собирался делать в Южной Америке?
– Все что угодно. Я не боюсь трудностей. Я мог бы стать ковбоем.
Альбер произнес последние слова так серьезно, с такой тайной гордостью, что комиссар тут же представил себе здоровенных, почти двухметровых парней, которых он встречал на ранчо Техаса и Аризоны.
– Ковбоем! – повторил он.
– Или я устроился бы на золотой прииск.
– Ну, конечно!
– Я бы что-нибудь придумал.
– И женился бы на Монике?
– Да. Я полагаю, что там это было бы легче сделать.
– Ты любишь Монику?
– Она моя жена, разве не так? И совершенно неважно, что мы не предстали перед мэром…
– И какова была реакция месье Луи, когда он услышал всю эту историю?
– Сначала он не мог поверить, что его дочь на такое способна. Он заплакал.
– Прямо при тебе?
– Да. Я поклялся, что мои намерения…
– …чисты, конечно. И что тогда?
– Он обещал нам помочь. В тот момент у него было совсем немного свободных денег. Он мне их сразу же вручил.
– Где эти деньги?
– У Моники. Она прячет их в своем письменном столе.
– А что с остальной суммой?
– Он обещал собрать деньги ко вторнику. Сказал, что ждет крупную выплату.
– От кого?
– Я не знаю.
– Он сказал тебе, чем занимается?
– Очевидно, он не мог этого сказать.
– Почему?
– Потому что он нигде не работал. Но я не смог разузнать, откуда он берет деньги. Знаю только, что у него был приятель, они действовали вдвоем.
– Ты видел этого приятеля?
– Один раз, на бульваре.
– Высокий и худой, с лицом клоуна?
– Да.
– Он посетил мой кабинет незадолго до тебя, именно ему я наливал коньяк.
– В таком случае вы знаете правду.
– Я хотел бы знать то, что знаешь ты.
– Ничего. Я подумал, что они кого-то шантажировали.
– И ты решил, что не будет никакого вреда, если ты получишь свою долю?
– Нам нужны были деньги, все ради ребенка.
Мегрэ снял телефонную трубку.
– Люка? Ты не можешь на минутку зайти?
И когда инспектор появился в кабинете, произнес:
– Я хочу представить тебе Альбера Жориса. Моника Турэ и он ждут ребенка.
Комиссар говорил самым серьезным тоном, и Люка, который не знал, что и думать, поприветствовал юношу кивком головы.
– Вполне вероятно, что девушка сейчас у себя в конторе, ведь она отсутствовала все утро. Ты сейчас туда поедешь и отведешь Монику к врачу, любому, на ее усмотрение. Если ей все равно, сопроводи ее к доктору из префектуры. Я хотел бы знать, на каком она месяце беременности.
– А если она откажется подвергаться осмотру?
– В таком случае скажи ей, что я буду вынужден арестовать и ее, и ее друга, который сейчас находится в моем кабинете. Возьми машину. Когда узнаешь ответ, позвони мне.
Когда они снова остались одни, Жорис спросил:
– Зачем вы это делаете?
– Потому что мой долг – проверять каждое слово подозреваемого.
– Вы мне не верите?
– Тебе верю.
– Получается, что вы не верите ей?
Раздался очередной телефонный звонок, который позволил Мегрэ уклониться от ответа. Звонок не имел никакого отношения к текущему расследованию. У комиссара интересовались данными одного умалишенного, который несколькими днями ранее приходил в криминальную полицию, а теперь его арестовали на улице, где он собрал вокруг себя целую толпу народа. Вместо того чтобы ответить двумя фразами, как это можно было бы сделать, Мегрэ вел беседу настолько долго, насколько позволяла ситуация.
Повесив трубку, он сделал вид, что забыл, на чем они остановились:
– Ну и что ты теперь собираешься делать?
– Вы убедились, что я не убивал месье Турэ?
– У меня никогда не было сомнений по этому поводу. Видишь ли, не так-то просто, как думают многие, нанести удар ножом в спину. Еще труднее убить человека так, чтобы он даже не успел закричать.
– И вы полагаете, что я на такое не способен?
– Конечно.
Альбер чувствовал себя почти оскорбленным. Конечно, ведь он мечтал стать ковбоем или золотоискателем в Южной Америке!
– Ты отправишься к мадам Турэ?
– Я полагаю, что это придется сделать.
Мегрэ чуть не расхохотался, представив, как этот мальчишка, трясясь от страха, появляется в доме в Жювизи, чтобы просить руки Моники у ее матери.
– Ты думаешь, что теперь она согласится видеть тебя зятем?
– Я не знаю.
– Признайся, что ты немного сплутовал.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ты просил деньги у месье Луи не только для того, чтобы оплатить поездку в Америку. Во второй половине дня, когда Моника покидала контору и начинала обходить клиентов в городе, ты частенько к ней присоединялся. Не так уж трудно выкроить час или два, чтобы уединиться в какой-нибудь недорогой гостинице.
– Да, такое случалось.
– Именно поэтому ты работал в книжном магазине лишь по утрам. А за гостиницу надо платить.
– Мы израсходовали только незначительную часть суммы…
– Ты знаешь, где месье Луи хранил деньги?
Мегрэ внимательно наблюдал за молодым человеком, но тот не колебался ни секунды.
– На платяном шкафу.
– Именно оттуда он достал банкноты, которые затем отдал тебе?