– Да. Но я знал это и раньше, от Моники.
– Я не сомневаюсь, что в понедельник ты не появлялся на улице Ангулем?
– Это легко проверить. Домовладелица подтвердит. Я намеревался пойти туда во вторник к пяти часам.
– Когда вы планировали сесть на корабль?
– Через три недели. За это время мы бы успели оформить визы. Я уже подал заявление на получение паспорта.
– Я всегда считал, что несовершеннолетним для получения паспорта требуется разрешение родителей.
– Я подделал подпись отца.
В кабинете повисло молчание. Жорис нарушил его первым:
– Я могу закурить?
Мегрэ кивнул. Самое забавное, что после кофе комиссару ужасно захотелось сделать глоток хорошего коньяка, но он не решился достать бутылку, которую не так давно убрал в шкаф.
– Вы до сих пор считаете меня поганцем?
– А что ты сам думаешь по этому поводу?
– Я не мог действовать иначе.
– А ты хотел бы, чтобы твой сын поступал так же?
– Я буду воспитывать сына совершенно по-другому. Он не будет…
Телефонный звонок вновь прервал беседу.
– Это вы, патрон?
Услышав голос Нёвё, Мегрэ нахмурился: он не давал инспектору никаких поручений.
– Я нашел припрятанные деньги!
– О чем ты говоришь?
Мегрэ взглянул на Жориса и прервал излияния инспектора.
– Подожди минутку. Я подойду к другому аппарату.
Комиссар вышел в соседний кабинет и на всякий случай послал одного из инспекторов присмотреть за молодым человеком.
– Итак! Теперь я готов тебя выслушать. Ты где?
– В бистро на набережной Вальми.
– И что ты там делаешь?
– Вы рассержены?
– Давай, выкладывай.
– Я подумал, что поступаю правильно. Джеф живет со своей Франсуазой уже целых десять лет. Именно поэтому я сделал вывод, что он привязан к женщине гораздо сильнее, чем хотел нам показать. Вот я и решил заглянуть к ней.
– Зачем?
– Мне показалось странным, что он оставил сожительницу совсем без денег. Значит, у меня был шанс отыскать их у нее в квартире. Джеф и Франсуаза занимают всего две комнаты да небольшую кладовку, которая служит кухней. В спальне стоит железная кровать с медными шарами. Стены побелены, как в деревне, но в квартире очень чисто.
Мегрэ угрюмо ожидал продолжения. Он не любил, когда кто-то из полицейских проявлял излишнее рвение, особенно если он, как Нёвё, не являлся сотрудником его отдела.
– Ты сообщил ей, что Джефа арестовали?
– Я поступил неправильно?
– Продолжай.
– Наблюдая за ее реакцией, я сразу пришел к выводу, что Франсуаза не в курсе, чем занимался ее сожитель. Она решила, что он попался, пытаясь стащить бумажник в метро или автобусе. Надо полагать, с ним такое уже случалось.
Шрамек действительно использовал свой специфический талант для промысла на ярмарочных площадях, и однажды уже был осужден за карманную кражу.
– Несмотря на протесты Франсуазы, я принялся обыскивать квартиру. В конце концов мне в голову пришла идея отвинтить от кровати медные шары. Железные стойки оказались полыми. В двух из них я нашел банковские билеты, свернутые в трубочку. Там оказалась солидная сумма! Франсуаза не поверила своим глазам. «Это надо же, у него было столько денег, и он преспокойно смотрел на то, как я надрываюсь, работая уборщицей. Они ему на пользу не пойдут! Пусть только вернется, сразу узнает, что…» Она никак не могла перестать злиться. Она поносила Джефа самыми последними словами и немного остыла только после того, как я сообщил ей, что Клоун откладывал эти деньги на случай, если с ним что-то стрясется. «Удивляюсь, как это он не проиграл все на скачках!» – ворчала она. Теперь вы понимаете меня, патрон? В прошлую субботу они сорвали крупный куш и поделили деньги между собой. У меня здесь более двухсот тысяч франков. Джеф не мог выиграть такую сумму, особенно у Фернана. Более того, часть денег он, скорее всего, проиграл. Если они делили деньги поровну, то у месье Луи на руках должна была храниться не менее крупная сумма.
– Благодарю тебя.
– Что мне делать с банкнотами?
– Ты забрал их с собой?
– На всякий случай. Я же не мог оставить деньги у Франсуазы.
– Отправляйся к своему комиссару и попроси его оформить все надлежащим образом.
– Я должен был?..
– Черт возьми! Я не поручусь, что адвокаты не станут утверждать, будто мы сами подкинули банкноты в тайник.
– Я совершил ошибку?
– По всей видимости, да.
– Я прошу простить меня. Я хотел…
Мегрэ повесил трубку. В кабинете остался один Торранс.
– У тебя есть работа?
– Ничего срочного.
– Пойдешь к комиссару Антуану. Попросишь, чтобы его люди составили список всех краж, происшедших в магазинах на Больших бульварах приблизительно за последние два с половиной года. Пускай особо отметят ограбления, совершенные во время обеденного перерыва после закрытия магазинов.
Эти кражи не имели никакого отношения к бригаде комиссара Мегрэ и находились в ведении комиссара Антуана, чей отдел располагался в другом конце коридора.
Мегрэ вновь вернулся в свой кабинет и отпустил инспектора, которому поручил следить за молодым человеком. Альбер Жорис закурил очередную сигарету.
– Я бы не сбежал.
– Скорее всего. Но вполне возможно, что ты не устоял бы перед искушением порыться в документах, лежащих у меня на столе. Признайся! Ты бы это сделал?
– Вероятно.
– В этом-то вся разница.
– Я не понял, при чем тут разница?
– Неважно. Просто мысли вслух.
– Как вы намерены со мной поступить?
– В настоящее время мы просто ждем.
Мегрэ посмотрел на часы и решил, что Люка с Моникой уже должны были добраться до врача и сейчас, должно быть, листают журналы в его приемной.
– Вы меня презираете, не правда ли?
Мегрэ пожал плечами.
– У меня никогда бы не появился второй шанс.
– Шанс на что?
– Выбраться из всего этого.
– Выбраться из чего?
Юноша говорил почти агрессивно.
– Я отлично вижу, что вы не понимаете меня. Если бы в детстве вы только и слышали, что разговоры о деньгах, да постоянно видели мать, которая каждый раз начинала дрожать, ожидая конца месяца…
– У меня не было матери.
Мальчишка замолчал; наступившая тишина затянулась надолго. Мегрэ, отвернувшись, стоял у окна и смотрел на дождь, рисующий на стеклах тонкие линии. Затем принялся ходить взад-вперед и, наконец, решительным жестом открыл дверцу шкафа. Комиссар вымыл в эмалированной раковине стакан и налил себе коньяка.
– Предполагаю, что ты не хочешь?..
– Нет, спасибо.
Альбер Жорис прилагал все усилия, чтобы не заснуть. Его щеки раскраснелись, веки налились свинцом. Время от времени он покачивался на стуле.
– Возможно, однажды ты все-таки станешь настоящим мужчиной.
В коридоре раздались мужские и женские шаги. Мегрэ понял, что к нему направляется Моника в сопровождении Люка. Следовало принимать решение. Именно об этом он размышлял на протяжении последней четверти часа. Он мог пригласить девушку в свой кабинет, а мог направить в соседний.
Пожав плечами, Мегрэ открыл дверь. На одежде пришедших тускло поблескивали капли дождя. Моника растеряла большую часть былой уверенности. Заметив Альбера, она на мгновение замерла и судорожно вцепилась в сумку обеими руками, бросив при этом гневный взгляд в сторону комиссара.
– Ты сводил ее к врачу?
– Сначала она не хотела. Я…
– Каков результат?
Жорис поднялся; он смотрел на свою возлюбленную так, словно собирался броситься ей в ноги и вымаливать прощение.
– Никакого.
– Она не беременна?
– И никогда не была.
Альбер не верил своим ушам, не знал, что делать, растерянно глядя на Монику и комиссара. По всей видимости, он собирался с силами, чтобы обрушить свою злость на Мегрэ, которого, без сомнения, считал самым жестоким человеком на земле.
Комиссар, в свою очередь, закрыл дверь и указал девушке на стул.
– Вам есть что сказать?
– Я действительно думала…
– Нет.
– Откуда вы знаете? Вы не женщина.
Она повернулась к молодому человеку:
– Клянусь тебе, Альбер, я на самом деле считала, что у меня будет ребенок.
Голос Мегрэ оставался спокойным, нейтральным:
– И как долго вы так думали?
– В течение нескольких дней.
– А потом?
– Потом я не захотела его разочаровывать.
– Разочаровывать?
Мегрэ посмотрел на Люка, и они вместе вышли в соседний кабинет, закрыв за собой дверь и оставив любовников наедине.
– Как только я сообщил, что ей необходимо показаться врачу, тут же понял, что дело нечисто. Сначала она отказалась. Лишь затем, когда я пригрозил, что арестуют и Альбера, и ее саму…
Мегрэ не слушал. Он все и так знал. В кабинет вернулся Торранс.
– Ты выполнил мое поручение?
– Они работают над списком. Он будет длинным. Уже более двух лет вся бригада комиссара Антуана безуспешно бьется над этими делами. Кажется, что…
Мегрэ приблизился к двери, ведущей в его кабинет, и прислушался.
– Что они делают? – спросил Люка.
– Ничего.
– Разговаривают?
– Молчат.
Комиссар решил зайти к начальнику и ввести его в курс дела. Они поболтали о том о сем. Затем Мегрэ не спеша прошелся по зданию, заглядывая в разные отделы криминальной полиции и беседуя с коллегами.
Когда комиссар вернулся в свой кабинет, он готов был поклясться, что Альбер и Моника за все это время не шелохнулись. Каждый сидел на своем стуле, в трех метрах друг от друга. Лицо девушки выглядело отстраненным, даже жестоким, ее напряженно сжатые челюсти делали ее похожей на мать и теток.
Когда ее взгляд случайно останавливался на молодом человеке, трудно было понять, чего в нем больше – презрения или ненависти.
Что касается Жориса, то он выглядел раздавленным, уничтоженным, его глаза покраснели от недосыпания или от слез.
– Вы свободны, – спокойно сообщил Мегрэ, направляясь к своему креслу.
Первый вопрос задала Моника.
– Это появится в газетах?