– Дорогой, тут такое дело, ты не мог бы подъехать? Я попала в аварию… А одна, кхм… звезда… мне тут угрожает по этому поводу.
Прослушав эту короткую репризу для двоих зрителей, Виктория тоже достала телефон. Отойдя на солидное расстояние, так, чтобы скандальная дамочка не могла нас слышать, она обратилась ко мне:
– Как зовут этого Мняцакяна, помнишь?
Мняцакяна звали Арменом Ивановичем. Телефон начальника следственной группы, руководителя городского следственного комитета Ставроподольска Борис продиктовал еще дома. Да и к кому нам еще было обращаться в городе, где мы пробыли не более часа и куда приехали по запросу СК, возглавляемого тем самым Мняцакяном?
– Армен Иванович? Это Виктория Берсеньева… Да, мы с моим помощником подъехали. Нет, не могу. Дело в том, что тут перед университетом в мою стоячую машину врезалась одна автоледи на «Форде», угрожает огромными связями, и я начинаю расценивать это как акт давления на следствие… Что? Да я-то спокойна… Что? Ну сильно, да. Одноглазые мы теперь, как Терминатор, помните фильм? Так точно, битвы еще не было, а глаз уже подбили. Хорошо, ладно. Мы ждем… да… хорошо… хорошо… спасибо.
Виктория нежно улыбнулась светлому образу далекого Мняцакяна и положила трубку. Мы вернулись в машину и включили двигатель, чтобы согреться. Филипп слабо мяукнул из своей переноски, мол, не забывайте, но особенно не усердствовал, понимал, что дело серьезное. Дамочка в оранжевых опушках метнула в наше лобовое стекло торжествующий взгляд и уселась в свой хитро прищурившийся «Форд».
Минут через пятнадцать у шлагбаума парковки остановилась черная машина с красной полосой, гербом и надписью «Следственный комитет». Из машины вышел небольшого роста кругленький товарищ с четырьмя капитанскими звездочками на погонах. Дама в оранжевых опушках, завидев его, мгновенно выпорхнула из машины и метнулась навстречу. Еще минуты через две у того же шлагбаума нарисовалась черная «Тойота Ленд Крузер». Подъехал мняцакянский джип, соблюдая все правила чрезвычайной важности: с включенной синей мигалкой, нахлобученной в спешке и торчавшей вбок, как шишка у драчуна после хорошей попойки.
– Ну раз уж в университете Год Гоголя, то воспользуемся цитатой из классики. Вижу, тут у нас немая сцена, как в финале «Ревизора», – проговорила Виктория, вылезая из машины навстречу уполномоченным гостям.
Лица участников действительно напоминали о финале великой гоголевской комедии. Дамочка с опушками застыла с открытым ртом, капитан попытался подобострастно спружинить навстречу высокому начальству, но так и застыл на полусогнутых. Сам Армен Иванович, иронично ухмыляясь, подплыл к капитану:
– Так, Савелий Сергеевич, а с чего это ты наших ведущих экспертов решил запугивать? Или это не ты запугиваешь, а тобой запугивают?
Савелий Сергеевич молча переминался с ноги на ногу, как нашкодивший пятиклассник.
– Виноват, Армен Иванович, – проговорил он едва слышно.
– А вы, Верочка, что ж такое делаете? Доцент университета, преподаватель, кандидат наук, а гостям города грубите?
Верочка только хлопала густо накрашенными ресницами. Мы с теткой переглянулись: суровым вырисовывался образ ставроподольского интеллигента.
– Так это вы тот самый эксперт… Бер… Берковская? – наконец выговорила коротко стриженная.
– Берсеньева, Виктория Александровна, – поправила Вика и тут же поинтересовалась: – А вы, случайно, не Вера Андреевна Ухтомская, специалист по Гоголю?
– Приятно познакомиться, – в смущении пробормотала Вера, не поднимая глаз.
А Вика вдруг воскликнула с неожиданной и, кажется, неподдельной радостью:
– То-то мне лицо знакомо! А я монографию как раз вашу читала, когда сюда собиралась. На обложке фото имелось. Точно, это ж вы!
Ухтомская на секунду застыла, глаза ее удивленно распахнулись, согнав с лица хищное выражение, но поскольку Виктория никак не высказалась о качестве монографии, решила лишь вежливо кивнуть и салонно улыбнуться.
– Ну, я смотрю тут все знакомые, а такой шум подняли из-за ерунды, – подполковник издевался, но развел руками и скорчил добродушное изумление на полном густобровом лице.
Большие черные глаза подполковника были непроницаемы. Ему явно было не до двух подбивших друг другу фары дамочек. Сама история с экспертом давно стала ему в тягость, но не приехать он тоже не мог, как и отказаться от эксперта вовсе, потому что Москва затребовала тщательного расследования. А ведь несчастный Мняцакян всего лишь попросил по-дружески филолога у соседнего региона, чтобы закорючку на экспертизе поставить.
– Я поеду тогда, – сказал тем временем подполковник, почти ничем не выдавая своего раздражения. – Завтра все для вас будет готово, Виктория Александровна. Савелий Сергеевич вот утром за вами в гостиницу заедет… Как вы и просили, я предупредил, можно с животными.
Он развернулся и пошел к своей машине, но на полпути вдруг развернулся:
– Да, девушки, ключи от обеих машин отдайте капитану.
Вика сделала шаг к Ухтомской, взяла ее под локоть и ласково проговорила:
– А мы с вами, пока суд да дело, вон в той кафешке посидим, про вопросы образования поговорим, не против? Или вы куда-то спешили?
Вера отрицательно помотала головой:
– Уже нет.
– Ну вот и славно!
Вернувшись в машину, чтобы забрать притихшего от нескончаемых стрессов Филиппа, я краем уха зацепил гениальную фразу Армена Ивановича, которая снова погрузила в атмосферу «Ревизора», пожалуй, не хуже чем немая сцена на парковке.
– Савелий Сергеевич, – тихо проговорил Мняцакян. – Завтра обе машины отремонтированы, женщины довольны, происшествия вообще на свете не было.
– Так точно, товарищ подполковник, – отрапортовал капитан, бросил какой-то неопределенный взгляд вслед уходящей жене и принялся за дело.
Глава 15. Паровозики
Как можно не верить человеку!
Даже если и видишь – врет он, верь ему, слушай и старайся понять: почему он врет?
Иной раз вранье-то лучше правды объясняет человека.
Филипп выглядел притихшим и несчастным. Что уж и говорить: намучился. Я надел на него ошейник, выпустил на снег, и кот, не заставив себя долго упрашивать, с невиданным мной доселе выражением крайнего благонамерения и серьезности на усатой морде стал делать свои дела. Оказывается, так он тоже умел, нужны были только дерево, швабра, переезд в другой город и в качестве вишенки на этом воспитательном торте – участие в дорожно-транспортном происшествии.
Пока кот охлаждался на свежем снежке, я набрал номер Инны.
– Да, – ответила она мне после недолгой паузы. – Алексей Шляпник, мой художник, а что?
– Как вы с ним познакомились?
Инна помолчала:
– Как все – по интернету, я разместила заказы на графику и оформление, Алексей взялся, – ответила она с каким-то сомнением в голосе, как будто не могла вспомнить.
– То есть вы только переписывались?
– В общем-то да, а что?
Инна вдруг всполошилась:
– Если что-то случилось, то сообщи хотя бы. Ты думаешь, что это он?
– Что он?
– Зарывает меня.
– С какой бы стати?
Инна протянула долгое «э-э-э». Потом выдавила, как бы спохватившись:
– Да совершенно ни с какой стати. Не морочь мне голову!
И поспешила закончить разговор, отговорившись тем, что она в дороге.
В трубке что-то действительно беспрестанно громыхало, скрипело и как будто куда-то ехало.
Приехав в Ставроподольск, я все еще продолжал намаливать эгрегор своего родного города.
«Как вы думаете, женская красота – это сила или слабость?» – интересовалась Геля под очередным постом, сидя на бортике бассейна в красном купальнике.
Сначала мне показалось, что это перебор, но не так проста инста-блогерша Лакомка Ангелина: очередная ловушка захлопнулась. Красный купальник был в тему. А тема – бомбической.
«Язык описывает женскую красоту как что-то очень агрессивное, что-то, что мужчине придется обезвреживать или нейтрализовать. «Если ты секс-бомба, то я сапер»! А все эти «роковые глаза», «убийственные красоты», «сразила наповал»… Чувствуете, куда клоню? Торнадо – мужского рода, потому что ураган, цунами – среднего, хотя и волна, зато в метафорическом смысле так говорят только о женщинах: ворвалась в мою жизнь, как торнадо. Она смыла на своем пути все мои защитные барьеры, словно цунами».
Хотите знать, почему женская красота агрессивна и как укротить строптивую?
Пиши в директ. Если любишь общаться, умеешь подать себя и хорошо говоришь, то тебе точно к нам. А если боишься – научим! Сделаем бомбу вместе!»
Дальше шли теги #Франшиза #Счастливая жизнь, #бизнес #пассивныйдоход, #путешествия, но ничего определенного ни о продукте, ни о роде деятельности франчайзи я снова не нашел.
Первым порывом было написать о том, что агрессия красной шапки (читай красного купальника) может быть нейтрализована каким-нибудь наглым серым волком, но, уже набрав первые слова, понял, что надо действовать тоньше, стер и промолчал.
Наивные люди пытаются запретить в фейсбуке секс. Стоит только зайти на такую вот страничку, и станет ясно, что мера бесполезная. Да и вообще, фейсбук – сам по себе секс. Как отношения в постели показывают все межличностые конфликты в паре, так и в фейсбуке все мы давно уже разоблачились и летаем по просторам Сети с голенькими попками, как херувимчики в раю.
«А это члены моей команды. Как приятно иметь такую поддержку!» – признавалась Геля под очередным фото.
На фотографии по стойке смирно вытянулись две дамы бальзаковского возраста, причем «бальзаковским» возраст был не в том значении, в каком употреблял его сам Бальзак, а в том, в каком это выражение стало пониматься у нас – около пятидесяти. Лица дам казались уставшими от жизни, но в остальном они нарядились и прихорошились. Два тощих и согнутых, как пустые стручки фасоли, парня подпирали скульптурную группу справа и слева, словно атланты, перенесшие тропическую лихорадку. Один лузер по жизни,