и отправить на сорок первый километр, там у нас городская свалка.
Виктория закатила глаза.
– Издеваетесь, да?
– Нет, Виктория Александровна, все уже готово для работы, – с совершенно непроницаемым лицом сообщил Савелий Семенович, чем доказал, что от начальства за вчерашнюю стычку с участием его жены получил прилично, с машинами намучился и теперь по мелочи мстил. – Читайте, чувствуйте себя как дома, пока мы тут со следователями из Москвы будем проводить следственные действия.
Тетка предпочла не заметить ни тона, ни подколки.
– Из Москвы? – только переспросила она.
– Да, благодаря вашей активной гражданской позиции у нас теперь все на ушах стоят, проверок еще дожидаемся.
– У вас тут вообще-то серийный убийца, – парировала Виктория. – Радуйтесь, что помощь так быстро выслали. Если бы не моя позиция, еще неизвестно, что у вас тут началось бы. Зомби-апокалипсис.
Ухтомский снова сделал уже знакомое игуанское лицо и больше в перепалку не вступал.
Как бы то ни было, проблема выскочила, откуда не ждали. Конечно, мы предполагали большой объем чтения, но представить себе, что жители Ставроподольска настолько недовольны своей администрацией, городскими службами и жизнью вообще, не могли. Сейчас же, попытавшись прикинуть, сколько времени, а главное, людей потребуется для того, чтобы вычитать хотя бы этот злосчастный мусоровоз документации, я понял, что шестерых человек, включая Веру, меня и Викторию, будет явно недостаточно.
Удивительно, как до всех этих систем электронных поисков работали лингвисты прошлого. Например, Алексей Александрович Шахматов держал в памяти несколько десятков летописных сводов одновременно, когда доказывал подлинность «Повести временных лет». А когда думаешь о том, что помимо летописей ему, жителю послереволюционного Ленинграда, приходилось держать в голове еще и задачи вроде «где найти дров, чтобы не замерзнуть следующей ночью», то и вовсе становится стыдно за нас нынешних, со всеми нашими «гранд отелями», компьютерами в карманах и бесконечными кофе-брейками.
Вместе с Верой в конференц-зал «Гранд Ставро» явились три дамы. Все были ровесницами Ухтомской, плюс-минус пара лет, как выяснилось, все они учились на местном филфаке. Студенческо-аспирантское братство. Одной из прибывших оказалась уже известная по рассказу Веры высокая, склонная к полноте блондинка Екатерина Дрын, безуспешно пытающаяся выйти замуж последние десять лет. Вторая – маленькая худышка с мелкими чертами лица, похожая на мышку, – Ольга Разбежкина; третья – Валентина Косотырикова.
– Правнучка той самой знаменитой медсестры, Героя Советского Союза, которая вынесла с полей Второй мировой больше четырехсот раненых бойцов, – шепнула мне на ухо Вера, пока дамы осматривались и рассаживались.
Заслуги бабушки были несомненны, но лучше бы Вера что-то сказала о научных заслугах самой Косотыриковой. Быстренько заглянув на сайт электронной системы e-library, я обнаружил, что ни за кем из дам, кроме самой Веры, каких-то значимых публикаций не числилось, заветный индекс Хирша, столь лелеемый научной общественностью, а тем паче университетским руководством, у всех подруг Веры был равен единице.
Представившись, Виктория была вынуждена сообщить, что стратегия поменялась и теперь, судя по всему, работать придется не в столь комфортных условиях.
– Да уж, тут у вас хоромы, – откликнулась Екатерина Дрын. – Просто даже из любопытства стоило заглянуть.
Пока Виктория рассказывала о том, какие именно письма интересуют следствие, дамы глазели по сторонам, успели дважды сделать перерыв на кофе и слушали, откровенно говоря, не слишком внимательно.
– Мы можем разместиться за компьютерами, чтобы посмотреть конкретные примеры, – предложила Виктория.
Дамы переглянулись, словно советуясь, стоит ли, но все-таки переместились за столы.
Для письменной речи человека с интересующим нас расстройством мышления свойственны некоторые черты, которые Виктория не замедлила перечислить, приводя примеры из дневника Шляпника и из писем, которые идентифицировали как письма Правдоруба.
– Расстройство ассоциаций, – начала перечислять Вика. – Обратите внимание на первый отрывок…
Дамы склонились к экранам компьютеров.
13. 04. 1996
«После лабораторной мы с Вадимом пошли в столовую. Там были Лена с Изольдой. Изольда меня ненавидит после того, как мы с Ленкой объявили о свадьбе. Она регулярно носит теперь красное, это верный признак. Красный – цвет мести». (Из дневника Алексея Шляпника)
Далее было соскальзывание мысли, иллюстрированное таким отрывком:
«Давно не писал. Ну, наверное, потому, что если ты не писатель, то писать можно о чем-то документально-точном или о диалогах с собой. Вроде эссе. Думая, что ты один. Но ты не один. Всегда кто-то смотрит, пусть даже это ты сам смотришь. А когда не с кем поделиться, лучше сочинять сказки. Сказки – это такая конфета из детства, похожа по вкусу на сказки Пушкина. Вадим рассказывает сказки своей сестре: сказки Пушкина, а сестра съедает сказки Пушкина». (Из дневника Алексея Шляпника)
Чтобы продемонстрировать, как выглядит интересующая нас жалоба целиком, Виктория вывела на экран полный текст письма под номером три. Написал его некто Олейник Л. Т. Человек этот, как и предыдущие отправители писем, был выдуман Правдорубом: по указанному адресу такой человек никогда не проживал. Виктория просила обратить внимание на композицию письма.
– Структура всех найденных писем Правдоруба идентична. Сначала он высказывает жалобу. В этой части письма излагаются некие конкретные сведения о нарушениях, которые могут быть проверены на истинность-ложность. Эти фактические сведения обычно перемешаны с бредовыми аргументами. Нам попались пока два типа бреда: о связи фигуранта жалобы с войском Апокалипсиса или с инопланетным разумом. Жалобы могут носить как частный характер – тогда автор указывает на ущерб, причиненный лично ему, так и общий характер – в этих случаях Правдоруб озабочен проблемой чистоты городской среды, исполнения закона и тому подобное. Как бы то ни было, и в жалобах частного, и в жалобах общего характера ключевой является тема справедливости. Как вариант – законности.
– Ну да, богиня справедливости Астрея – дочь Фемиды, богини правосудия. Где справедливость, там и законность, легко запомнить, – улыбнулась Вера, заметив, что дамы слушали все рассеяннее.
Косотырикова то и дело поглядывала на экран телефона. Дрын смотрела на выступающую с явным подозрением, а глаза ее бегали. Как Разбежкина относится к происходящему, определить было труднее всего, потому что женщина предпочитала прятаться за мощную спину Екатерины.
– Может быть, на конкретном материале покажете, нагляднее будет, – предложила Екатерина Дрын.
– Да, конечно, все же филологи, – спохватилась Вика, привыкшая разжевывать для юристов, судей и следователей до последней буквы. Но все-таки добавила извиняющимся тоном: – Только еще один момент. Помимо жалоб все письма Правдоруба содержат еще два обязательных компонента: просьбу и угрозу. Просьба, обращена в государев орган, и в ней Правдоруб призывает устранить нарушения. С точки зрения нормальной логики обычно просьба невыполнима. Если же ожидаемые Правдорубом меры не будут приняты, то он честно предупреждает о том, что за дело восстановления справедливости возьмется сам: то есть угрожает. Итак, формула очень простая. Три речевых жанра: жалоба, просьба, угроза. Джентльменский набор Правдоруба. Вот, пример.
Вика вывела на экран новый текст:
«В департамент строительства Ставроподольска от Олейника Л. Т., ул. Красного Октября, д. 7, кв. 28.
Прошу обратить ваше внимание на творящийся в нашем городе разгул сатанизма, совершаемый под предлогом сети заправок «Злой Горыныч». Само название заправок указывает на принадлежность к войску Апокалипсиса, предсказанному в откровении Иоанна. Эта организованная преступная банда не пытается маскироваться и заполняет город минами замедленного действия, выдаваемыми за заправки. Заправки строятся в прямой близости к спальным районам и жилой застройке, чтобы в назначенный час испепелить маленьких деток, стариков, женщин и мужей их. Так, заправка на улице Красного Октября выступает за красную линию застройки почти на метр двадцать, нарушает допустимую дистанцию между пожароопасными объектами и жилой застройкой.
Для чего они наступают? Ответ известен.
Допустим ли превращение нашего города в огненный крематорий? Боль и отчаяние сжимает душу и сердца небезразличных. Я только один из них, смотрящих, но не видящих. Сколько еще безвинных сироток скормим злобному змею? Прошу изолировать от общества или выслать за пределы нашей исконно православной территории директора заправки «Злой Горыныч» Старикова Вячеслава Ивановича, являющегося тайным жидомасоном и приспешником Сатаны. Если меры не будут приняты, то воинство наше не остановят ни заборы, ни охрана. Сейчас людям приходится спать чутко, но настанет час, и чутко спать придется самому Старикову В. И.».
– А как мы точно узнаем, что это Правдоруб, а не какой-то очередной сумасшедший? – поинтересовалась Разбежкина.
– Речевые признаки… – начала было Виктория.
Но Разбежкина прервала ее довольно бесцеремонно:
– Признаки признаками, но вы сами говорите, что Шляпник тоже писал жалобы пачками. Есть более точные данные?
Странно было слышать такое от филолога, но Виктория сохранила хладнокровие:
– Если фигурант письма убит при загадочных обстоятельствах или на него было совершено нападение, то это процентов на девяносто пять наш Правдоруб.
Валентина Косотырикова вдруг резко поднялась с места.
– Извините, – проговорила женщина тихо. – К сожалению, мне надо идти. У меня сейчас занятия.
– Не беспокойтесь, занятия отменены. Рабочие дни будет засчитаны. Премию обещали за помощь следствию и благодарственное письмо. И о том и о другом лично позабочусь, – в который раз повторила Вика.