Ухтомская, кажется, немного дулась на нас, но в итоге вполне удовлетворилась ролью наставника, под руководством которого было найдено четвертое письмо. Вера курсировала между рядами, подходила по очереди к коллегам, время от времени обнаруживавшим то жалобу на чрезмерное количество радиоизлучения от унитаза, то донос о заседаниях масонской секты в подвале новостройки. Вера читала, разбирала, сверяла, если требовалось, отсылала прямиком мужу в отдел, на проверку.
– Небывалое дело, этот маньяк заставил работать даже ставроподольских филологов, – усмехнулась Вера, проходя мимо стола Виктории.
Вика подмигнула ей. А я подумал о том, как хорошо, что они с Ухтомской не попали на одну кафедру. Вот уж точно – не избежать бы переворота с жертвами.
К Вике на стол стекались все найденные подозрительные заявления, она их сортировала, советовалась с коллегами и даже перекинулась с Ларьковой парой шуток о кошках и выращивании цветов в домашних условиях. Одним словом, впервые вела себя не как мизантропствующий бирюк, бегущий от человеческого общения, а как вполне себе приспособленный к экосистеме симбионт. Я был вынужден сесть за руль погрузчика: проработанные коробки начали отгружаться обратно. Дело по обработке жалоб наконец-то начало двигаться с заметным глазу результатом.
Глава 28. Женщина с персиками
Если вы не параноик, это еще не значит, что за вами не следят.
– Слушай, ты говорила, что Правдоруб вменяем, но ему хорошо знаком тип психического расстройства Шляпника, манера речи, структура бреда. – Вера подошла к Виктории. Они уже были на «ты».
– Говорила, – Вика подняла голову от документов.
– А как человек может сконструировать речь сумасшедшего человека, чтобы даже врач не отличил? Так ли много вероятностей?
Вика молчала, склонив голову набок.
– Что вы имеете в виду, Вера Андреевна? – не выдержал я.
– Смотрите, предположим, что это не Инна. Той, конечно, проще всего, потому что она жила со Шляпником и примерно представляет себе, как выглядит шизофренический бред. Но если не она, то кто? Первое, что приходит в голову, это должен быть человек с врачебным опытом. Или кто-то, кто может наблюдать самого Шляпника или подобного больного…
– Или кто-то, кто умеет пользоваться ютубом, – закончил я. – Как раз недавно я сам просматривал материалы по теме, интервью с различными больными – их немало плавает в Сети.
Вера нахмурилась. Виктория согласно кивнула: скопировать расстройство можно, послушав достаточное количество речи людей с маниями или галлюцинациями.
– Это не так просто, как кажется, – подошел к нам Борисоглебский. – Я, как Вере известно, работаю над докторской диссертацией по нейролингвистике, которая посвящена речи людей с патологиями головного мозга. Шизофрения – не совсем моя тема, но для своих аспирантов я держу руку на пульсе. Найти в интернете нужный тип расстройства, да еще и не для одного-двух писем, а для целой серии – непростая задача. Нужно понимать, что ищешь. Кроме того, я регулярно мониторю материалы такого рода, и мне не попадалось ничего похожего на письма Правдоруба. Ниночка, подтвердите!
Та, кого Вера называла «симпатичная давалка», сидела, как примерная ученица в первом ряду. Несмотря на то что в зале было довольно прохладно, на Нине было платье с открытыми рукавами. Полные чуть навыкате губы ярко накрашены красной помадой, волосы аккуратно распущены по плечам. При взгляде на Нину на лице Борисоглебского снова промелькнул греческий сатир. Нина улыбнулась, томно откинула волосы и проговорила на удивление низким для такой худенькой дамы голосом:
– Подтверждаю, Оскар Вениаминович, я как раз только что закончила шизофрению мониторить для конференции в Хельсинки.
– Ты встречай нас, Суоми, красавица, в ожерелье прозрачных озер! – старческим козлотоном пропел Борисоглебский, на что Нина загадочно улыбнулась и снова опустила глаза к своей стопке жалоб.
В дверях спортзала появился капитан Ухтомский и подозвал Викторию с Верой.
– Есть новости? – строго поинтересовался капитан.
– Организовали работу, – доложила Вика. – Несколько похожих писем уже проверяют.
Ухтомский наморщил лоб.
– В общем, девушки, все серьезно, кажется, вы правы. За квартирой Шляпника мы установили слежку, уже поступили несколько звонков на его домашний телефон. Симку пробили, но она принадлежит юрлицу, фирме-однодневке. Кто-то активно ищет контакт со Шляпником, думая, что его выпустили. Мало того, в больницу поступила продуктовая передача для Шляпника, апельсины, пачка сока и два персика, пропитанных цианидом. Едва успели отнять.
– Как едва успели отнять? – ужаснулась Виктория.
– Да медбрат тупанул и отнес.
– Я не про медбрата. Мы же договорились, что Шляпника переведут.
– Мы решили не торопить события, – проговорил капитан, немедленно изобразив лицом уже известное нам земноводное выражение.
– Проще говоря, вы мне не поверили и решили не заморачиваться.
– Проще говоря, да. – «Игуана» посмотрела Виктории прямо в глаза. – Вы же понимаете, филология не самая точная наука в мире, чтобы весь Следственный комитет делал стойку из-за каждой запятой. Но теперь мы вам верим.
– Ох спасибо! – воскликнула Вера, толкнув мужа локтем в бок.
– А кто принес передачку? Человека задержали? – наивно задал я вопрос, хотя и так чувствовал, что спрашиваю напрасно.
Передачку приносила какая-то женщина, представившаяся женой Шляпника, но задержать ее, как я сразу и понял, не успели.
Когда Ухтомский ушел, в зале повисло тревожное молчание. Преподаватели ждали, понимая, что следователь приходил не просто так. Что ж – сотрудничество так сотрудничество.
– Наша версия получила подтверждение, – громко сказала Виктория, выходя в центральный круг. – Шляпника только что пытались отравить.
– Что это значит? – шепотом поинтересовалась Ларькова, от волнения прижимая к себе разомлевшего Филиппа слишком крепко, тот издал какой-то сдавленный звук и попытался спастись бегством, но заведующая ловко перехватила его и пристроила себе на плечо.
– Попытка убрать Шляпника означает, что на свободе находится как минимум его компаньон, как максимум – идейный вдохновитель, а может быть, и сам убийца. Следствие по новому кругу проверяет улики по всем четырем трупам, а от вас ждут новых писем и уточнение профиля преступника по речевому портрету.
Виктория села на свое место. Преподаватели и студенты пораженно молчали. Ларькова отправилась прогуливаться между рядов вместе с Верой. Управляя погрузчиком, я точно знал, что количество непроработанных жалоб за эти несколько часов коллективной работы существенно уменьшилось. Мусоровоз от ЖКХ был снова укомплектован почти до верху.
Глава 29. Как проходила магистраль
Каждый волен уверовать во что угодно, и, на мой взгляд, это самое простое объяснение того, что Бога нет.
«В регистрационную палату города Ставроподольска
от Бибиковой Светланы Сергеевны.
Являясь жительницей дома номер 15 по улице Второй Калиновый проезд, прошу принять меры к бизнесмену и моей соседке Коленкиной Василисе Семеновне. Она проводит на своем участке бесовские ритуалы по вызову демонов Преисподней. Облучает мою квартиру, находящуюся в многоквартирном доме по соседству, лучами неудач, бедности и очерненья кармы. Сама Коленкина живет на широкую ногу, питаясь моими энергиями благоденствия. Она вампирствует и заедает мою энергетическую жизнь, а также юго-западную границу участка дома, в котором я проживаю и где должна быть детская площадка. Коленкина регулярно совершает перенос моих жизненных лучей к себе в ауру, а также перенос забора, указанного в кадастре как северо-западная часть Второго Калинового проезда. Коленкина богатеет, а я влачу жалкое существование. Прошу принять меры к этому вампиру и нарушителю справедливости городского порядка. Прошу прекратить мои страдания и мучения, наказать незаконную захватчицу, в противном случае оставляю за собой право самостоятельно очистить свою и городскую карму от гражданки Коленкиной».
Никакой Бибиковой Светланы Сергеевны среди жителей дома 15 по Калиновому проезду не обнаружилось. Однофамилица Бибиковой, молодая владелица цветочного киоска, тридцати шести лет, проживавшая в другом конце города, на учете не состояла, порочащих связей не имела. Зато владелица строительной фирмы «ИнтерСТАВРОмост», на которую жаловалась несуществующая соседка Бибикова, Коленкина Василиса Семеновна уже год как была мертва.
Коленкина начинала бизнес со своим мужем еще в 90-е годы. Мужа убили в 2003-м, с тех пор дама вела бизнес самостоятельно и довольно успешно. После того как единственная дочь Коленкиной вышла замуж и съехала от матери, проживала одна, любила выпить, хотя алкоголичкой ее не считали. Держала в доме дорогой алкоголь. В выходные обычно гудела с подругами, также имела привычку раз-два в неделю напиваться в одиночестве. Умерла в собственном доме, отравившись угарным газом. Смерть была признана несчастным случаем. Уголовное дело закрыто за отсутствием события преступления.
– По письму все вроде сходится, – размышляла Вика, читая материалы уголовного дела, – но труп какой-то слишком естественный, если можно так выразиться.
– Убитый бассейном Гартман тоже вроде как погиб естественной смертью, – напомнила Вера.
Техническая экспертиза по смерти Коленкиной подтверждала версию следствия. Камин находился на первом этаже. Второй этаж не имел двери, то есть имел общий объем с первым этажом. Труп Коленкиной нашли на первом этаже. Она полусидела на диване. Вопросы у следствия возникли, потому что угарный газ легче воздуха и не должен был скапливаться на первом этаже. Но поскольку не были обнаружены признаки насильственной смерти, равно как и признаки проникновения в дом, дело было закрыто.